Безбашенный игумен - Игорь Иртеньев

Один заезжий дуролом —

Теперь шагает по этапу,

А я считаю – поделом!

Надувалово

Русская православная церковь предлагает включить в комплект вооружений и боевой техники ВДВ мобильные «надувные храмы-палатки». «Пока такие храмы не входят в штат вооружений и боевой техники. Но Церковь продвигает этот вопрос. Если храмы включат в штат, их можно будет десантировать с самолетов наряду с самоходками и боевыми машинами десанта», – сообщил официальный представитель управления пресс-службы Минобороны по ВДВ Александр Кучеренко.

От лихого супостата

Защитит в суровый час

Наше воинство крылато

Надувною мощью нас.

Так что не рекомендуем

С нами шутки тут шутить:

Мы такого понадуем,

Что вовек вам не спустить.

Встанет грозною стеною

Перед бездной роковой

Духовенство надувное

С надувным своей главой.

Не смести, америкосы,

Православный вам редут!

Наши славные насосы

В трудный час не подведут.

Пусть идет на нас войною

Весь буквально белый свет,

Надувалово сплошное —

Вот наш фирменный ответ.

Не резиновые дамы —

Русь святая, не sex shop,

А резиновые храмы!

С подогревом, хорошо б.

«Прошу всех встать, ибо принес вам весть…»

«Я видел много одинаковых стран, а другой такой страны, как наша, нет».

Анатолий Артамонов, губернатор Калужской области

Прошу всех встать, ибо принес вам весть,

Без преувеличения, благую:

На свете много стран различных есть,

И все – одна похожа на другую.

Смотрю на них порою и дивлюсь:

Сработан по единому стандарту,

Один сплошной глобальный Бенилюкс

Обезобразил мировую карту.

Но, слава богу, есть средь них страна,

И я горжусь, что прихожусь ей сыном.

Она на целый мир всего одна,

И предан я родным ее осинам.

Она отнюдь не так уж и проста,

Как кое-кто наивно полагает,

Не подставляет каждому уста,

Не перед каждым ноги раздвигает.

Немало в ней таится разных «но»,

Не различимых посторонним взором,

Ее понять от века не дано

Заезжим верхолазам-гастролерам.

Вся – тайна, вся – загадка, вся —

секрет,

Не разрешимый ни людьми, ни Богом…

Другой такой на целом свете нет.

И это, кстати, говорит о многом.

«Но надо жить без самозванства…»

«Но надо жить без самозванства,

Так жить, чтобы в конце концов

Привлечь к себе любовь пространства,

Услышать будущего зов».

Поклонник давний Пастернака,

Чуть было не сказал – фанат,

Я с этим тезисом, однако,

Не солидарен, виноват.

Быть самозванцем некрасиво,

Но это поднимает ввысь —

Не потому ль они в России,

Как тараканы, развелись.

Понять не в силах иностранец

Загадку родины моей,

В которой каждый – самозванец,

Неважно, русский он, еврей,

Тунгус, калмык ли, марсианин,

Да хоть бы кто – не все ль равно?

Само названье «россиянин» —

Не самозванство ли оно?

Когда в мозгах такая каша,

Когда расхристана душа,

Сама аутентичность наша

Не стоит гнутого гроша.

Тут каждый врет как сивый мерин,

Но в этом правда есть своя:

Ведь я и сам-то не уверен,

Что я на самом деле я.

Моему зоилу

Ответь мне, мой зоил постылый,

Скажи, несчастный графоман,

Зачем, объят нездешней силой,

Ты за лэптопом горбишь стан?

Мне не понять твое раденье,

И цель, признаться, не ясна.

Ну я, понятно, ради денег,

А ты с какого бодуна?

Пиша убогие комменты,

Лепя рифмованный свой китч,

На что надеешься взамен ты?

Никак я не могу постичь.

Неужто впрямь ты в мире целом

Важней заботы не нашел?

Занялся бы полезным делом,

Сварил бы суп, подмел бы пол.

Твои игрушечные стрелы

Не причиняют мне вреда,

Хоть в суверенные пределы

И залетают иногда.

Но не покину пьедестала,

Чтоб не тревожить свой артрит:

С зоилом спорить не пристало

Любимцу ветреных харит.

Тебе отпущено немного,

Так задирай, лови момент,

Свою завистливую ногу

На мой гранитный постамент.

Прощальное

Полный срок состоял ты при деле,

Нагревая заветный шесток,

Остается всего лишь неделя —

Потерпи еще, милый, чуток.

Хоть давно попрощался с народом,

Что когда-то тебя избирал,

Но в сравненье с твоим кукловодом

Ты отчаянный был либерал.

Был досуг твой до крайности редок,

Ты пахал от зари до зари,

Погуляй по Кремлю напоследок,

На красоты его посмотри.

