Искупительница - Джордан Ифуэко

Каким-то образом – после того как я пересекла всю империю и едва не умерла, а Мелу вернул меня к жизни, – я сумела открыть эти двери сама.

Я прорвалась сквозь несколько тонн твердого дерева и железа, отчаянно желая остановить церемонию во что бы то ни стало. В лихорадочной дымке решимости я с оглушительным грохотом распахнула массивные двери одним прикосновением. С того дня никто не смог открыть их в одиночку.

В Олуоне деревянные двери в принципе были редкостью, поскольку в жарком климате они считались непрактичными и гораздо более дорогими, чем льняные занавеси, которые обычно вешали в проходе. В легендах говорилось, что много веков назад олуонская алагбато – волшебный дух-хранитель, как мой отец, Мелу из Суоны, – создала двери Имперского Зала, пожертвовав для этого священными деревьями. По велению алагбато стволы деревьев превратились в гладкие доски, а затем она достала железо из собственного сердца и сделала из него гвозди. В качестве последнего штриха она вырезала сложные узоры на двери, символизируя древний пакт между алагбато и династией Кунлео – первыми людьми, воздвигшими города на плодородных равнинах Олуона. Но о чем в этом пакте говорилось… никто уже не помнил. По всей видимости, эта алагбато спала уже много поколений, как часто случалось с духами природы, когда промышленность процветала, а землю усердно обрабатывали. Иногда я касалась этих дверей из любопытства, но чувствовала лишь человеческие воспоминания: гул роскошных торжеств, голоса знати и Помазанников, приговоры имперского суда.

Сейчас в этом зале собрались правители каждого королевства на континенте, ожидая моего появления. Интересно, о чем они думают и перешептываются за этими древними дверями?

«Все будет хорошо, – прозвучал в моей голове теплый тенор. – Не торопись, Тар. – Звук расцвел, как и всегда, прямо за глазными яблоками, как будто мы разделяли одну душу на двоих. – Ты стоишь того, чтобы немного подождать».

Император Экундайо Кунлео, оба Аритсара, коснулся моей руки: я ощутила холод его золотого кольца-печатки с солнцем и звездами. В последнее время мне было тяжело на него смотреть. Под глазами у Дайо темнели круги – и я винила в его усталости себя.

Дайо всегда был худым. Но за последние несколько недель от него как будто и вовсе остались кожа да кости, отчего он казался старше, а ожог, тянувшийся от челюсти до ключицы, стал еще заметнее. Однако он сиял, одетый в торжественную агбаду своего отца – длинный фиолетовый кафтан с драпировкой на плечах. В этом наряде Дайо казался больше раза в три: ткань струилась вокруг него, переливаясь на свету позолоченными нитями. Он не походил на измученного бессонницей мальчика, скорбящего по отцу.

Он выглядел как настоящий император.

– Не волнуйся обо мне, – сказала я, касаясь его щеки. – Тебе отдых нужен больше, чем всем нам, вместе взятым.

– Забавно. – Глубокая морщина образовалась на гладком темном лбу Дайо. – Наверное, я должен ощущать себя хуже после смерти отца.

– Хуже?

– Печальнее. – Дайо закусил губу, глядя на массивные двери – наследие его семьи. – Но правда в том, что… отец не позволял мне по-настоящему узнать его. И никому не позволял. Я думал, что пойму, когда стану старше, но…

Он замолчал, не договорив.

– Горе – это всегда непросто, Дайо, – произнесла Ай Лин тихо.

Она смотрела на него с сочувствием и чем-то еще, чему я не могла дать название. Воздух потрескивал – я ощутила, как она потянулась к Дайо Лучом, но затем остановилась, резко вернув свои ментальные щиты на место, как будто боялась, что ее мысли выдадут слишком многое.

– И то же самое с Таддасом, – сказал Дайо, не заметив порыв Ай Лин. – Это так странно. Он растил меня наряду с остальными советниками, и я правда любил его. Но когда я пытаюсь скорбеть по дядюшке Таду, то почему-то чувствую только… пустоту.

– Он убил твоего отца, – заметила Кира.

– Все куда сложнее, – возразил он. – Дядюшке Таду пришлось совершить невозможный выбор.

– Знаю. – Кира похлопала Дайо по руке, и серебряные монеты на ее тунике зазвенели. – И все равно ты имеешь право злиться.

Он открыл рот. Закрыл его. Скривился. Я дотронулась до его щеки, проведя большим пальцем по линии челюсти. Лишь недавно я начала замечать наше сходство: те же круглые ноздри и маленький подбородок. Наследие нашего общего дедушки.

– Ву Ин тоже не хотел убивать мою мать, – сказала я тихо. – Но мне все равно приходится прощать его заново каждый день. И… – Я переступила с ноги на ногу. – Я понимаю, если тебе приходится прощать и меня тоже.

Большие глаза Дайо округлились от ужаса:

– Я не обвинял тебя!

– А стоило бы. – Слова застряли у меня в горле. – Если бы я не рассказала Леди о Мбали и Таддасе, она не получила бы рычаг давления. Твой отец был бы жив. Как и Таддас. И…

Я отвернулась в смущении: слезы текли по щекам, смазывая краску.

– Те, кто украшал твое лицо, закатили бы сейчас истерику. – Ай Лин зацокала языком, изящно промокнув мои щеки рукавами своего персикового ханьфу. Затем она отступила от меня, я всхлипнула и наклонила голову. – Впрочем, возможно, чем меньше макияжа, тем лучше. Уязвимость может быть полезной. В конце концов, – она подмигнула, – сегодня они должны в тебя влюбиться.

– А я должна убедить их, что я – не хладнокровная убийца.

Она лишь пожала плечами.

– Как я и говорила, дорогая: страх – это лишь инструмент.

Люди боялись меня всю мою жизнь. Я никогда раньше не пыталась использовать это для своей выгоды.

Ай Лин поправила ожерелье из ракушек каури у меня на плечах и украшения из слоновой кости в моей прическе: волосы спереди были заплетены в сложную поперечную косу, а сзади свободно развевались, подобно черному ореолу.

– Знаешь, – произнесла она задумчиво, – мой Дар не всемогущ, но я могла бы… подтолкнуть правителей континента вступить в твой Совет. Я не могу заставить их полюбить тебя. Но я могу сделать так, чтобы им захотелось попробовать. Конечно, поначалу они будут сопротивляться, но рано или поздно их ментальная защита ослабнет. А когда они узнают тебя поближе…

– Нет. – Я покачала головой. – Если уж у меня будет свой Совет, я хочу, чтобы он был похож на наш. Чтобы они сами выбрали эту жизнь. – Я переглянулась с Дайо. – Выбрали стать семьей.

– Семью обычно не выбирают, – заметила Ай Лин. – Нам просто повезло.

Она бросила на Дайо взгляд, полный невыносимой нежности. Ее слова зловеще звенели у меня в ушах, пока барабаны отбивали торжественный ритм.

Я посмотрела на свое отражение в