Марсианский гладиатор - Ли Брекетт

Джил задыхалась. "Шанга! Шанга!" - кричала она, глядя в небо, а Винтерс чувствовал, что его мозг затуманивается. Что-то холодное и влажное проскользнуло между его ног. Он покачнулся и его вырвало.

Он обхватил руками Джил и пытался преградить ей дорогу в толпе, но надежды на успех у него не было. Он был в ловушке.

Он поднял глаза и увидел над своей головой призмы, установленные на длинных шестах. Они начали сверкать пламенем, которое он помнил.

Теперь он дошел до конца. Конец его поискам Джил Леланд, конец всему. Нервный нежный и смертоносный луч коснулся его кожи. Он почувствовал пробуждавшийся в нем голод, жестокое желание, трепет зверя, который находился под его кожей, так близко к поверхности. Он подумал об озере; приятно ли жить в этой влажности, дышать жабрами, которые были когда-то в его собственном теле, когда он был еще эмбрионом в теле матери.

" Потому что именно этим я и должен стать", - подумал он. - "В озере. Я и Джил. А потом? Амебой, а потом…"

Он видел ложу, откуда короли Валкиса наблюдали за боями гладиаторов. Кровь бросилась ему в лицо. Сейчас там находилась Фанд. Она оперлась на камень и смотрела; ему показалось даже с такого расстояния, что он видит в золотых глазах отблеск пренебрежительной улыбки. Рядом с ней сидели Кор Хал и старуха, закутанная в черное.

Огни Шанга сияли и жгли. В свободном пространстве настала тишина. Легкие стоны и жалобные вскрикивания не нарушали тишину, а только делали ее еще более глубокой. Жаркие блики танцевали на лицах, обращенных к небу, блестели в открытых глазах. Все тела - чешуйчатые или мохнатые - были окружены нимбами. Джил протянула руки к двойным солнцам, и сама казалась тонким пучком серебряного свечения.

В его крови уже чувствовалось безумие. Его напряженные мускулы выгибались. Легкая блистающая вуаль наводила на его мозг забвение и расслабление: "Джил и Барк вдвоем на заре жизни, счастливы тем, что живут, безразличны ко всему, кроме любви и удовлетворения простых чувств".

Тут он услышал смех и ядовитые насмешки марсиан, собравшихся смотреть на несчастье его мира. Он сделал над собой усилие, отвел глаза от этого проклятого света и вновь заглянул в лицо Фанд, потом Кор Хала и в тысячи других лиц; в его глазах загорелось угрюмое и страшное выражение.

Звериные формы катались по траве, извивались в экстазе Шанга. Джил встала на четвереньки. Он чувствовал, что его энергия покидает его. Чудесная боль, прекрасная, дикая, ликующая.

Он схватил Джил и потащил ее под деревья вне круга света.

Она не хотела идти. Она кричала, царапала ему лицо, пинала его ногами. Тогда он ударил ее, и она бессильно обмякла в его руках, он злобно расшвыривал извивающиеся тела, спотыкался об них, падал, вставал, снова падал и, наконец, пополз на коленях. Только одно давало ему мужество продолжать путь, вынести все муки: презрительное, улыбающееся лицо Фанд.

Жжение луча ослабло и потом исчезло. Живым и здоровым он выбрался из круга и потащил Джил в чащу, стараясь не поворачиваться лицом к поляне, потому что чувствовал, как притягивает его наркотический свет, и боялся глядеть на него.

Выпрямившись, он посмотрел на королевскую ложу. Только гордость поддерживала его теперь. Несмотря на расстояние, он смотрел прямо в глаза Фанд, и ее чистый серебристый голос донесся до него:

- Вы все равно вернетесь в огонь Шанга, землянин. Завтра или послезавтра, но вернетесь. - Она говорила с полной уверенностью. По ее мнению, это было столь же непреложно, как то, что поутру взойдет солнце.

Барк Винтерс не ответил. Он стоял некоторое время и глядел на Фанд. Затем даже гордость ему изменила, и он, обессиленный, упал.

Последняя мысль, мелькнувшая в его голове, говорила, что Фанд и Марс бросили вызов Земле и что дело не только в том, чтобы спасти свою женщину от разрушения.

Когда он пришел в себя, была уже ночь. Джил терпеливо сидела рядом с ним. Она принесла ему поесть и, пока он пожирал пищу, принесла воды в чашеобразном листе.

Он пытался разговаривать с ней, но пропасть между ними была слишком широка. Она была спокойна и задумчива. Он вырвал ее из огня Шанга, и она этого не забыла.

Попытка бежать вместе с ней была явно бесполезной. Он встал и оставил ее одну. Она не пошла за ним.

Сад еще освещался лунами. По-видимому, дикие животные Шанга спали. Он двигался с бесконечными предосторожностями. Он осмотрел арену в поисках выхода. В его уме сложился план. План этот нельзя было назвать экстраординарным, он знал, что вполне вероятно умрет еще до того, как наступит утро, но ему нечего было терять, и он об этом мало беспокоился. Он был человеком, землянином, и гнев его был сильнее всякого страха.

Стены арены были высокими и гладкими. Даже обезьяна не могла бы забраться по ним. Все туннели были заблокированы, за исключением того, через который он вошел. Он спустился в него и дошел до решетки. По другую ее сторону горел огонек, зажженный стражниками. Там было двое часовых.

Винтерс вернулся на арену.

Провал еще до попытки. Винтерс стоял и с горечью смотрел на стены, которые держали его в плену. И тогда он обратил внимание на шесты, на вершинах которых были прикреплены призмы Шанга. Он подошел к одному из них. Слишком высоко, чтобы залезть. Длинный металлический шест, поднимающийся выше стены; верхняя его часть концентрировала на открытое пространство лучи.

Слишком высоко, чтобы залезть. Но для человека с веревкой…

Винтерс подошел к деревьям. Там он нашел лианы, сплел и связал их вместе. Он нашел маленькое поленце, достаточно большое, чтобы зацепить им за край, и достат точно легкое, чтобы его можно было бросить. Затем он вернулся к шесту.

С третьей попытки полено пролетело через стену. Перехватываясь руками и молясь, чтобы лианы выдержали, он начал взбираться.

Подъем показался ему очень долгим. При свете лун он чувствовал себя голым и беззащитным. Но лианы не порвались, ничей голос не помешал Винтерсу. Он схватился за шест и поднялся на ноги, затем сбросил могущую выдать его веревку. Чуть позже он уже стоял на ступеньках амфитеатра.

Избегая стражников, находящихся в туннеле, он вышел из амфитеатра и описал круг по холму. Он укрывался, где мог или полз на животе, когда не было ничего, что могло бы скрыть его. Движущиеся тени от лун помогали ему, потому что делали видимость обманчивой. Дворец стоял перед ним: огромный и темный, раздавленный грузом веков.

Свет горел в двух местах: в нижнем этаже, где, по-видимому, был зал стражников, и на третьем этаже: там был слабый свет, как бы от одного единственного факела. Там, предположил он, вероятно, находились апартаменты Фанд.

Он поднялся по холму и вошел во дворец. Это громадное здание, наполовину разрушенное, вряд ли охранялось, даже если к этому были бы основания. Бесшумно ступая босыми ногами, Винтерс шел через большие пустые залы.