Записки моряка. 1803–1819 гг. - Семен Унковский

Материалы экспедиций Лазарева, обнаружившие наличие тех же злоупотреблений и той же горючей атмосферы социальной вражды в рядах промышленных в отношении колониальных агентов, лишали компанейскую дирекцию возможности поддерживать дальше версию о собственном неведении истинного положения дел в колониях, версию, выраженную в записках немца Лангсдорфа («Я далек от мысли сваливать вину на достойных директоров в С.-Петербурге и твердо убежден, что никто из них не знает истинного положения дел»).

В широкой публике проявился совершенно определенный интерес к делам компании. В периодическом издании «Дух журналов», в примечании к статье «О Российско-Американских колониях», переведенной из американского журнала «Northamerican Review» 1818 г., очень недвусмысленно подчеркивается, что «Американская компания имеет может быть, свои причины скрывать от публики известия о состоянии тамошнего края, об успехах промыслов и торговли, о сделанных общеполезных заведениях и о прочем, но и публика, ко всему отечественному неравнодушная, имеет также свои причины любопытствовать в сем предмете». Дата статьи заставляет высказать мысль, что экспедиция «Суворова» всколыхнула не только Морское министерство и компанейское начальство, но и определенные круги тогдашней общественности.

С. Я. Унковский дает не только критический обзор состояния колоний, но задается вопросом и о направлении общей торговой политики Российско-Американской компании. Его основной лозунг сводится к распространению вширь и вглубь русского торгового капитала, о повсеместном расширении торговых связей компании. Исходя из этого основного тезиса, он подвергает критической оценке целый ряд предприятий последней. Противоположность деловой торговой политики португальцев, испанцев, голландцев и англичан, соблюдавших во всех своих торговых начинаниях строгую тайну, «рачительно скрывая истинные свои выгоды и никогда не обнаруживая свету сделанные ими приобретения в странах отдаленных», — и грандиозных по замыслу, крикливых по выполнению и ничтожных по конечному эффекту отечественных «великих предприятий» бросалась в глаза. Типичным примером в этом отношении являлась «возвещенная свету» «попытка завести торговлю с Китаем и Японией и посольство с этой целью в Японию Резанова, окончившаяся полнейшей неудачей для России. Дальнейшие предприятия Резанова «обще с известным забиякой Барановым, составившим план военных действий, во всех отношениях достойных таких дипломата и полководца» и состоявший в посылке двух компанейских судов под начальством морских офицеров Хвостова и Давыдова к берегам Японии и в грабеже прибрежных японских селений, с целью воздействия на Японию в желательном направлении, привел к аресту указанных кораблей.

Такой же несерьезный характер носил и другой грандиозный замысел Резанова, «столь же смелого в воздавании планов, как и быстрого для приведения их в исполнение», — стремление завязать торговые сношения с испанской колонией в Калифорнии, намерение отправиться с этой целью в качестве русского уполномоченного посланника в Мадрид, заключить там союз России с Испанией и упрочить последний браком с дочерью коменданта Сан-Франциско — дон-Аргуэлло-донной Консепцион.

Наконец, общеизвестна авантюра немецкого врача Шеффера, с согласия Баранова отправившегося на Сандвичевы острова для заведения торга с туземцами, и вошедшего даже в доверенность к королю одного из островов — Томеамео — авантюра, кончившаяся тем, что беспокойный гость был выпровожен туземцами.

Таким образом, в то время как «гигантская сила и богатство (иностранцев) в Индии изумили Европу», Российско-Американская компания, «хотевшая парить как орел» и «созидавшая огромные планы на бумаге», терпела неудачу за неудачей — таков вывод ряда мореплавателей XIX века. Заинтересованные в успехах русского торгового капитала, желающие учиться на опыте передовых европейских стран, они дают советы: как надо «хитрить перед врагом», под которым подразумевается иностранный конкурирующий купеческий капитал, и как не следует «обманывать друга» — (отечественный капитал, вложенный в акции предприятия). Совершенно очевидно, чьи интересы проявляются во всех вышеприведенных высказываниях — интересы акционера, внесшего за акции наличные деньги, наивно мечтавшего о том, что «наша Американская компания через несколько лет будет в состоянии соперничествовать и даже подорвать английскую Ост-Индскую компанию» и приготовлявшего «железные сундуки, куда бы класть золото, которое доставит компания». Задачей русского наблюдательного путешественника является рассеять эту иллюзию и показать, что для претворения этой мечты в действительность необходимо перестроить всю колониальную политику на новых началах.

Заканчивая наш беглый вступительный очерк и не задаваясь задачей исчерпать в нем все конкретное содержание «Записок» Унковского, относящееся к русско-американским владениям, так как это явилось бы делом специального исследования, остановимся еще на одном моменте.

Мемуары Унковского не представляют из себя только альбома отдельных путевых зарисовок, очерков, характеристик, беглых заметок и бытовых картинок из его «вояжа». Временами автор возвышается и до социологических обобщений и дает прогнозы исторического развития мирового хозяйства. Набросав картину распространения колониального владычества пиринейских государств (Испании и Португалии) в Новом свете, он останавливается на вопросе о причинах их постепенного упадка, в качестве первоклассных морских держав. Им рассматривается и дальнейшая эволюция мирового хозяйства, выдвинувшая на первое место Англию, завоевавшую колониальное господство в Америке, Индии и Австралии и преобладание на море. Оценивая создавшуюся мировую ситуацию и на основе своей оценки заглядывая вдаль, С. Я. Унковский усматривает дальнейшее направление исторического процесса в постепенном выдвижении на мировую арену нового могущественного хозяйственного гиганта, недавно рожденного в революционной борьбе с европейский метрополией — Американских Соединенных штатов — прогноз, блестяще подтвержденный дальнейшей историей XIX в.

Конкретно исторической иллюстрацией к этой общей экономической схеме являются зарисовки виденных автором на своем пути внеевропейских колоний европейских держав. На фоне его общих социологических построений эти зарисовки приобретают типологический характер. Перу — типичный пример испано-португальских колоний в Америке, с сетью иезуитских монастырей, проникающих своим влиянием все сферы народной жизни, с исключительно суровой торговой и таможенной политикой, с торговлей невольниками, с ужасающей нищетой туземного населения и богатством кучки европейских пришельцев[6].