городские рассказы - Эл Оспрей

- Я и говорю, повезло нашим мамам, мы их никогда не бросим, как бы они не поступали.

- Папа, а почему нет лисички?

Виктор не понял вопроса дочери, возникший так неожиданно:

- Какой лисички?

- Которая передаёт мне конфетки.

- А! – Витя вспомнил, что возвращаясь с рыбалки всегда «передавал» Маше от лисички гостинец.

Ответа не было, Виктор и сам задавал отцу тот же вопрос в детстве, но ответ, который сейчас бы пригодился, не мог вспомнить. Ведь отец что-то отвечал, но вот, что именно.

- Лисички сейчас нет,- ответила Диана,- она сейчас спит. Она ночью выходит из норки.

- Так, что не бойся, Нюша,- продолжила Маша начатый, но упущенный родителями, разговор, уже обращаясь к дрожащей всем телом «тойке»,- лисички сейчас спят.

- Как я люблю Финский залив! Гулять по нему, потому что никуда не хочется уплыть, когда смотришь за горизонт. Вот на Чёрном море хочется и на Средиземном. А здесь посмотришь вдаль, ну, что там хорошего – вдали? Холодно. Страшно. Вокруг бездушные волны.

И Диана неожиданно, как заправский рэпер, помогая себе руками и другими частями тела, на мотив песни Рикошета «Мой город», веселясь, запела:

- Это мой берег! Йоу! Это мой берег!

И Маша тоже, с неуклюжестью ребёнка. Подхватила мамин танец.

- Это мой берег! Папа! – стала призывать Диана и мужа.- Комон еврибади!

- Это мой берег! Йоу!

Маленькое дрожащее существо с большими испуганными выразительными глазами, под воздействием трёх танцующих существ другого уровня самосознания, поднялось на задние лапы, а передними стало двигать вверх и вниз, выполняя команду «Нюша, танцуй!».

- Это мой берег!

Море.

За все свои 50 без году лет, Саша Петров не был на море. И вот оно качается перед ним, скрывает его ноги по щиколотку, синее-синее Чёрное море.

Саша ощущал абсолютное счастье. Цеховая полутьма, старое оборудование, грубые производственные отношения, комната в коммуналке на Васильевском острове, из окна которой пасмурный день был виден чаще солнечного,- всё это и многое другое осталось там – дома. И пусть всего лишь на две недели.

Саша родился в рабочем посёлке, в Новгородской области, потом уехал в Ленинград учиться, в армии отслужил, доучился в техникуме, да так и остался в Большом Городе ковать свою судьбу дальше.

- А что здесь делать-то? – всякий раз возражал он на слова родителей вернуться в посёлок.

- А в Питере что? Хоть бы женился, детей завёл, а так… - махали руками родители одновременно.- Ничего хорошего.

Это был болезненный упрёк для Саши. Обычно он злился или сразу, или чуть погодя. Как-то не складывалась у Саши Петрова семейная жизнь, а просто жизнь в Большом Городе нравилась, несмотря на долгие годы жизни в общаге.

В общаге было весело. Можно было до утра играть в карты и пить, или не играть в карты, а просто пить. Компания всегда находилась, неважно – семейный ты или нет. Можно было не пить, хоть и пили часто, всё ровно было весело, потому что молодые все были.

Когда Саша учился в техникуме, то обычно большую часть стипендии пропивал с друзьями в ресторане, а потом жил до следующей стипендии на копейки. Но в ресторан ходить после стипендии завелось, как ритуал. Теперь нет уже этого ресторана на Васильевском острове. Все братья-сёстры выросли, а тогда их надо было «ставить на ноги», и деньги Саше родители высылали редко, обыкновенно он сам вёз в общагу из родного посёлка натуральные продукты.

Потом получил комнату в коммуналке, от работы, а семьи всё не было. Появлялись женщины, и любовником Саше довелось побыть, но не получалось. Саша иногда даже пытался оценить себя в прямоугольное, висящее на уровне глаз, зеркало, перед которым он брился и причёсывался. Он раздевался до нага, вставал на табурет и смотрел на себя: небольшого роста, но накачанный, грудь волосатая, ноги чуть кривоватые, ну, так что; и пацан – сейчас висит, а в деле ого-го, вроде, бабы не жалуются. Саша не мог понять, чем он не устраивает женщин? Пить стал меньше, зарабатывает достаточно, с телом всё в порядке, других явных изъянов тоже нет. Потом, столько одиноких женщин, говорят, вокруг, но ни одна ещё не пожелала разделить с ним, Сашей Петровым, своё одиночество.

Вечером, стоя на балконе четырнадцатого этажа пансионата, с бутылкой пива в руке, перед раскинувшимся, наверное, до самого берега турецкого морем, не удовлетворившись делёжкой впечатлений с соседом по комнате и в то же время коллегой по работе, Саша позвонил Зое в Питер:

- Зоя, я на море. Стою на четырнадцатом этаже, пью украинское пиво и передо мной море.

