Анатомия "Атланта". В постели с Айн Рэнд - Дмитрий Санин

***

Пройдоха-мэр рассказывает им историю афёр вокруг этого завода. Старый владелец, при котором всё тут процветало, помер 12 лет назад, а после него понеслось - эффективные собственники, пардон, всякие лавочки с прилагательным "Народный" в названии перепродавали завод друг другу. Мэр тоже в этом поучаствовал, пограбив немножко завод - практичный же человек, материалист, фигли, упёр для себя миленькую высокохудожественную душевую из кабинета начальства. Череда банкротств "народных" банков (мадам называет их народными, хотя рулят ими почему-то опять же какие-то странные частники-хапуги), двойные продажи, распродажа оборудования - в общем, концов не сыскать. Он называет только одно имя, за которое можно зацепиться - человек, руководивший каким-то там народным банком, после краха которого накрылись и завод, и все сбережения местных жителей - он сейчас рулит уже в Вашингтоне в бюро экономического планирования. ("Детектив начался!" - радуется читатель, привычно готовый броситься по следу вместе с героями.) А пока лютая сестра решает вызвонить из концерна пару более-менее толковых инженеров, чтобы перерыли тут всё вверх дном - звонит другу детства. А тот бьётся в истерике: "Куда ты исчезла?! Тут всё пропало, гипс снимают, клиент уезжает, приезжай немедленно, они хотят угробить Колорадо!" Герои срочно мчатся в НЙ.

***

Оказывается, их враги предприняли ещё несколько подло-кретинических шагов: профсоюзы железнодорожников постановили держать скорость на ниибацца-ветке не больше 60 миль в час и возить поезда не больше 60 вагонов. Штаты, соседние с Колорадо, потребовали у правительства чтобы число поездов, идущих в Колорадо, не превышало числа поездов идущих в них. Главный стальной олигарх, тот самый Плохой Дядя-Заговорщик, требует введения закона, запрещающего производство ниибацца-сплава в количествах больше, чем производит стали сталелитейный завод аналогичной мощности. А кидала-стрелочник пропихивает закон, позволяющий каждому иметь доступ к равной доле ниибацца-сплава. Тот самый подлый журноламер пропихивает закон о запрете переноса производства на новые места (читай, в Колорадо). В общем, чисто коммунизм в изложении журнала "Плейбой". Но девственный читатель, говорят, верит. Лютая сестра готовится к битве, а пока надо понадёжнее спрятать ниибацца-двигатель. Она прячет его в заброшенном подземном туннеле под вокзалом ж/д концерна. Уходит, и напоследок ей где-то в туннеле мерещатся человеческие шаги - но ведь там никого нет… Читателю почему-то становится тревожно за судьбу останков ниибацца-двигателя.

Олигарх-Изобретатель-Ниибацца-Сплава имеет суровый разговор с бывшим другом - тем самым, заполучившим рудники. Тот его кинул - Олигарх-Изобретатель больше не получает руду. "Где руда, сцуко?!" Тот виляет, мол, суровый континентальный климат помешал, а так я делал всё так же как и ты, да не получилось - и вообще, я очень хотел, чтобы ты получил руду, а раз честно хотел, то и нечего меня винить. "А кто получил руду?! Твой дружок, стальной олигарх?!" Выясняется ещё, что руда отправлена не более дешёвым водным транспортом, а по убыточной ветке ж/д концерна, чтобы погреть лапки мямли-братца. До Олигарха-Изобретателя доходит суть заговора: "Вон отсюда!"

***

Теперь Олигарх-Изобретатель вынужден шакалить по заброшенным и обанкроченным рудникам, нанимает подставных людей, которые могут кинуть в любой момент - в общем, рискует, страдает, но не сдаётся. Торговец до мозга костей, он привык честно платить за всё, что получает и не привык не иметь священной возможности купить, это тупое несовершенство Этой Страны его просто убивает (у мадам это описано в мужественно-патетических выражениях). Но он даже морального права на лютый гнев не имеет - сам ведь грешен, жене изменяет, ненамного лучше своих врагов, представляющих силы Чистого Зла… Он привычно идёт к себе домой, а там его поджидает жёнушка. С ней тоже происходит тяжёлый разговор. Она проницательно замечает, что муженёк стал хорошо выглядеть, несмотря на обрушившиеся на него беды, помолодел, его высокая стройная фигура ещё больше постройнела. Олигарху-Изобретателю мучительно стыдно. Жена начинает страдальчески говорить, что любить надо не красивеньких, а кривеньких, притом за пороки, как неположенный дар, принеся в жертву разум, честь и совесть. Он начинает думать, что жена его всё-таки любит, но каким-то противоестественным духовно-богатым образом. Его жрёт совесть пополам с желанием крикнуть что всё это ложь. В общем, идёт сцена из дамского романа, слегка приправленная идеей мадам, что любовь без эгоизма и гедонизма противоестественна (ну да, ну да: "То, что вы называете любовью - это немного неприлично, довольно смешно и очень приятно" (с) Министр-Администратор). А читатель с нетерпением ждёт продолжения погони по следу разработчиков ниибацца-двигателя.

***

Лютая сестра встречается в Вашингтоне с бывшим банкиром, тем самым растяпой, крах чьего "национального" банка угробил завод и его окрестности. Ему очень интересно говорить о себе, он токует как тетерев, весь из себя такой жертвенный и не винит себя ни в чём - как же, он ведь сам потерял всё состояние при том банкротстве. Он ведь раздавал деньги направо и налево, по первой просьбе, не отказывая никому ни в чём, он с умилением вспоминает женщин, целовавших ему руки - жертвенный ведь, ясное дело что разорился с такой любовью к людям, но давайте вернёмся к вашему ж/д концерну, Вы ведь, несомненно пришли чтобы…. Знал ли он кого-нибудь из работавших там людей? Конечно, знал - его ведь всегда интересовали именно люди, а не какие-то машины, но давайте вернёмся к вашему ж/д концерну, Вы ведь, несомненно пришли чтобы… Знал ли он кого-нибудь из инженеров завода? Вот ещё! Паразиты-учёные его никогда не интересовали, он всегда интересовался только настоящими рабочими, солью земли с мозолистыми руками, но давайте вернёмся к вашему ж/д концерну, Вы ведь, несомненно пришли чтобы… Может ли он тогда назвать имена хоть кого-то из рабочих? Нет, конечно не может, их были тысячи, как можно их знать, но давайте вернёмся к вашему ж/д концерну, Вы ведь, несомненно пришли чтобы… Да, там на заводе и вправду была отличная лаборатория - но его такие мелочи не интересовали, его заботили только братство людей и вопросы социального прогресса. Лютую сестру душит злоба, когда она вспоминает нищету того разорённого места и человека, тянущего плуг руками - а тот всё токует про проклятых богачей, которые вцепились в свои деньги и имели наглость ему не помочь, что закончилось крахом. В итоге из этого бывшего банкира (старательно изображающего «социалиста» и «человеколюба», чтобы внушить читателю неприязнь к социалистическим идеям и альтруизму) удаётся вытянуть только одно имя - владельца той компании, которой он давал деньги на покупку завода.

***

Лютая сестра находит этого бывшего промежуточного владельца завода. Тот, разумеется, полный лох и лузер, живущий в грязи, не умеющий даже бульон сварить и помыть за собой посуду. Занят великим общественно-полезным делом - пишет мемуары про своё великое прошлое. В общем, читатель испытывает негодование, видя такого слизняка. Слизняк начинает жаловаться, что жизнь не дала ему шанса, все его предприятия накрывались медным тазом, и самым лучшим его шансом был тот прекрасный двигателестроительный завод. Но по вине проклятых богачей этот шанс не сработал, то есть жизнь не дала ему шанса. Вот первому владельцу завода жизнь дала шанс - он начинал простым механиком из гаража, а стал миллионером (дада, у мадам опять появляется селфмейд инженер-миллионер, мы уже начинаем привыкать). А вот ему шанса не было дано, его возмутительно кинул банкир по имени Мидас - не дал, сцуко, денег на покупку завода, ибо, изучив историю его лопнувших дел, не доверил бы ему и тележку зеленщика.

(Тут идёт экспозиция: лютая сестра вспоминает этого великого банкира. Ах, какой был великий человек! Всё, до чего он дотрагивался, превращалось в золото - потому что знал, к чему притрагиваться. Его прозвали Мидасом - и он официально сменил своё имя на Мидас. Сам он, разумеется, был высокий и стройный, финансовый гений, и исчез лет десять назад самым загадочным образом: однажды ушёл из банка со счастливым лицом, купил букетик и больше его никто не видел. Все счета оказались закрыты до сантика, шито-крыто, никаких оснований хоть в чём-то упрекнуть - но колоссальное состояние его исчезло без следа вместе с ним.)

А слизняк, на фоне её позитивных воспоминаний, всё стонет: какой этот Мидас был мерзавец, и я единственный человек в истории, сумевший его победить: я нашёл на него управу, благодаря новым законам обязал через суд дать деньги - но он, мерзавец, взял и исчез. Но нашёлся другой банкир, очень добрый человек, дал денег. Они с дружками взялись за дело и тупо стали производить ту самую модель двигателя, на которой прежний хозяин делал самые баппки - но какая-то выскочка из Колорадо (он называет имя того самого деляги, который сейчас делает дизеля для концерна лютой сестры), имел наглость выпустить новый двигатель того же класса, только вдвое дешевле. Вот у прежнего владельца такого смертельно опасного конкурента не было, ему повезло. Лаборатория? Да, была лаборатория - но тратить деньги на какие-то там исследования мы не имели возможности, нам было не до этого, мы боролись за модернизацию этого социально устаревшего завода - покрасили в яркие цвета, кафетерий и комнату отдыха пристроили, нормальную душевую кабинку пристроили к кабинету директора… (А ещё этот тупой слизняк несёт псевдомарксистскую тарабарщину - про то, что производительные силы, дескать, формируют разум людей (эвона как!) - вот они, дескать, и ждали, пока производительные силы в виде заполученного ими завода разовьют им разум, но жизнь не дала им этого времени. Все кругом виноваты, все их подвели, и даже ж/д концерн закрыл ветку. Читателя просто трясёт от возмущения, что такой тупой слизняк мог заполучить власть над огромным заводом. А псевдомарксистская тарабарщина, которую этот слизняк несёт, является очередной прививкой для неискушённого читателя от коммунистических идей - он ведь, читатель, своими глазами видел, какие тупые слизняки эти ваши марксисты. В общем, опять обычное пропагандистское чучело.) Помнит ли этот слизняк кого-нибудь из инженеров, работавших в той лаборатории? Нет, конечно - делать ему было нечего, как общаться со всякими инженерами. Слышал ли он про разработку нового типа двигателя? Нет, конечно - топ-менеджер его уровня не должен заниматься такой ерундой, он в это время обивал пороги в НЙ и Чикаго в поисках денег для завода. Сохранились ли заводские отчёты? Конечно, сохранились! И слизняк приносит уже предвкушающей удачу лютой сестре папку… с газетными вырезками своих интервью. "Видите, я был фигурой национального масштаба, моя жизнь может послужить основой для бестселлера, только вот средства производства пока подкачали", - он показывает на дряхлую пишущую машинку. Всё, что удаётся от него узнать - это адрес детей первого владельца завода, с которых и начался развал.