Визит с того света, или Деньги решают не все - Марина Крамер

То, что произошло назавтра, слегка удивило и озадачило Марину. Утро началось прекрасно – она проснулась раньше Женьки, чмокнула его, сонного, в ухо и ушла вниз. Была суббота, выходной, Грегори не нужно вставать в школу, и Марина решила побаловать своих мужчин завтраком, что делала крайне редко. Выгрузив продукты из холодильника на стол, она пару минут подумала и решила делать горячие бутерброды с семгой и зеленым салатом, маленькие оладьи с вареньем и варить какао – Хохлу теперь кофе был противопоказан, и жена решила поддержать его. Хотя, разумеется, себе быстро сварила чашку крепкого колумбийского и выпила, покуривая сигарету.

Хлопоты с завтраком увлекли Марину настолько, что она даже не заметила, как в кухне появился муж. Увидев развитую женой бурную деятельность, он довольно хмыкнул и, подкравшись, обхватил ее за талию. Марина вскрикнула и едва не уронила тарелку с готовыми бутербродами:

– Да что ж ты делаешь, ирод?!

– Ух ты! – восхитился Хохол, через ее плечо втягивая носом аромат горячего хлеба. – А что за праздник сегодня?

– День идиота! – буркнула Марина, опуская тарелку на барную стойку и поворачиваясь лицом к Женьке, не выпускавшему ее из объятий. – Ну что ты как маленький, в самом-то деле?

Он нежно поцеловал ее в губы, приподнял и усадил на столешницу:

– Я так давно не видел тебя такой домашней, Маринка…

– Посмотрел? Ну и марш тогда в душ и сына будить. Я с оладьями закончу сейчас, и можно завтракать.

Но Хохол был другого мнения. Он обвил ее ноги вокруг своей талии, спустил с плеч шелковый кремовый халат вместе с бретельками рубашки, обнажая грудь.

– Женя, не надо…

– Тсс! Молчи, я быстро…

– Тебе нельзя…

– Молчи, сказал! – Он переместил одну руку ей на горло и чуть сжал пальцы. Коваль замерла, вцепившись пальцами в его плечи. – Вот так… Моя… ты моя… – в такт своим движениям тихо порыкивал он ей в ухо, заставляя Марину постанывать и откидываться назад. – Скажи… скажи вслух…

– Да, родной… я твоя… только твоя… навсегда… – чувствуя, что вот-вот потеряет сознание, прошептала она.

Чуткий Хохол мгновенно понял, что жена на вершине блаженства, еще пара резких мощных движений, и все закончилось. Он поднял Марину со стойки и понес в душ, не слушая вялых возражений Коваль и доводов, что ему «нельзя тяжелое». Стоя под прохладными струями, он водил пенной мочалкой по ее телу и чувствовал себя самым счастливым человеком. Ему принадлежала лучшая женщина на свете.

– Вы чего закрылись там? – раздался за дверью голос Грегори. – Вся кухня в дыму, что-то сгорело!

Марина словно очнулась от сна:

– Оладьи!!!

Хохол захохотал, выпуская ее из душевой кабины и наблюдая, как она наскоро заматывает полотенцем волосы и старается попасть руками в рукава махрового халата.

– Грег, выключи блинницу! Я сейчас…

Спасти завтрак все же удалось, хотя пришлось перенести трапезу в гостиную – настолько задымлена оказалась кухня. Но Марина допекла оставшиеся оладьи, с помощью Грега накрыла на стол, и они как-то уютно и весело позавтракали. Сын вызвался убрать со стола и помыть посуду, и Марина с Женькой, переглянувшись, сделали вид, что не удивились предложению. И вот в этот момент семейная идиллия была нарушена телефонным звонком.

Марина со стоном взяла трубку и, увидев, кто звонит, вообще вышла из себя.

– Привет, дорогая, – полился из трубки голосок Ветки. – Сюрприз! Через полчаса я вылетаю к тебе, встречай, я одна, без Леши.

– Черт тебя возьми, Ветка! – разозлилась Марина, заметив, как при упоминании имени подруги напряглось лицо Хохла. – Ты отлично знаешь, что я не люблю такие сюрпризы! У меня могут быть свои планы, тебе так не кажется? И еще я просто могу не приехать и не встретить тебя – тусуйся, где хочешь!

– О, не кричи, дорогая, – со смехом перебила Ветка. – И встретишь, и приедешь, и планов нет. Так что жду тебя в Хитроу.

Марина не успела ничего больше сказать, даже не успела спросить, откуда она летит – Ветка бросила трубку.

– Сука… – пробормотала Коваль, сунув телефон в карман. – Что ты так смотришь на меня? – поинтересовалась у мужа, напряженно следившего за ней мрачным взглядом.

– Какого хрена ей надо?