- Саша, знаешь, я за тебя очень рада,- сказала в трубку мобильника коллега Зоя,- вот поверь, искренне рада.

Потому что Зоя знала, что Саша, кроме «своей деревни» (так она говорила), нигде не был. Мужику скоро полтинник, говорила она, а мужики у нас знаете, сколько живут, а он мира не видел.

- Ну, что, Сашка,- сказал Дмитрий Константинович Любимов, когда Петров вернулся в комнату,- закончим правильно первый день, и он показал на высившуюся бутылку вина. Кроме этого на столе лежали помидоры, огурцы, хлеб и сало.

И они начали.

- Хлеб здесь невкусный,- посетовал Дмитрий Константинович, выпив из пластмассового стаканчика вина,- а вот всё остальное охуитительно вкусно. На, понюхай помидор,- и ткнул Саше в нос овощ.

От помидора шёл тёплый настоящий помидорный дух.

- У них солнца много. Ткнул палку в землю, и она вырастет. Это же не у нас, парники всякие, поливка. Как это заёбывает за лето, Саша. А куда без дачи? Зимой лапу сосать?

Надо было продолжить, дабы на корню пресечь зимние настроения. И они продолжили. Вино было. Вина было несколько бутылок, сухого, как любил Дмитрий Константинович.

- Я тебя спросить хотел, ты как к оголению относишься?

Саша не понял.

- Прилюдно раздеться можешь?

- Дмитрий Константинович, я тебя чего-то всё ровно не понимаю.

- На пляж хочу сходить, где все голые ходят. Нудисты эти ёбаные. На баб хочу посмотреть вживую. Пойдёшь со мной?

- А разве здесь есть такой?

- Мужики мне нашли в интернете, адрес есть. Сейчас не буду искать, на бумажке записан, в кошельке лежит. У тебя есть очки солнцезащитные?

- Нет.

- Надо купить.

И они снова выпили.

Утром Константиныча поднял ранний утренний звонок мобильного, звонил начальник цеха и спрашивал о местонахождении какого-то наряда.

- Они совсем там ебанько! И на отдыхе заебут с этой работой!

Саше хотелось спать, но и оставлять в одиночестве Константиныча, наполняющего вином стаканчики не хотелось тоже.

Выпили они хорошо, когда пошли завтракать и покупать Саше солнцезащитные очки.

- Приеду, расскажу про шведский стол, как нас здесь кормили. Всё дачи, дачи – вот где отдых, вот это я понимаю. По профсоюзной путёвке,- зачем-то ещё добавил захмелевший Константиныч.- И никаких жён – на хуй!

Они вышли из здания, и Саша опять почувствовал, что он вполне счастлив. Вдоль широкой дорожки, выложенной из плит, росли пальмы – пальмы! – над ними светило солнце, а за всем этим шумело море, ласково, и так же ласково блестели волны в солнечных лучах.

Как все современные отдыхающие, они облачились в шорты до колена, футболки, Константиныч надел носки и сандалии, а Саша надел белые летние туфли и белые носки. Солнцезащитные очки Константиныч позаимствовал у сына, и они ему не очень шли, он не был похож на Нео.

Что такое южный город для человека, который не вынимает из сумки зонт всю свою мимолётную долгую жизнь – это побег в рай. Всё радует глаз, от всего исходит солнечное счастье, всё благоухает, цветёт и пахнет в его глазах. Саша шёл по тротуару и не узнавал себя. С его лица, всегда серьёзно-сурового, не сходила улыбка, словно проникая вместе с горячими лучами южного солнца в самые глубокие слои кожи. Но южный загар не стоек, а северная серьёзность – часть жизни.

У стойки с солнцезащитными очками, которых было навешано большое количество, прямо на улице, сидела немолодая женщина и читала книжку в мягкой обложке.

Когда прошло достаточно, по её мнению, времени, женщина спросила:

- Очками интересуемся? – она встала и показала на одну из моделей.- Среди мужчин вроде вас – самая ходовая модель.

- А, что, такие старые уже? – пустился из кокетства во флирт Константиныч.

- Ой, я не могу! – засмеялась женщина.

Саша Петров именно эти очки и купил.

- Сами откуда будете? – спросила женщина.

- Из Питера.

- Ездила я в ваш город с экскурсией, ещё при Советском Союзе.

- Приезжайте ещё.

- Где же столько денег взять? У меня зарплата, если на ваши, 4 000 рублей. На себя не хватает, а ещё дочери взрослой помогать нужно.

- Да,- вздохнул Константиныч,- развалили Союз, а что хорошего получили?

Покупку очков Константиныч предложил отметить.

- На нудистский пляж поедем завтра, с утречка.

Чуть дальше был расположен ларёк-вагончик, в котором торговали вином в розлив, возле тротуара стояли 3 столика на высоких ножках. Выпивающих было немного, и все они несли на себе печать маргинальности. Но ни Константиныча, ни Сашу наружность посетителей не смущала.