Да обойдут тебя лавины - Сергей Бершов

А. П.- Хорошо, хоть вы с Мишей не обморозились. Почему же не избежали этого ребята? И когда, по-твоему, это произошло?

С. Б.- Думаю, обморозились на пути к вершине или на спуске с нее. В той ситуации достаточно было на минуту-другую переключить внимание, забыть о контроле за самочувствием. Леша, например, решил перед выходом утеплить свои ботинки, положил дополнительные стельки и чуть-чуть сдавил пальцы. В результате остался без них. Но могу поручиться: обморозились не во время холодной ночевки. Юра Разумов, как потом выяснилось, ночью снял бахилы и наружные ботинки, остался только во внутренних. Это был, мягко говоря, опрометчивый шаг. Но Юра как раз и не обморозился!

Помню, с каким трудом мы преодолевали подъем с плато на контрфорс Бородкина. Чтобы спуститься, необходимо было взять этот последний барьер. Шаг за шагом. Триста метров казались бесконечными, как Вселенная. Дул сильный ветер с поземкой. Холодно. А у меня перед глазами "стояла" бутылка с боржоми. Мы сутки не ели и не пили. Мучила жажда. На высоте 5700 встретили ребят из вспомогательной группы армейцев - С. Овчаренко и А. Студенина. Нас напоили горячим чаем. Но он не утолил жажду. Мечтал о боржоми! На леднике - приятная неожиданность: нас встретили Коля Черный и Каманча - наш друг корреспондент журнала "Юность" Володя Лукьяев.

В базовом лагере всех сразу осмотрел врач. Гену и Лешу, не теряя времени, уложил под капельницу. Оказал помощь Юре. Уже в темноте ходили встречать группу Бэла. У них обморозился Володя Шопин, тоже уложили под капельницу. А на следующий день всех пострадавших вертолет увез в Душанбе, оттуда в Москву и Ленинград. В спорткомитет пришла телеграмма из 4-й больницы "скорой помощи" Харькова - главврач предлагал помощь обморозившимся.

А. П.- Помощь успела вовремя?

С. Б.- Как сказать. Все могло кончиться значительно хуже. Гена с Лешей, а позже к ним присоединились Сергей Антипин и Валерий Першин, провели несколько месяцев в институте им. Склифосовского. Отделение сосудистой хирургии там возглавляет Владимир Леонович Лиминев - тоже альпинист. Он предложил свою помощь. Сколько таких примеров альпинистского братства, помогающего найти выход из достаточно непростых ситуаций, я мог бы привести! Кстати, "доброжелатели" Лиминева не преминули использовать этот случай в своих целях, у него были неприятности - почему в свое отделение положил, а не в то, где лечат обмороженных. Но Лиминев и его врачи-виртуозы продолжали бороться за ребят. Лекарства для них доставали где только могли - ив Москве, и в Харькове. И все же Гене "постригли" фаланги нескольких пальцев на руках. Леше пальцы на ногах прихватило так сильно, что сохранить их не удалось. Першин с Антипиным тоже не избежали "легкой стрижки".

Позже Гена, вспоминая больницу, говорил, что за всю жизнь не ел столько пирогов - жены альпинистов-москвичей взяли над ними шефство, опекали, заботились. Кстати, Василенко, как только ему полегчало, начал делать зарядку, пробежки (ноги-то не поморозил) по лестницам вверх-вниз, удивляя медсестричек, выходивших покурить на лестничные площадки. Думаю, благодаря такой активности Гена первым и пошел на поправку.

...Ребята улетели. Кстати, на том вертолете, что увозил их, прилетал на поляну Москвина ведущий телевизионного "Клуба путешественников" Юрий Сенкевич. Под вертящимися лопастями мы отвечали на торопливые вопросы залетного гостя. Ребята улетели. Мы стали ждать возвращения остальных групп. Им гора тоже не простила посягательства на свое зимнее одиночество.

7 февраля, покорив вершину, спускалась группа из 17 альпинистов. Замыкающими были связки Валерий Першин - Сергей Антипин из сборной страны и Валерий Анкудинов - Николай Калугин из команды Узбекистана. На высоте 7400 метров есть опасное место - фирновая доска. Приблизительно в 16 часов 25 минут ребята, наблюдавшие за маршрутом из базового лагеря, увидели, что по доске пролетели двое. Падали метров 300-400. Это была узбекская двойка: Анкудинов сорвал Калугина, потеряв равновесие.

А. П.- Значит, не было самостраховки?

С. Б.- Видимо, так. Першин с Антипиным тут же начали спускаться к ним. Но на крутом фирновом склоне спешить можно только медленно. К пострадавшим двойка спустилась только к семи вечера. Сообщили по радио, что Калугин умер, а Анкудинов в тяжелом состоянии. С него при падении сорвало ботинки и перчатки. Пока ребята одевали Валерия, он перестал подавать признаки жизни. Антипин и Першин, сами полумертвые от усталости, мороза, высоты, пытались транспортировать пострадавшего. И не могли. Положение - хуже некуда. Критическое. Еще час-два, и к погибшему Калугину прибавятся новые жертвы. Бросить Анкудинова ребята не могли. Остаться - значит погибнуть тоже. И тогда Коля Черный дал команду утеплить, укутать пострадавшего, укрыть его в снегу, а самим идти вниз. Но ребята оставались с Анкудиновым до тех пор, пока не поняли, что помочь ему уже нельзя...

Они начали долгий спуск в темноте. Усталых до полусмерти, до такого состояния, что сознание едва брезжит, обморозившихся, Валеру и Сергея отыскали вышедшие навстречу Луняков, Виноградский и Дюков. Лишь к четырем утра они вышли к спасительным пещерам. Першин спросил, долго ли идти. Ему ответили, что еще метров пять. Только тогда он поверил, что сможет дойти.

А. П.- Знаешь, чем больше я размышляю об альпинизме, тем четче осознаю: не головокружительные отвесы, не зловещие ледовые трещины - что там еще подсказывает устоявшийся стереотип? - требуют максимума мужества, стойкости, душевных сил, а тот жестокий выбор, перед которым вы порой оказываетесь. "Погиб, спасая товарища" - эта фраза на могилах альпинистов не редкость. Трудно даже представить, как нелегко далось начспасу Черному, руководителям экспедиции это решение - оставить Анкудинова. Умирающего, безжизненного - но ведь еще живого. Взять на душу такое... Ни при каких обстоятельствах не бросать товарища - одна из главных альпинистских заповедей. Ни при каких! Здесь, что ни говори, она была нарушена...

С. Б.- Пойми: положение было угрожающим не только для разбившегося парня, но почти в такой же мере - для Першина с Антипиным. С каждым часом убывали силы и шансы остаться в живых. Допустить трагедию, а потом вздыхать: "Погибли, но не бросили умирающего товарища". Так, по-твоему, было бы лучше?

Когда Антипин и Першин сообщили в базовый лагерь о состоянии Анкудинова, было ясно - ему уже никто не сможет помочь. Травмы - одно, но ведь Валера к тому же больше часа пролежал раздетый на сорокаградусном морозе. А по тому, сколько времени спускались к пострадавшему ребята, было ясно, что и они на грани. Помню, переглянулись с Мишей - им самим надо быстрее вниз, не то останутся там же. Но сказать такое вслух не могли. А если бы были там, наверху, тоже бы не покидали Анкудинова. Коля Черный приказал им уходить. Приказал, понимаешь? Возможно, это было жестокое решение. Но с другой стороны - и гуманное, и единственно в данном случае правильное. Не прими его Черный, жертв стало бы вдвое больше. Две жизни удалось спасти! Правильность Колиного решения для меня очевидна. И еще добавлю, немалое мужество требовалось, чтобы взять ответственность на себя, прекрасно осознавая возможные оргвыводы. А ведь обстановка не оставляла на раздумья не то что часов - минут. Думаю, многое в нашей жизни было бы иначе, если бы в каждой критической ситуации находился человек, способный принять правильное решение и всю полноту ответственности за него.

А. П.- Скажи, а если бы в сорвавшейся связке были ребята из сборной страны, а не из узбекской команды, решение осталось бы таким же?

С. Б.- Мы не делились на "ваших" и "наших", работали одним коллективом. И лучше бы никто не оказался в роли пострадавших. Но в любом случае все было бы так, как было.

А. П.- Помню, как восторженно, правда, не замалчивая ничего, реагировал "Советский спорт" на ваше восхождение и проходившее одновременно восхождение ленинградцев на пик Корженевской. А как отметило это достижение спортивное руководство?

С. Б.- В связи с тем что произошла катастрофа, восхождение просто "не заметили". Перестройка делала первые робкие шаги. В ходу были стереотипы застоя. Вспомнился смешной эпизод. Мы вернулись с Памира в Москву перед XXVII съездом партии. Собираясь проведать своих обмороженных друзей, зашли в гастроном на улице Кирова. Я стоял в очереди в кассу, Миша с Ка-манчей - в отдел. Все трое бородатые, загорелые дочерна, - в общем, довольно подозрительными показались наряду милиции, который в преддверии съезда находился в готовности № 1 и поспешил проверить документы у корреспондента "Юности" Лукьяева и заслуженного мастера спорта Туркевича. Миша веселился вовсю: "Еще вон у того бородатого проверьте, что возле кассы стоит. Оч-чень подозрительный тип!" - советовал милиционерам, указывая на меня. А на следующий день в Спорткомитете милиционер на входе, рассматривая наши удостоверения, радостно сообщил: "Только вчера вас по телевизору на Памире видел, а сегодня вы уже здесь!"