Два дундука из сундука - Валерий Гусев

Ребята попятились, прячась друг за друга.

– Ура! - сказала мама негромко. - За Родину! - И нажала спуск.

Прогрохотала грозная очередь. Пацаны бросились на землю и в панике стали расползаться, виляя задами.

Когда мы с Алешкой выбежали на звук выстрелов, поле боя уже опустело. Только далеко внизу мелькали позорно отступившие враги.

– Что случилось? - спросил я.

– Да ничего особенного. - Мама забросила автомат на ремне за спину. - Я тут поговорила. Объяснила кое-кому, что их поведение носит антиобщественный характер.

– Доходчиво объяснила? - рассмеялся Алешка.

– Как видишь. - И мама походкой усталого бойца направилась в дом.

Вечером мы с Алешкой пошли в поселок, чтобы купить для наших удочек новые крючки.

В магазине у нас разбежались глаза, и мы надолго там застряли. А когда вышли, на улице нас поджидала стая речной шпаны. Во главе с Полундрой.

– Ты только молчи, - шепнул мне Алешка. - Я сам буду с ними разговаривать.

И мы спокойно пошли прямо на стаю. Стая расступилась. Перед нами оказался Полундра.

– Ты… Это… - сказал он. - Тебя как зовут?

– Алексей Сергеич, - ледяным тоном, с достоинством ответил Алешка.

– А меня Полундра. То есть Витек.

– Очень приятно. - Алешка кивнул.

– Ты… Это… Твоя мамаша, она что?

– Что - что?

– Она… Это… что… Очень пацанов не любит, да?

– Почему? - искренне удивился Алешка. - Любит. Особенно с жареной картошкой и соленым огурчиком.

Мне показалось, что Полундра икнул. Во всяком случае, больше он ни слова не сказал.

А мне стало обидно, что я все время молчал. И я ткнул пальцем и сказал:

– А ты, рыжий, завтра в девять ноль-ноль придешь к нашей калитке и соберешь все осколки. Понял?

– И принесешь новые банки, - добавил Алешка. - Они очень нужны моей мамочке для засолки огурцов.

– Гарнир такой, - добавил я и облизнулся.

Глава VII

Белый катер «Амелия»

– Ну, - сказала мама, когда узнала об этой истории, - теперь про нас такая слава пойдет!

– Дом с людоедами, - добавил Митёк. - Теперь к нам никакая шпана не сунется.

– Теперь участковый придет, - сказала мама.

– Участковый - не шпана, - успокоил ее папа.

– Куда же делась рыба? - вдруг снова вспомнила мама.

– Кто-нибудь скрал, - невинно предположил Алешка. - Какой- нибудь соседский кот.

– Кот с такой рыбой не справился бы, - возразил Митёк. - Она сама его проглотила бы.

– Ну, какой-нибудь сосед. Зашел за солью, видит - рыба, хвать - и пошел.

– Алексей! - строго сказала мама. - Ты что-то знаешь!

– Точно не знаю. Но видел, какой-то коршун пролетал…

– А в зубах у него сосед, - продолжил Митёк.

Алешка засмеялся и сказал:

– Что вы пристали к ребенку из-за какой-то рыбы?

– Алексей! - Это мама опять. - Где рыба?

– Димка ее в речку выпустил. Она там хорошо плавает.

Я чуть не лопнул от такой наглости!

Но мама отнеслась к этой новости довольно спокойно.

– Вот идите, - сказала она, - и ловите ее в речке. Где она так хорошо плавает. - И стала собирать со стола.

А нам только того и надо было. Мы взяли с собой пакет с бутербродами и бутылкой воды, загрузились и поплыли на поиски белого катера с красивым названием «Амелия».

Без всяких приключений мы добрались на этот раз до пристани с названием «Опенки», благополучно миновали ее и за крутой излучиной реки увидели вход в этот самый затон.

Ну, я скажу, мрачная картина нам открылась. Этот затон был похож на большой заросший пруд со стоячей зеленой водой. И всюду из этой воды высовывались полузатонувшие корабли. Чего тут только не было! И буксир, и речные трамвайчики, и баржи, и катера. И даже небольшая яхта, которая высовывала из воды только краешек рубки и обломок мачты. Все эти жертвы кораблекрушений и старости были густо покрыты красной ржавчиной; деревянные части погнили и поломались. Стекла иллюминаторов и окон побиты.

В общем - жуть.

Даже как-то неуютно нам стало. Мы даже разговаривать стали шепотом.

– Дим, - сказал Алешка, - самое подходящее место. Наверняка эта «Амелия» здесь прячется. Представляешь, живет здесь этот несчастный пленник, как на свалке. А по ночам тут, наверное, всякие туманы бродят. И привидения затонувших моряков.

Ну, намолотил. Даже мороз по спине пробежал. Несмотря на жаркое солнце.

Мы медленно плыли среди заброшенных кораблей, рассматривали их со всех сторон, и постепенно наш страх сменился сочувствием.

Когда-то они плавали по реке, бороздили ее просторы, трудились. На них кипела жизнь: весело стучали двигатели, скворчала картошка на сковородке в камбузе, какой-нибудь бывалый боцман с усами играл вечерами на палубе на гармошке. Экипаж пел народные песни и танцевал вальсы. А судно плавно скользило меж приветливых берегов, помигивая зелеными и красными габаритными огоньками.

А теперь все эти работяги понуро грудились в грязной луже с протухшей водой, никому не нужные, старые, заброшенные. Грустно как-то.

Алешка притих, но шарил вокруг быстрыми глазенками; он был уверен, что загадочная «Амелия» с пленником на борту прячется где-то здесь.

И не ошибся.

За громадной деревянной баржой, которая чудом держалась на плаву, прижавшись к ней бортом, прятался белый катер.

Здорово, конечно. А что дальше?

А дальше все получилось само собой. На палубе вдруг появился толстяк в морской фуражке и грубо спросил:

– Чего надо?

Я не успел ответить, я часто с ответом опаздываю. А Лешка ответил. Спокойно и небрежно, глядя снизу вверх:

– Нам - ничего. Это вам надо.

Толстяк заморгал белыми ресницами. Алешкин ответ его ошарашил. И он тупо спросил:

– А чего мне надо?

– Вам на пристань надо, - загадочно пояснил мой хитрый младший брат.

– Чего я там не видел?

– Там вас какой-то человек ищет.

– Какой человек? Зачем ищет?

– Откуда нам знать? Он там всех спрашивает: «Не видали толстяка в фуражке на белом катере?»

– Что ты плетешь? - Толстяк в фуражке начал злиться. Или беспокоиться. - Какой человек?

– Обыкновенный. - Алешка пожал плечами. И небрежно добавил: - Милиционер в форме.

– Что? Зачем мне милиционер?

– Это не он вам, а вы ему, - как-то мутно пояснил Алешка.

– Вот еще беда! - Толстяк совсем растерялся. - А он еще там, на пристани?

– Там, там, - «успокоил» его Алешка. А я только глазами хлопал. - Он сказал, что не уйдет, пока вас не разыщет.

– Слышь, пацаны, дайте мне свою лодку - на пристань сплавать.

– Мы не можем, - сказал Алешка. - Мы в Астрахань плывем.

Тут и я подключился:

– У вас же своя лодка есть.

Над кормой яхты висел крохотный симпатичный ялик. Я бы такой купил, если бы клад нашел.

Толстяк хлопнул себя в лоб. Побежал на корму, спустил ялик на воду и осторожно перебрался в него по забортному трапу.

– А вы плывите в свою Астрахань, - сказал он нам, разбирая весла. - И не вздумайте на мой катер залезть. У меня там охрана. Очень злобная.

И он, неумело загребая, разбрызгивая воду, потрюхал к пристани.

– Ну и что все это значит, Алексей? - спросил я, копируя маму.

Алешка небрежно, как маленькому, объяснил:

– Пока он доберется туда и вернется обратно, мы успеем разыскать на катере заложника и освободить его.

– Да нет там никого! Кроме злобного охранника.

– Дим, ты у нас такой наивный. Он этого охранника только что придумал. Чтобы нас напугать.

И Алешка, как ловкая мартышка, взобрался на палубу катера.

– Давай быстренько, - сказал он мне, - мы сейчас с тобой обыск проведем. Эй! - заорал он изо всех сил. - Есть тут кто-нибудь? Мы пришли на помощь.

Никто не отозвался, только с соседней баржи с шумом поднялась стая чаек.

– Молчит, - сказал Алешка. - Конечно, у него небось рот скотчем заклеен. - Он подергал дверь рубки, дверь не поддалась. Заперта.

Алешку это не смутило. Он пошел по палубе, заглядывая во все иллюминаторы. Бесполезно - все они изнутри были задернуты шторками. Только ветровое стекло было свободным, но и там Алешка ничего интересного, кроме штурвала и пульта управления, не обнаружил. Хоть и вставал изо всех сил на цыпочки.

– Ну, ясно, - сказал он. - Посадили его в трюм, заклеили рот и пристегнули наручниками к двигателю. - Он на секунду задумался. Лицо его, до этого хмурое и озабоченное, посветлело - придумал. - Нужно стащить у Митька гранату поздоровее и взорвать дверь! Здорово придумал?

– Здорово. И нас тогда тоже пристегнут наручниками. Милиционеры или владелец катера.

– За что, Дим? - Алешка вытаращил глаза от изумления. - Мы же похищенного заложника освободим!

– А если его там нет?

– А где же он есть?

Я подумал и обвел рукой все пространство затона.

– В любой из этих ржавых лоханок. В глубоком трюме. С корабельными крысами.

При упоминании о крысах Алешка вздохнул:

– А я рогатку не захватил. - И вдруг спохватился: - Дим, надо удирать - сейчас толстяк вернется.

Мы помчались на корму, где была привязана наша лодка.