Журавль в руках (СИ) - Рина Старкова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Оксана, Оксаночка! Прости меня, я такой дурак! Я люблю тебя! — Голос Леши меня парализовал.
Матвей все еще был во мне, и я не могла пошевелиться от нахлынувшей паники. Тело онемело, губы не шевелились, пересохли и сжались. Старалась выдавить хоть какой-то звук и не могла. Матвей отвернулся, закрыл глаза, а на лице самая прискорбная эмоция — улыбка разочарования.
— Оксан, я дома, а тебя нет? У тебя все в порядке? — Голос из трубки явно взволнован и омерзительно пьян.
— Все хорошо, я скоро вернусь, — наконец-то смогла выдавить из себя.
А на лице Матвея заиграли желваки, и руки его сжались в кулаки, положенные на мою обнаженную спину.
— Я люблю тебя, Оксаночка, прости меня. Я такой дурак, милая. Такой дурак. — Алешка вздохнул, а у меня сердце сжалось.
Что же я наделала! Это самый низкий и мерзкий поступок за всю мою жизнь. И не потому, что Леша расстроится. Потому что реакция Матвея неоднозначна и непонятна мне. Он с грустью отводит туманный взгляд, натягивает фальшивую улыбку.
— Я тоже тебя люблю. Скоро буду, не беспокойся. — Повесила трубку и отшвырнула телефон.
А после торопливо слезла с Матвея. Он еле заметно вздохнул и начал одеваться. Даже не смотрел в мою сторону.
Я думала, что поступаю несправедливо по отношению к нему, пока не начала сладко стонать ему на ухо, не начала изгибаться как сиамская кошка в его руках, не забилась в незабываемом экстазе, а сейчас я чувствовала себя самой последней шлюхой на земле. Как я могла пойти на этот шаг? Отведя глаза, я закрыла грудь рукой, и ногу закинула на ногу.
За окном машины все еще дождь, и мощные капли стекают по стеклу. Окно запотело, и в нем отражалась какая то окаменевшая тревога. Моя тревога, живая и трепещущая. Матвей молча вышел из машины, хлопнул дверью, отчего я вздрогнула. Он запустил в салон свежий холодный воздух, и он меня отрезвил. Вернул в мою серую пустую реальность. Поверить не могу в произошедшее. Может, это просто сон? Мне показалось, мне почудилось!
Нет, не показалось и не почудилось! Только такая как я могла так поступить. Этим поступком я перевернула себя самолично, вывернула душу, словно кипельно-белый пододеяльник, а после встала на него грязными ногами, вытерла их. И я задохнулась от собственной боли, от отчаяния, от горечи произошедшего.
Мне нужно было вернуться в квартиру к человеку, с которым я была так долго, с которым делила постель, с которым была счастлива.
Была.
Это слово как лезвие резануло по горлу. И я задохнулась в истерике и слезах, горячих и мучительных.
Глава 4
Матвей
Я шел вперед как можно быстрее. Давно уже должен был быть дома, но нет, задержался из-за этой шлюхи.
Взрослая.
Красивая, как дьяволица. С пьянящим, отравляющим взглядом.
Женщина на миллион.
Я задавался вопросом, чем так зацепила? Как смогла лишить последней капли здравого смысла, чтобы я накинулся на нее в машине.
Секс был что надо. Охерительный. Ни красотки с техникума, ни клиентки дядькиного салона так не умели, чтоб одним пальцем поманить и свести с ума.
Чертова мерзавка. Мысли только вокруг нее и вертятся. Этот льющийся смех, волнующий тембр голоса, дурманящий запах. Идеальная даже в своих недостатках.
Отдалась. Журавль в руках, пойманный с самой высоты голубого неба, прирученный на несколько минут. А потом, как гаечным ключом по голове…
Я слышал каждое его слово из трубки, каждую ноту в его не трезвом голосе, его страдание, его боль. Я понял, что он обидел ее сегодня, поэтому она сбежала, но наткнулась на меня. Я стал ее игрушкой, ее личным способом отомстить своему мужу, или кто он там.
Даже думать об этом не хотел, но в голове снова и снова его отвратительный голос, испортивший момент телефонный разговор:
«— Оксана, Оксаночка! Прости меня, я такой дурак! Я люблю тебя! Оксан, я дома, а тебя нет? У тебя все в порядке? — Все хорошо, я скоро вернусь.
— Я люблю тебя, Оксаночка, прости меня. Я такой дурак, милая. Такой дурак!
— Я тоже тебя люблю. Скоро буду, не беспокойся.»
В горле все драло от нахлынувшей волны удушающей боли. Полное бессилие и омертвление всех моих нервов.
Когда он позвонил, я весь превратился в один оголенный провод. Старался не показывать этого внешне, но все равно не смог. Она заметила, я точно знаю. Руки на ее спине так сильно сжались в кулаки, что костяшки жалобно заныли, молили меня о пощаде, о том, чтобы я расслабился. Но вместо этого я лишь сильнее напрягся.
И ее последние слова свели с ума. Она любит его, любит сука ненормальная.
Любит так, что придет сейчас к нему и ляжет с ним в одну постель.
После того, как стонала в моих руках, после того, как скакала на мне. Чертова наездница! Идеальная, красивая, но такая мерзкая и отвратительная одновременно.
Она свела меня с ума с первого взгляда, с первого ее прикосновения, когда тонкие злосчастные пальцы разглаживали клейкую ленту пластыря моем лице. Когда она нервно улыбнулась, когда вышла в нелепом халате.
Ее образ застрял в голове, и я не могу от него избавиться. Ее изгибы, ее красивая грудь и крепкие бедра, ее темные манящие глаза. Ее приоткрытый от жаркого дыхания рот, издающий глубокие стоны. Я проникал в нее, насаживал на себя, я лобзал ее кожу, я доставлял ей, мать его, неземное удовольствие. Еще не с одной женщиной я такого не чувствовал. Такого безумия. Секса в машине во время ливня у меня не было никогда, и я почему-то думал, что больше никогда и не будет.
На улице заметил парочку, они сидели на остановке под крышей, и парень жадно курил сигарету, выпуская в воздух кольца дыма. Как же хочется курить. А я старался бросить, старался изо всех сил. А сейчас сорвусь из-за какой то там Оксаночки, которая мной воспользовалась. Как тряпкой для пола.
А зачем она это сделала? Что за бес управлял ей, когда она ласкала пальцами мой затылок, когда отвечала на поцелуй, когда снимала с меня одежду? Что на нее нашло? Я не мог придумать ни одного разумного объяснения ее поведению.