– Не представляю. Летит через тридцать минут, а я даже не представляю, откуда и каким рейсом. И это значит, что надо немедленно выезжать – пока доберусь…

– И помело не сломается же… – пробурчал Хохол, раздосадованный не меньше Марины. – Предупреждаю – даже не пробуй с ней ничего…

– Так, ну-ка, рот свой закрой! – предостерегающе заявила она, остановившись возле кресла и глядя Хохлу в глаза. – Я устала от твоих намеков, ясно? Еще слово услышу – и все время, что она пробудет здесь, я проведу в ее постели, так и знай.

Оттолкнувшись от подлокотников, Марина ушла, а Хохол так и остался сидеть в кресле. Он терпеть не мог Виолу – «потомственную ведьму» и редкую, по его понятиям, сучку, с которой долгое время у Марины был легкий роман и весьма страстный секс. Эта связь оказалась самой продолжительной из всех, что когда-либо заводила Коваль. Ни к одному мужчине не ревновал Хохол так бешено, как к этой голубоглазой миниатюрной кукле с фарфоровым лицом, которым та, кстати, была обязана Коваль. Разъяренный любовник Серега Строгач однажды на глазах Марины приложил Ветку щекой к раскаленной спирали обогревателя, спалив той половину лица почти до костей, и только старания швейцарских хирургов-пластиков, оплаченные Коваль, вернули Ветке красоту и возможность без содроганий смотреться в зеркало.

Ветка пару раз тоже выручала Марину, но даже это не помешало ей однажды крепко ее подставить – именно благодаря ей Мишка Ворон теперь знал, что Наковальня жива, а не лежит в могиле рядом с мужем, как было принято считать. Женька удивлялся, как нетерпимая к подобным фортелям жена смогла спустя какое-то время продолжить общаться с ведьмой. Марина ничего не объясняла и не отвечала на задаваемые вопросы, и Хохол знал – не скажет, пока сама не решит.

Сейчас Виола вместе с мужем, Гришкой Бесом, и сыном Лешей жила где-то в Европе, но где именно – никогда не говорила. Бес скрывался от конкурента, а Виола просто находилась рядом. Особой любви у них не было, скорее привычка и множество совместных тайн, разглашение которых каждому ничего хорошего не сулило. Кроме того, Бес отчаянно боялся жену – та при помощи гипноза умела вытащить что угодно из любой головы и вложить туда то, что ей было выгодно. Словом, сладкая парочка стоила друг друга, тяготилась совместной жизнью и никак не могла расстаться.

Но что нужно Ветке здесь, в Бристоле? Этот вопрос донимал Хохла все время, пока он прислушивался к шагам жены наверху в спальне. Появление ведьмы показалось ему дурным знаком перед предстоявшей Марине поездкой. Да и ему самому теперь придется все время быть начеку и не дать Ветке возможности порыться в его голове. Коваль умела противостоять навыкам подруги, хотя это всегда стоило ей неимоверных усилий, сопровождавшихся потом чудовищными мигренями. Ветка, все-таки побаивавшаяся гнева Марины, практически не рисковала проникать в ее мысли, а вот с Хохлом выделывала такие фокусы походя, даже не напрягаясь особо.

Мрачно грызя ноготь большого пальца, Хохол ждал появления жены. Разумеется, остановить ее он не сможет, да и бесполезно – если не с Мариной, то на такси Ветка все равно сюда приедет. И ему нужно принять это и постараться не раздражать жену, поскольку та и так на взводе. Она действительно не любила таких сюрпризов, как «снег на голову», и Ветка, отлично это зная, все-таки летит именно таким образом, без предупреждения. Вариантов два – или у нее что-то случилось и ей для решения проблемы необходима Коваль, что, разумеется, плохо, или ей просто захотелось развеяться, что тоже не совсем хорошо и вовремя.

Марина спустилась уже одетая, в кожаных брюках, в трикотажной майке, явно натянутой на голое тело, в высоких сапогах без каблука, которые надевала только для езды за рулем.

– Ты бы лег, а? – на ходу попросила она вышедшего в просторную прихожую мужа. – С утра топчешься, да еще и зарядку такую провернул.

– Уедешь – лягу, – по-прежнему мрачно пообещал Хохол.

Коваль подошла к нему, встала на цыпочки, закинула руки на шею и поцеловала:

– Ну, что ты такой мрачный? Все хорошо… я очень люблю тебя, Джек…

– Джека ты очень любишь, я знаю, – хмыкнул он, приподнимая ее над полом, – а мне надо, чтобы ты любила меня – любого.

– А я и люблю тебя любого, – серьезно заверила Марина, водя носом по его щеке. – Мне неважно, как тебя зовут, понимаешь? Ты – мой, и я тебя люблю. Ты знай это, пожалуйста. И верь мне.

Последняя фраза насторожила, но Хохол решил не заострять внимание и не устраивать сцену перед тем, как Марина сядет за руль. Она и так не особенно любила водить здесь машину, а если занервничает, то может что-нибудь этакое учудить.

Он помог ей надеть куртку, подал перчатки и ключи от джипа: