Алмаз — драгоценный камень - Юрий Дьяконов

Утром Сонька в школу уходит. А потом ей уроки делать надо. А Рената с Клавой играют. За все время ни разу не поссорились.

Вчера Рената почему-то целый день не видела Клаву. И сегодня с утра ее во дворе не оказалось. Рената просунула голову между прутьями балкона и закричала вниз:

— Кла-ва!

Молчит Клава, не отвечает.

— Кла-а-а-ва! — еще сильнее кричит Рената.

На балконе третьего этажа показалась Клавина голова. На шее намотано что-то белое. Или бинт. Или полотенце. Клава шевелит губами, но Рената ничего не слышит:

— Громче! Ничего не понима-а-ю!

Клава пальцем потыкала в повязку на шее. Потом сделала такое лицо, будто вот-вот собирается заплакать. Тогда Рената поняла: Клава заболела. У нее болит горло.

— Ты одна? Тебе скучно?

Клава утвердительно закивала головой.

Рената задумалась. Как развлечь Клаву? Ведь она одна. Тетя Катя, домработница Каблуковых, которая осталась с девочками, пока их мать, Олимпиада Трифоновна, лечится в Кисловодске, наверное, ушла на базар. «Что же придумать? — Рената оглядела комнату. — Ага! Вот что. Ей нравится Лыжница. Я ей дам поиграть». Лыжница — это такая кукла маленькая. В голубом лыжном костюмчике и в шапочке с помпоном. На ноги ей надеваются крохотные лыжи, в руках — палочки. У нее румяные щеки, веселые серые глаза и задорно вздернутый нос.

Рената схватила куклу и побежала на третий этаж. Позвонила. За дверью послышались шаги. Кто-то постучал изнутри.

— Клава, это ты? — Рената прижалась ухом к двери.

— Я-а-а-а, — послышался хриплый шепот.

— Ты говори в дырочку, куда ключ вставляют.

— Вадно, — уже яснее донеслось из замочной скважины. — Меня тетя Катя заперва, чтобы я не выскакивава.

— А что с тобой?

— Думали, ангина. А утром доктор приходива и говорит, никакая это не ангина. Надо мороженого не есть по три порции.

— А ты сразу три съела?

— Нет, четыре.

— Ого! А какое мороженое?

— Два фруктовых и сливочное. Пвомбир и шоковадное.

— Ой! Так это уже пять! — закричала Рената, посчитав по пальцам.

— Очень вкусные. А жарко быво — ужас! Я же не знава, что когда жарко, тоже простуживаются.

— Хочешь, я тебе Лыжницу дам поиграть?

— Хочу. А как же, если дверь закрыта? Тетя Катя ключ с собой унесва.

— Ладно. Ты подожди. А я что-нибудь придумаю.

Рената вернулась домой и стала, как говорит папа, «шевелить мозгами». Как передать куклу? Подбросить с земли? Высоко! Если Клава не поймает, разобьется Лыжница об асфальт. А что, если… «Ура-а-а-а!» — забегала Ренка по комнате. Нашла кусок шпагата. Обвязала куклу. Опустила за балкон. Мало! Только до четвертого этажа хватает. Попался пояс от маминого халата. Повыдергивала шнурки из ботинок. Связала все вместе. Пое-е-хали! Спускается Лыжница все ниже.

— Клава, отвязывай!

И тут кто-то ка-а-к свистнул! Аж в ушах зазвенело. На той стороне улицы, широко расставив ноги, стоял Пугач в матросской тельняшке и махал ей рукой:

— Эгей! Вы чего делаете?

— Лифт! А ты чего так засвистел? Я чуть веревку не уронила.

— Иди на качелях кататься.

Ренате очень хотелось покататься. Но как же Клава?

— Сейчас не могу-у! У нас никого дома нету. Иди к нам! Ладно?

— Ладно, — крикнул Пугач и побежал через дорогу.

Через минуту Колька был уже на Ренатином балконе. И сразу предложил:

— Хочешь, мы настоящий лифт сделаем? Я уже придумал как. У тебя катушки от ниток есть? И шпагат?

— Катушки есть. А шпагата мало. Вот всего сколько.

— Ну ладно. Я свой шпагат достану. Английский.

— Это крученый такой, как шнурочек? Морской?

— Точно, морской. А ты откуда знаешь?

— У меня папа моряком был.

— Врешь!

— Чего я буду врать?! — обиделась Рената. — Папа на эсминце служил «Отважном». Его даже медалью наградили.

— Вот здорово!

— А хочешь, я тебе покажу папины инструменты? — Она открыла большой нижний ящик письменного стола.

— Вот это да-а! — Колькины глаза заблестели.

Молотки, кусачки, пассатижи, штангенциркули. Сверла и буравчики. И даже маленькая электрическая дрель. Каждый инструмент он брал в руки, рассматривал и осторожно клал на место.

Рената была очень довольна. Она называла инструменты один за другим. И Кольке казалось, что с этой темноглазой, крепкой, как морской кремешок, девчонкой они знакомы давным-давно. Нет. Девчонки из его двора об инструментах не имели никакого понятия. А эта…

— Ну, ладно, — сказал Колька, с сожалением отрываясь от инструментов. — Давай лифт делать. — И они пошли вниз, на третий этаж.

Тетя Катя была уже дома. Делать лифт она разрешила, только закутала Клаве горло потеплее.

Вошел Пугач в квартиру и вытаращил глаза:

— Так это ты, Каблучиха, здесь живешь?! А я думал… — и сунул руки в карманы, как всегда, когда встречался со своими врагами.

— Коля, она хорошая. И она тебя не дразнит. У нее, видишь, горло болит. Ей же скучно одной, — защищала Рената.

— Я… Я уже давно тебя никогда не дразнива, — подтвердила Клава.

Пугач ухмыльнулся и вынул руки из карманов:

— Ну, ладно. Только Соньке скажи. Если она дразнить арестантом будет — в луже искупаю! — Он осмотрелся вокруг и присвистнул: — А это что у вас, как в магазине? Денег девать некуда?

Рената тоже огляделась. И правда. Вещи во всех трех комнатах каблуковской квартиры стояли впритык друг к другу. Оставались только узкие проходы между ними. «И для чего людям нужно столько вещей? Чтобы спотыкаться на каждом шагу?…»

С молотком и плоскогубцами в руках, Колька летал по лестнице то с пятого этажа на третий, в квартиру Клавы, то с третьего — на, пятый, на балкон Ренаты. Он надел катушки на большие гвозди и заколотил их в перила балконов — получилось два барабана на осях. Натянул на катушки крученый английский шпагат. Вбил в краешки катушек по маленькому гвоздику — получились ручки на барабанах. Крутишь катушку за ручку, а шпагат ползет вверх или вниз. К шпагату Колька приладил два крючка из проволоки. И — поехали! Сперва он привязал к крючку плоскогубцы и быстро завертел ручку. Плоскогубцы медленно поползли вверх, к Ренатиному балкону. Она отвязала плоскогубцы и прицепила своего клоуна Петьку. Закрутила ручку. И Петька, болтая в воздухе ногами в разноцветных штанишках, стал медленно опускаться к балкону Клавы.

Они перекатали на лифте всех кукол. Красота! Ренка все время смеялась. А Клаве больно было смеяться. Зато она улыбалась так, что рот растягивался чуть не до ушей. А ноги сами выстукивали на балконе какой-то веселый танец…

«А она хорошая?»

Когда Рената была еще совсем маленькой, она изводила маму и папу вопросами. Почему самолет летает, а машина только ездит? Почему папа бреется, а мама нет? Почему мороженое не дают без денег? И каждый день — сто «почему?».

Но это еще ничего. Рената про все, что ходило, летало, ползало или даже было нарисовано, спрашивала: «А он хороший?» И требовала немедленного ответа.

Или еще лучше. Придут незнакомые люди в гости, а Ренка тут как тут со своими вопросами: «Она хорошая?», «А он хороший?»

Это было давно. С годами Рената подросла и поумнела. Но все равно осталась «почемучкой». Правда, теперь она не спрашивала у людей вслух, какие они, но тайно, для себя, делила всех на «хороших» и «плохих».

Своих новых знакомых на Красной улице она тоже сразу определила, кто какой. Но вот прошло всего лишь два месяца, как живет Рената на новой квартире, а ее представления изменились. Соня, оказывается, не такая уж хорошая, как она думала сначала. А Клава, наоборот, все больше и больше нравится. А Колька Пугач? Все говорят, что он хулиган. И лупит всех. И Ренке чуть не влетело от него за воробьев. А он все равно хороший. Только о близнецах Рената по-прежнему ничего не могла сказать. Да и как можно сказать, кто лучше, если она до сих пор не могла различить, кто из них Вовка и кто Женька.

Рената сказала маме о своих сомнениях.

— А помнишь, что папа тебе говорил? — усмехнулась мама. — О человеке нельзя сразу сказать: этот — весь хороший, а тот — весь плохой. В каждом есть и что-то хорошее и что-то плохое.

— И у меня?

— А что же, ты лучше всех? И у тебя есть плохое, А зачем нам тогда «дом отдыха» нужен? И еще ты…

— Ну, ма-ма! Я же все знаю. — И хитрая Ренка, чтобы не продолжать неприятного разговора, сказала: — А я думаю, что Клава хорошая!

Мама улыбнулась.

— Нет, мамочка, ты не смейся. Я знаю. Но все равно, хоть Клава и делает все, что Сонька ей скажет, она хорошая. Я с ней буду дружить!

— Рено́к, ты напрасно петушишься. Я же не возражаю. Если тебе Клава нравится, дружите. Только знаешь что? Нужно, чтобы от вашей дружбы толк был. Поняла?

Рената наморщила лоб. Подумала и тряхнула головой:

— Поняла, мамочка. Это чтобы Клава ничего плохого не делала, да?