Искупительница - Джордан Ифуэко

– Никаких нотаций, – пообещал он шепотом, касаясь губами моего шелкового платка. – Тар, если не хочешь идти туда, то… не ходи.

Я чуть не упала от потрясения, но его твердые руки меня удержали.

– Ты шутишь. – Я моргнула. – Разумеется, я должна пойти. Это же мой торжественный вечер.

Если мое противоречивое настроение и удивило Санджита, он не подал виду.

– Ты императрица, – сказал он просто, дотронувшись до маски обабирин, спрятанной под сорочкой. – Ты вольна делать что захочешь.

Я покачала головой и произнесла медленно, будто он разучился понимать аритский:

– Судьба всего континента зависит от того, что я скажу на этом вечере. Ты ведь знаешь. Или ты… – Я с подозрением прищурилась. – Или ты пытаешься заставить меня чувствовать себя виноватой, чтобы я туда пошла?

– Говоря противоположное? – Он нахмурился. – Звучит… как-то сложно.

Я рассмеялась.

– Прости, – сказала я, встав на цыпочки, чтобы поцеловать его в щеку. – Ты никогда не мыслил, как придворный, для этого ты слишком прямолинеен. Но я не понимаю, Джит: на чьей ты стороне?

– На самой сложной: той, которая поможет тебе выжить. – Он улыбнулся, хотя в голосе его звучала горечь. – Ты то бросаешь вызов демонам из Подземного мира, то планируешь побег из тюрьмы – похоже, ты решительно настроена… подвергать опасности всех, включая себя.

– Я рождена, чтобы подвергать всех опасности.

Его улыбка увяла.

– Ты ведь знаешь, я не имел в виду проклятие твоей матери. Тар… в Аритсаре уже много веков не было никого, похожего на тебя.

Я услышала то, что он не сказал вслух: в отличие от Дайо, я была правителем, которого еще возможно убить.

И я поняла, что он прав. Пока я не помажу свой Совет, я неуязвима только к огню. Но все же…

– Ты ведь поддержал меня в становлении императрицей, – напомнила я. – Еще когда Мелу сказал, что я Лучезарная, а я все отрицала. Так почему ты хочешь, чтобы я сидела сложа руки? Другие правы: я не могу прятаться здесь вечно.

Лицо Санджита превратилось в бесстрастную маску. По коже у меня пробежал холодок: я ненавидела, когда это случалось. Каждый раз, когда Санджит хотел, но не мог что-то сказать – или сделать что-то, что он не мог полностью контролировать, – вокруг него словно воздвигалась стена, как зачарованный неприступный барьер вокруг усадьбы Бекина. Когда мы были младше, эта стена появлялась чаще – Санджит тогда был еще кандидатом в Детском Дворце, опасающимся собственного Дара. Он мог чувствовать физические изъяны любого человека, и чтобы избежать искушения, он научился закрываться от мира каждый раз, чувствуя злость, беспомощность или и то и другое сразу.

Годами я пыталась разрушить эту стену. Но с тех пор как я предложила себя абику в качестве жертвы как последняя Искупительница Аритсара… пропасть между нами снова начала расти. Иногда я чувствовала эту стену даже во сне, когда мы лежали ночами в объятиях друг друга.

Наконец он вздохнул, опустив плечи, и барьер разрушился. Он провел пальцами по своим темным кудрям.

– Правда в том, – сказал он странным хриплым голосом, – что в Ан-Илайобе тебе угрожает опасность. Даже здесь, в наших апартаментах. Я удвоил охрану у каждого входа во дворец. В каждом коридоре стоят имперские гвардейцы. Но я так и не выяснил, как создание, убившее Таддаса, сюда проникло. А теперь еще этот Крокодил с его восстанием…

Я нахмурилась, вспомнив: Майазатель говорила что-то о новоявленном народном мстителе.

– Крокодил?

Он моргнул, как будто сожалея, что заговорил об этом.

– Один проблемный парень. – Он небрежно отмахнулся. – Вызывает беспорядки в королевствах. Не волнуйся, я с этим справлюсь. У тебя, видит Ам, и своих хлопот хватает.

Я нахмурилась было, но затем со двора внизу раздалась музыка гриотов, и сердце у меня упало.

– Ты правда думаешь, что я могу завоевать симпатию этих монархов? – Тяжело сглотнув, я уставилась в темноту. – Сомневаюсь, что они горят желанием со мной общаться после случившегося с Таддасом. Неважно, что говорит Ай Лин: время для торжества сейчас явно неудачное.

– Ты не могла не попытаться его спасти, – ответил Санджит монотонно. – Это то, кто ты есть.

– Ты думаешь, я поступила глупо, – обвинила я его. – Ты думаешь, что мне стоило оставить Таддаса в покое. Позволить ему умереть за мои ошибки.

Я видела, как он задумался о чем-то, но тут же подавил возникшую мысль, тщательно контролируя выражение своего лица.

– Скажи это, – велела я.

Он отвел взгляд.

– Сказать что?

Я вздохнула и обняла его за шею, улыбнувшись.

– То, о чем ты там думаешь, Санджит из Дирмы. То, что ты не знаешь, как подсластить.

Он оглядел меня своими глубоко посаженными карими глазами. Мурашки бежали по коже вслед за его взглядом – от ключиц до ярко-синих узоров у меня на руках. Затем он прильнул к моим губам своими, отчего армия стрекоз закружилась у меня в животе. Поцелуй был медленным и вдумчивым. Как медитация.

– Хорошая попытка отвлечь. – Я глотнула воздуха, зная, что своим Даром Санджит чувствует мой участившийся пульс. – Но тебе все равно придется сказать это.

Он мягко рассмеялся, уткнувшись подбородком мне в макушку.

– Я думал о том, – сказал он, – что люди будут умирать за тебя, и тебе стоило бы к этому привыкнуть.

Я напряглась в его объятиях.

– Потому что я проклятая Лучезарная, всюду сеющая смерть?

– Нет.

Он показал мне воспоминание: день моего Первого Указа его глазами. Его сердце переполняли страх и изумление, пока толпа зрителей в Имперском Зале скандировала мое имя: «Идаджо. Идаджо. Тарисай Идаджо».

– Тебе стоит смириться с этим, потому что люди готовы умереть за то, во что верят. Ты привыкла к чужой ненависти. Но, Тар… однажды тебе придется нести бремя гораздо более тяжкое.

Он показал вниз, на двор, сияющий праздничными огнями, где не меньше сотни людей думали, что я завоюю их сердца.

– Тебе придется привыкнуть к любви.

Глава 5

Через час я стояла в просторном, ярко освещенном коридоре с Ай Лин, Кирой и Дайо, ожидая перед высокими дверями Имперского Зала.

– По вашей команде, Ваши Императорские Величества, – сказал гвардеец.

Я тяжело сглотнула. Ладони вспотели.

– Еще секунду, пожалуйста, – выдавила я.

Гвардеец терпеливо ждал, готовый отдать приказ открыть эти массивные двери, что было возможно только при помощи десятка крепких слуг и толстой веревки, продетой через носы вырезанных в двери деревянных львов. С самой церемонии Продления Перемирия от одного вида этих дверей меня бросало в дрожь. Я никому