Тайна Крикли-холла - Герберт Джеймс

— Ну-у, детка… Он должен спать там, где положено спать собаке. Мы не можем позволить ему жить в спальнях.

— Только один раз, папочка! Он мне не помешает, честное слово! Пусть устроится в ногах, поверх одеяла. Обещаю, он будет вести себя хорошо.

— Погоди, милая, я сначала взгляну, как он там.

— Спасибо, папочка.

— Я не говорил, что приведу его наверх, только сказал, что проверю, как он. Если псу нездоровится, то он будет спать со мной и мамой, а не у вас. А теперь изволь возвратиться в постель, пока не простудилась!

Лорен исчезла в своей комнате, но, прежде чем Гэйб успел дойти до лестницы, снова высунулась ее взлохмаченная голова.

— Ты ведь не будешь на него злиться, правда? — жалобно спросила она.

— В постель! — Гэйб постарался произнести это самым непререкаемым тоном, и Лорен мгновенно скрылась.

Гэйб вспомнил, что на галерее должен быть выключатель, и шарил рукой по стене рядом с дверью спальни. Выключатель нашелся. Гэйб включил освещение на площадке, но оно оказалось тусклым, свет был слишком слаб, чтобы добраться до холла. А выключатель чугунной люстры находился недалеко от входной двери.

Гэйб обычно спал в футболке и широких длинных трусах — боксерских, так их называли, — но сегодня, из-за того что в доме было холодно, он вместо трусов надел пижамные штаны. Голые доски пола, недавно покрытые лаком, были слишком холодны для босых ступней, и на этот раз, в виде исключения, Гэйбу захотелось стать одним из тех, кто носит дома теплые шлепанцы.

Касаясь рукой перил, чтобы в полутьме не пропустить поворот ступеней, он спустился в наполненный густыми тенями холл; старые доски поскрипывали при каждом его шаге. Гэйб задержался ненадолго на маленькой площадке у поворота лестницы, где высокое окно за его спиной давало едва заметный свет, чтобы через величественный холл кинуть взгляд в сторону закрытой кухонной двери. Но его внимание тут же привлекла другая дверь — жутковатый зияющий прямоугольник черноты. Удивительно, но дверь в подвал была нараспашку, хотя Гэйб мог бы поклясться, что он не только закрыл, но и запер ее на ключ еще вечером, опасаясь, что Келли из любопытства спустится вниз, к колодцу, огороженному слишком низкими стенками.

Может быть, Эва спускалась туда, желая в одиночку осмотреть колодец, они были слишком заняты весь день, чтобы как следует изучить дом, и забыла запереть дверь? Но нет, Гэйб был уверен, по крайней мере, в этом он был действительно уверен: он точно закрыл дверь, перед тем как они с Эвой поднялись в спальню. Гэйб мысленно пожал плечами. Ладно, если ключ недовернули в замке, то сквозняк, идущий от колодца, вполне мог распахнуть дверь. Должно быть, так оно и случилось, другого объяснения он найти не мог. Река, протекающая под домом, может породить весьма неожиданные движения воздуха, и не только сквозняк, даже самый настоящий ветер может вырваться из подвала.

Гэйб наконец добрался до конца лестницы и пересек темный холл, ощущая голыми ступнями ледяной пол. Этот жуткий холод не шел ни в какое сравнение с прохладой досок в спальне или на галерее. Он просто идиот, что вечером не прихватил с собой в спальню фонарь, оставив его на узкой стеклянной горке, рядом со старомодным телефоном. Наконец Гэйб добрался до горки и зажег тяжелый фонарь, затем провел лучом по сторонам, разгоняя тени и освещая самые дальние углы. Вроде бы все было в порядке вещей, кроме двери подвала, к которой Гэйб и поспешил, захлопнул ее и до отказа повернул ключ. Он почувствовал себя довольно глупо, осознав, что с закрытой дверью подвала ему комфортнее.

Из кухни снова донесся отчаянный вой Честера, и Гэйб только теперь понял, что собака, должно быть, на некоторое время умолкла, заслышав шаги хозяина. После короткой передышки вой прозвучал настойчивее и призывнее.

Освещая фонарем каменные плитки пола, Гэйб подошел к кухонной двери и открыл ее. Вой прервался, короткий хвост Честера изо всех сил заколотил по полу в нервном возбуждении. Направив на собаку луч света, он увидел, что шея пса напряжена до предела, а шерсть на холке стоит дыбом.

— Все в порядке, приятель, — приговаривал он, подходя к взъерошенной дворняжке. — Никто тебя не обидит. Только объясни мне, из-за чего такая суматоха?