Убери за собою игрушки —

Свой любимый айпад и айфон,

Можешь даже пальнуть из Царь-пушки,

Попугать оборзевших ворон.

Душегубств за тобой не водилось,

Приближенным ноздрей ты не рвал,

Даже к падшим известную милость,

Расхрабрившись, порой призывал.

Был ты, в целом, безвредный чудила,

И делам я твоим не судья.

До свиданья, наш плюшевый Дима,

Вот и кончилась сказка твоя.

«Я людям не интересен…»

Я людям не интересен,

На меня они плюют,

Обо мне не сложат песен,

В бронзе бюст не отольют.

Не присвоят теплоходу

Мой скупой инициал.

Зря я пел хвалу народу,

В честь его вздымал фиал.

А когда-то, было время,

На своей родной земле

Был любим буквально всеми,

И народом в том числе.

Прикипев к нему мозгами

И душою заодно,

Я широкими мазками

Клал его на полотно,

Улучшал его породу,

Не жалея слабых сил,

И убогую природу

До небес превозносил.

А теперь я позаброшен,

Огорошен и смятен,

Серой пылью припорошен,

Белым снегом заметен.

Без надежды, без отрады

Провожу в печали дни.

До чего же ж люди гады,

Что ж за сволочи они.

Александр, Александр, это город наш с тобою

По инициативе писателя Бориса Акунина группа известных литераторов 13 мая совершила прогулку по московским бульварам от памятника Пушкину на Пушкинской площади до памятника Грибоедову на Чистых прудах.

Как в окно мое солнце лепило!

Как дрожала сирень за окном!

Но однажды мой мир затопило

В одночасье крысиным говном.

Воевать с ним, наверное, надо,

Неприлично стоять в стороне,

Но призыв громоздить баррикады

Не находит поддержки во мне.

Мне не люб ни системный Навальный,

Ни угрюмый фанат Удальцов,

Мне милее кураж карнавальный,

Перезвон шутовских бубенцов.

Не хочу, чтоб железной рукою

Время брало за горло меня,

Надо нечто придумать такое,

Параллельное дискурсу дня.

Отчего бы, к примеру, на пару,

А быть может, и целой гурьбой

Не пройтись в этот день по бульвару

Нам свободной походкой с тобой.

Ну-ка хватит на койке валяться,

Ну-ка слазьте, ребята, с печи.

Нам ли сволочи этой бояться,

Дорогие мои москвичи!

Наше всё тут по-прежнему наше,

В нашей памяти, в наших следах,

Начиная от главного Саши

И до тезки на Чистых Прудах.

Унесенный ветром

Неси меня, мой дельтаплан,

Моя искусственная птица,

Увы, в реальность воплотиться

Не смог предвыборный мой план.

Неси меня, мой дельтаплан,

В тебе одном мое спасенье,

Сквозь роковые потрясенья,

Сквозь кризиса густой туман.

Неси меня, мой дельтаплан,

Моя последняя опора,

Боюсь, что завершится скоро

С электоратом наш роман.

Еще глядит он, как баран,

На Боровицкие ворота,

Но мне подсказывает что-то —

С резьбы вот-вот сорвется кран.

Неси меня, мой дельтаплан,

Пора смываться нам верхами,

Иначе сдаст нас с потрохами

Мой верный журавлиный клан.

Покуда нам с тобой, братан,

В порыве страсти бандерлоги

Не повыдергивали ноги,

Неси меня, мой дельтаплан.

«…»

Премьер-министр Дмитрий Медведев вступил в «Единую Россию», получив партийный билет с восьмизначным номером.

Отменным славен экстерьером,

Знаток изысканных манер,

Четыре года был примером

Во всем мне нынешний премьер.

Он дал мне тайную свободу,

Жаль, правда, явную не смог,

И я готов в огонь и в воду

Бежать за ним, не чуя ног.

Прими ж, «Единая Россия»,

Ты и меня в свои ряды:

Быть беспартийным некрасиво,

Когда виски твои седы.

Покуда в управленье Богу

Я душу не отдал свою,

Пусти меня в свою берлогу,

В медвежью дружную семью.

Любой сегодня понимает:

Партийность – не пустой каприз,

Пусть ввысь она не поднимает,

Зато не опускает вниз.

Позволь же мне, чтоб лет на склоне

Не оказаться бобылем,

К твоей бесчисленной колонне

Примкнуть еще одним нулем.

Разные судьбы

Разводит Горький шашни

На Капри со снохой,

А граф Толстой по пашне

Пиздует за сохой.

«Камаринского» пляшет

Есенин в кабаке,

А граф, как карла, пашет

В дырявом армяке.

Шмаляет Маяковский

В себя, позоря ЛЕФ,

Но граф наш не таковский,

Не из таких наш Лев.

Не записной оратор,