Мятеж воина - Александр Ранецкий

Мерт Дэмлин полупрезрительно усмехнулся и повел стволом лучевика в сторону двери.

Не разжимая стиснутых кулаков, секунд-лейтенант переступил порог. Охранник последовал за ним. Это не входило в планы Эвинда, но поделать он ничего не мог.

Орна Сардкойн была права – коммодор работал. Его высокая сухощавая фигура четко выделялась на фоне сияющей белизны медотсека, а позади него Эвинд мог разглядеть огромную, похожую на саркофаг древних царей реанимационную установку. Дон Аньо полулежал в ее мягком углублении; прочные захваты из темного гибкого металла перечеркивали его запястья, лодыжки и лоб. Залитая розовым защитным пластырем пробитая грудь неритмично, тяжело колебалась, но голос Ки-Маар оставался по-прежнему ровным, бесстрастным, лишенным эмоций.

– Я повторяю вам, коммодор… Мне запрещено… рассказывать о своей миссии кому бы то ни было. Только полковник Сойн Мориан, начальник отдела стратегической разведки… или его доверенное лицо могут… назвать пароль от моей программы. В противном случае… я буду мертв, а этого нельзя допустить.

– Почему? Докажите, что ваша миссия действительно настолько важна для полковника, и я немедленно свяжусь с ним.

– Ваше поведение непонятно мне. Если только вы не прямой изменник Империи… свяжитесь с полковником Морианом. Времени остается все меньше, коммодор. Боюсь, как бы уже не было поздно.

Мерт Дэмлин сделал шаг вперед. Слабый шорох его подошв тут же исчез в белом абсорбирующем покрытии пола, но Грамеан все же услышал этот звук.

– Что нужно?! – раздраженно бросил он. Штурмовик вытянулся.

– Мой коммодор… – начал было Дэмлин, но тут Эвинд толкнул его в спину так, что Черный Шлем пролетел через весь отсек, едва не сбив коммодора Грамеана с ног.

– Ни с места! – крикнул секунд-лейтенант, вскидывая вверх правую руку. – Не двигаться!…

Коммодор и его телохранитель замерли, не сводя глаз с маленького шарика зеленоватого геля, зажатого в кулаке Эвинда. Штурмовик сглотнул комок и медленно поднял лучевик.

– Не советую стрелять в меня, – предупредил секунд-лейтенант. – Если я упаду и эта штука взорвется, не только в этом отсеке, во всем ярусе не останется ничего живого.

Ему поверили – это было видно по выражению двух побледневших, застывших лиц.

– Теперь возьмите свое оружие за дуло и положите на пол, – распорядился Эвинд. – Медленно и осторожно, чтобы у меня не дрогнула рука.

Коммодор легонько оттолкнул от себя свой посеребренный шокер. Мерт Дэмлин сжимал ствол лучевика в тяжелых кулаках, испепеляя Эвинда яростным взглядом.

– Он блефует, мой коммодор! Он не посмеет этого сделать!

– Хочешь проверить? – невинным тоном осведомился Эвинд, чуть сильнее сжимая пальцы.

– Делайте, как он говорит, лейтенант! – распорядился Глесс Грамеан. – Положите оружие на пол.

– Теперь отойдите к стене, чтобы я вас видел! – не сводя глаз со своих пленников, Эвинд подобрал их оружие и отступил назад, к медустановке в центре отсека.

Освободить Аньо от наручников было делом мгновения. Ки-Маар удовлетворенно вздохнул, разгоняя кровь в онемевших запястьях. Эвинд положил шокер коммодора ему на колено.

– Если тебе покажется, что кто-то из нас блефует, убей того к чертовой матери! – посоветовал он.

Гибкие пальцы Аньо тронули регулятор мощности и крепко сжали серебристую рифленую рукоятку.

– Лучше бы ты дал мне ту гранату.

Эвинд усмехнулся:

– Теперь, когда нас двое против двоих, можно и признаться. Тадж был прав это действительно не граната, а мыльный шарик из ванной премьер-лейтенанта Сардкойн. Наша Страж Крови любит экзотику.

– Ах ты…

Штурмовик дернулся к Эвинду, секунд-лейтенант вскинул лучевик.

– Теперь я уже не блефую, – предупредил он, – и выстрелю без колебаний, если понадобится.

– Что все это значит? – не выдержал коммодор. – Что вы затеяли? Предупреждаю: вам не удастся долго держать нас в заложниках!

– Это и не понадобится, – качнул головой Эвинд. Дуло лучевика в его руках смотрело прямо на пленников. – Просто делайте все, что я вам скажу.

– Надеешься вытащить своего дружка? – Злость от своего поражения заставила Таджа забыть даже о присутствий коммодора. – Не выйдет! Он сдохнет с минуты на минуту, ясно?