Не включая верхний свет, Гэйб опустился на колени перед дрожащим псом и принялся гладить его по голове и бокам. В ответ Честер попытался облизать лицо хозяина, а когда тот отпрянул, удовольствовался тем, что обмусолил протянутую руку.

— Ну что ты, — мягко произнес Гэйб. — Никого вокруг нет, никаких привидений, только я один, чего так испугался? Давай-ка успокойся и ляг, чтобы все мы могли заснуть.

Но Честер ложиться не стал. Он стоял, выпрямив лапы, а его любимое одеяло сбилось под ним в бесформенную кучу. Пес снова попытался лизнуть Гэйба в нос. Гэйб притянул Честера к себе и обнял обеими руками.

— Ну же, успокойся, сумасшедшая псина, — прошептал он. — Никто тебя не тронет. Мама и девочки в постелях, и мне следовало там быть, а я вот с тобой сижу. Давай-ка ложись, а?

Честер в ответ лишь сильнее прижался к хозяину. Порыв ветра с дождем внезапно ударил в окно, заставив Гэйба вздрогнуть.

— Штормит сегодня, Честер, — сказал он, обращаясь к собаке. — Тебе не хочется выходить наружу в такую погоду, да? Или вспомнил, как угодил когда-то в собачий приют? Может, ты из-за этого так расстроен? А может быть, тебе просто приспичило выйти по делу, а?

«Выйти по делу» — так говорили у них в семье, когда Честер просился на улицу.

— Хочешь подыскать симпатичный кустик, чтобы оставить метку?

Гэйб направился к двери, ведущей в сад, повернув ключ, отодвинул верхний и нижний засовы. Приоткрыл ее ровно настолько, чтобы Честер мог выскользнуть наружу, но пес шарахнулся подальше от двери, из-за которой в кухню тут же влетели капли дождя.

— Нет? Не хочешь? Не виню тебя, Честер, нисколько не виню. Но тогда ты, может быть, не будешь больше выть? Ты нам спать не даешь.

Гэйб закрыл дверь и снова тщательно запер ее, потом опустился на корточки рядом с трясущимся псом.

— Ну что? Хочешь подняться наверх со мной, да?

Пес прижался к его коленям.

— Не могу допустить послаблений, парень. Ты должен привыкнуть к этому дому, справиться с собой. Ты уж постарайся. — Гэйб встал и пошел к внутренней двери. — Никого нет здесь, кроме тебя. Будь другом, спи!

Но стоило хозяину выйти, завывания возобновились, только теперь собачий голос звучал еще более испуганно и возбужденно. Гэйб услышал, как Честер скребет когтями по двери изнутри, и вернулся. Не выдержав, он распахнул дверь и подхватил пса на руки.

— Только сегодня, Честер! — сообщил он строго собаке, шагая к лестнице и светя фонарем поверх собачьей головы. — Завтра тебе придется ночевать на своем месте, понял? И никаких больше завываний, и нечего на меня таращиться. Завтра вечером ты останешься внизу и шуми там, сколько влезет. Я серьезно говорю, приятель, ты можешь закатить любой концерт, но останешься в кухне. Если я пущу тебя в холл, ты наверняка заберешься наверх, так что на это не рассчитывай, такого не будет. Ты меня слушаешь, Честер? — Он легонько дунул в ухо собаке при этих словах, но Честер лишь крепче прижался к нему.

Гэйб, увещевая дворняжку, говорил негромко, но достаточно твердо, чтобы дать собаке понять: он настроен вполне серьезно. Гэйб уже дошел до середины холла, шлепая босыми ногами по каменным плиткам, он умудрялся одновременно крепко прижимать к себе пса и нести фонарь… вдруг Гэйб внезапно остановился, подпрыгнув.

— Что за черт?..

Его нога наступила в лужу воды, растекшуюся по полу. Гэйб извернулся, направляя луч фонаря вниз, себе под ноги, и увидел то, что ожидал увидеть: маленькую лужицу. Должно быть, направляясь к кухне, он миновал ее, свернув к подвалу. Тогда не ощущалось сырого, заплесневелого запаха, идущего от лужи, сейчас же эта вонь заполонила собой все пространство.

Развернув фонарь к высокому потолку, Гэйб попытался отыскать там влажное пятно, рассудив, что яростный нескончаемый дождь нашел какую-то щель в крыше (ее ведь пока что не проверяли) и вода, конечно же, натекла сверху. Над головой огромная чугунная люстра отбрасывала на потолок три зловещие тени, похожие на лапы гигантского паука, но никаких влажных пятен не было.