Домой? Да никогда! - Радомира Берсень

— Положи ладони! — Велел он и я подчинилась. — А теперь назови свое имя.

Тут у меня зашумело в ушах, мир куда-то сначала поплыл, затем стал выцветать до бесцветно-серых тонов. «Да, назови свое имя» — вдруг прозвучал вкрадчивый голос у меня в голове, — «назови свое истинное имя и это даст нам свободу, развяжет руки! Назови свое имя, Мора́йя, и мы обретем свободу! Тогда ты примешь нашу силу и мы захватим этот храм, обратив его в свой. Все эти люди падут к твоим ногам и провозгласят славу нам, а не Светлым Богам!».

Чтоб тебя! — подумала я, вцепившись в холодный край каменной книги. Проклятье! Я уже и забыть успела об этих привидениях из колодца, что окрестили меня сегодня утром. Что-то они такое говорили про власть во всем мире … и еще — что они всегда будут со мной.

Я огляделась и поняла, что толпа у меня за спиной замерла и даже дышать перестала, будто люди внезапно лишились жизни. Все вокруг было тусклым, блеклым, серо-бесцветным и только одежды старика, что стоял за книгой, напротив меня, ослепительно сверкали белым. Он был единственным, кто проявлял признаки жизни и делал он это довольно неприятным образом: хмурился, сверкал глазами, сжимал и разжимал свои длинные чуткие пальцы.

— Кто ты такая? — Резко спросил он. — Имя, имя свое скажи!

Изнутри меня вдруг будто ожгло ледяным холодом, что-то распирало в груди, подкатывало к горлу и настойчиво требовало ответить ему.

— Ммм …, — непроизвольно выдавила я из себя, — ммма …

Стоп! Если я скажу имя — дух Темных Богов возьмет надо мной власть, вроде так он сказал? И еще даст мне силу. Это хорошо. А вот если я захвачу этот храм — вряд ли мне удастся потом радостно и беззаботно жить в этом мире, потому что у меня явно начнутся проблемы. И вообще — терпеть не могу политику! Пусть тут эти боги без меня со своими храмами разбираются! Но промолчать было невозможно. В горле настойчиво пульсировало, немыслимо сложно было сдержать зов темных, поэтому я закусила губу, но через мгновение она выскользнула:

— Ммммо …, — нет, нет, нет! Не надо! Промолчать, удержать это в себе, пока не началась какая-нибудь свистопляска! Вряд ли кто-то здесь обрадуется пришествию темных богов, особенно, если учесть, что их запретили.

— Говори! — Велел старик, склонившись в мою сторону. От пронизывающей белизны его одежд у меня потекли слезы, слепило глаза.

— Ммма … мммооор … рррковь! — Выдохнула я и ощутила, как темная сила внутри меня болезненно рванула, выламывая ребра и разрывая легкие. Я склонилась к книге и оперлась на нее двумя руками, пытаясь отдышаться. Одежды старца вспыхнули еще ярче, я ощутила нестерпимую резь в глазах, зажмурилась и стукнула по книге кулаком.

— Имя! — Выкрикнул он. Меня затошнило, в горле набух и пополз куда-то вверх царапучий ледяной ком.

— Ммм … Мо … Ма … Моооо … Мор … ррроз! — Простонала я, из глаз текли слезы, застилая взор. Я видела перед собой лишь невыносимо сверкающее белизной пятно.

— Назови свое имя, — медленно, отчетливо выговаривая каждое слово повторил старец, затем неожиданно потянулся и положил ладонь мне на затылок, рука его была обжигающе горячей, — не бойся, скажи! — Неожиданно мягко добавил он. Я отчаянно замотала головой, так что слезы полетели во все стороны. Затем хлюпнула носом и утерла лицо рукавом. Но темная сила раздирала меня изнутри, настойчиво требуя выпустить ее в этот мир, дать ей власть. Я судорожно вздохнула и выпалила:

— Морай…! — И с силой прикусила язык. Было больно. Причем везде. Языку явно не понравилась роль пельменя, а дух Темных Богов метался внутри моего тела, изнуряя его, терзая болью. — Мари! — Выдохнула я, чувствуя как растет гнев темных сил, рвущихся наружу, затем все куда-то поплыло, в ушах тоненько зазвенело, замелькали, закружились белые выщербленные камни храма и я отключилась.

ГЛАВА 7.

В себя я пришла уже не на холодном каменном полу, а на вполне удобном ложе. В небольшое окошечко косо били веселые солнечные лучики заходящего солнца. Что-то изменилось. Не сразу я сообразила, что мир снова обрел краски, а значит дух Темных Богов спрятался где-то глубоко внутри меня. И тут меня осенило: выходит старец, что разговаривал со мной, служит Светлым Богам. Так нужно всего лишь попросить его о помощи! Просто рассказать все как есть — что я по глупости попала на руины темного храма и там самым неожиданным образом соединилась с темными. Наверняка он знает что делать и поможет мне! Обрадованная, я приподнялась на локте и увидела Кинжала — он сидел на низенькой табуреточке и внимательно глядел на меня. Увидев, что я очнулась, он обрадованно кивнул:

— Ну с возвращением в мир живых, дорогая женушка!

Вот язва!

— Какая я тебе женушка, — я поморщилась, кажется, мне удалось амортизировать падение своей задницей, и теперь амортизатор нещадно болел. Кинжал ухмыльнулся и подвинулся поближе, а затем сделал то, чего я никак не ожидала: он протянул руки, обнял меня ладонями за шею и нежно провел от волос до лопаток. У меня аж мурашки побежали от прикосновения этих грубых ладоней. Затем он легко пробежался пальцами по коже. Я схватила его за руки и оторвала их от себя, собираясь возмутиться столь бестактным вторжением, но не смогла издать ни звука. Кинжал ласково усмехнулся:

— Мой брачный подарочек тебе, — сказал он, — цепь тишины. Чудесный артефакт, я бы всем женщинам мира надел его.

Я принялась судорожно ощупывать свои шею, горло и грудь, но там ничего не было. В глазах Кинжала мелькали веселые искорки.

— Тот, на кого надет этот артефакт, не видит и не ощущает его, для тебя его будто бы не существует, — пояснил он, — снять его может только тот, кто надел — то есть я. А для окружающих это не более, чем обычная женская безделушечка, не слишком ценная, к тому же. А теперь слушай меня внимательно!

Он схватил меня за плечи, грубо подтянул к себе и встряхнул.

— Я твердо намерен найти и присвоить сокровища темных, — он пронзительно заглянул мне в глаза, — но никому здесь не нужно знать о их возвращении. Поверь, мало того, что поднимется суматоха, тебя ожидает достаточно неприятный обряд. Темные Боги — это не просто противники света, это довольно-таки могущественные силы, которые долгое время правили миром и их возвращения не хочется никому. Так что тебя, вероятнее