Эвинд взглянул на Грамеана:

– Не так уж долго осталось ждать… Через пятнадцать сотых галачаса "Непобедимый" выйдет из подпространства – в пределах системы Зианд, не так ли, мой коммодор? И, как только это произойдет, вы прикажете связистам немедленно соединить вас с полковником Морианом.

Лицо Глесса Грамеана побагровело, на висках вздулись жилы.

– Никогда! – бешено крикнул он, так стиснув костистые кулаки, что они побелели. – Тебе проще убить меня!

Эвинд покачал головой:

– Я не буду вас убивать. Я поступлю с вами так же, как с премьер-лейтенантом Сардкойн, – оглушу и потребую связи вашим именем.

На коммодора страшно было смотреть.

– Ты этого не сделаешь!

– Сделаю. И уж тогда-то точно все узнают, что тут произошло. Немилость Императора – ничто по сравнению с тем позором, который вас ждет.

И Грамеан, и Эвинд знали, что это правда.

– Что я выиграю, связавшись с Морианом?.. – угрюмо проговорил опальный коммодор.

– Возможность сохранить все в тайне, – прозвучал голос с сияющего белизной ложа. Аньо понял и принял игру Эвинда. – Вы еще не настолько испортили дело, коммодор, чтобы полковник Мориан захотел предать дело огласке.

– А мы с Аньо согласны и помолчать, – с усмешкой закончил секунд-лейтенант.

Глесс Грамеан сжал губы так, что они превратились в нитку, крылья тонкого носа дрогнули.

– У вас пять сотых, мой коммодор, – вымолвил Эвинд. – Потом вам придется решать.

Словно в подтверждение его слов, огромный корабль вдруг мелко-мелко задрожал, словно пытался преодолеть упругую невидимую преграду. От еле слышного низкого гула по коже у всех будто побежали электрические искры, все ощутимей с каждым мигом, уши заложило.

Мерт Дэмлин пошатнулся и стиснул ладонями виски, борясь с подступающей дурнотой.

– Ненавижу переход. – простонал он.

Эвинд тоже стиснул зубы, преодолевая подступающую тошноту, и тревожно глянул на Аньо. Компенсаторы гиганта-крейсера гасили большую часть напряжения, но для Ки-Маар это был уже шестой прыжок, и четыре из них он перенес в крошечном, не приспособленном для смягчения шока челноке. Эвинд хорошо знал, во что превращается при переходе малейшая царапина на человеческом теле – что же говорить о страшных ранах юноши! Непонятно было, как он еще оставался в живых. Прорыв корабля из подпространства мог погубить его.

– Я продержусь, – сизыми сухими губами прошептал Аньо.

Каждый волосок на теле встал дыбом, беззвучный гул накатывался со всех сторон, ввинчивался в кости, в плоть, в мозг. На какой-то миг вибрация стала невыносимой… И вдруг прекратилась в один миг – словно корабль с протяжным звоном прорвал наконец преградивший ему путь гигантский натянутый платок. Вокруг была уже не бездна подпространства, крейсер вернулся в реальный космос.

Эвинд дернул головой, чтобы вытряхнуть из ушей завязшую там нежданную тишину. И в этот момент Тадж бросился на него, нанося короткий смертоносный удар. Дурнота штурмовика была чистой воды притворством; он выжидал для атаки момент перехода, когда, по его расчетам, враг был бы наиболее беспомощен.

Но Эвинд совершил слишком много прыжков в почти не защищенном малыше-истребителе и научился не обращать внимания на шок. Он успел на полпальца уклониться от кулака Мерта Дэмлина – удар Черного Шлема отбросил его далеко назад, но не убил.

С рыком ярости штурмовик бросился на Эвинда. Блеснула короткая вспышка, сильно запахло озоном, и парализованный Тадж тяжело упал на пол. Дон Аньо опустил руку с шокером.

Преодолевая жгучую боль, секунд-лейтенант с трудом выпрямился и с лучевиком наперевес взглянул на коммодора.

Глесс Грамеан больше не колебался.

– Отсек связи! – громко, отрывисто скомандовал он. – Соединить меня с полковником Морианом из стратегической разведки, немедленно! Пароль: "Дон Аньо"!

Полковник Сойн Мориан умел казаться невзрачным и незаметным – таким, во всяком случае, Эвинд помнил его по базе Кризи. Но сейчас, облаченный в светло-синий парадный мундир, стоящий под лазорево-черным имперским флагом в центре какого-то помещения, начальник отдела стратегической разведки был образцом спокойного благородства и удивительного достоинства. Искусство произвести нужное впечатление немало значило в его работе.

– Мой коммодор! – Мориан вскинул руку в салюте.

– Мой полковник! – нарочито официально отозвался астролетчик.

– Я рад быть вам полезен, мой коммодор, – очень вежливо сказал начальник отдела разведки.

Глесс Грамеан прокашлялся, будто у него запершило в горле: