Хрустальное озеро - Мейв Бинчи

Против обыкновения, мать смотрела ей прямо в глаза, а не куда-то в сторону, и Кит ощутила неимоверное облегчение.

— Значит, тебе вовсе не грустно?

— Я обещала тебе ответить честно и сдержу слово. Иногда в этом маленьком городке мне бывает грустно и одиноко. Я не люблю его так, как твой отец; он вырос в Лох-Глассе и знает здесь каждый камень. Иногда мне кажется, что я сойду с ума, если буду каждый день видеть Лилиан Келли, слышать нытье Кэтлин о том, как трудно работать в гараже, или жалобы Милдред О’Брайен на пыль, от которой ее тошнит… Но ты и сама это знаешь. Тебя тоже иногда раздражают и Клио, и школа. Теперь ты мне веришь?

— Да, — ответила Кит, не покривив душой.

— Если так, то запомни навсегда: что бы ни случилось, твоя путевка в жизнь — это образование. Только благодаря ему у тебя будет свобода выбора.

После этого разговора Кит стало намного легче, правда, в глубине души осталась тревога. Мать дважды сказала: «что бы ни случилось». Казалось, она видела будущее. Так же, как сестра Мадлен. И цыганка у озера. Но Кит гнала от себя это ощущение. Ей и без того было о чем подумать. Например, разве не здорово, что месячные начались у нее раньше, чем у Клио?

Когда Мартин закрывал аптеку, его окликнул доктор Келли.

— Я — настоящий змей-искуситель. Не хочешь сходить к Лапчатому и пропустить по пинте? Мне нужен совет.

В другом городке местный врач и аптекарь отправились бы в гостиницу с более приличным баром, но Дэн О’Брайен был таким мрачным и унылым типом, что Мартин и Питер предпочитали ходить к Лапчатому: там было проще, но веселее. Они уютно устроились в уголке.

— Итак, какой совет? — Мартин думал, что это всего лишь предлог для посещения пивной.

— Дело касается моей младшей, Анны. Она продолжает утверждать, что действительно видела на озере плачущую женщину, и обижается, что ей никто не верит.

— В этом возрасте дети из всего делают трагедию, — утешил его Мартин.

— Кому ты это говоришь?

— По-твоему, ей и в самом деле явилось привидение?

— Нет, но что-то она все-таки видела… Ты помнишь ее?

— Кого?

— Бриди Дейли, Бригад Дейли или как там ее звали… Ту, которая утонула.

— Как я могу ее помнить? В то время мы были совсем маленькими. Слушай, а когда это случилось?

— В девятьсот двадцатом.

— Питер, тогда нам с тобой было по восемь лет.

— Анна уверяет, что у этой женщины длинные темные волосы.

— А ты сам что об этом думаешь?

— Может быть, кто-то нарочно переодевается, чтобы пугать детей.

— Ну, если так, то он добился своего. Напутал не только ребенка, но и его отца.

Питер рассмеялся:

— Да, ты прав! Скорее всего, это чепуха. Не хочется думать, что кто-то делает это сознательно. Видит бог, Анна любит сочинять, но, возможно, она и в самом деле видела то, что ее встревожило.

— И как она описала эту женщину?

— Сам знаешь, дети всегда сравнивают незнакомое со знакомым… В общем, Анна сказала, что та была похожа на твою Элен.

Отец Джон собирался прочитать для старшеклассниц монастырской школы отдельную проповедь. Это означало, что девочки двенадцати — пятнадцати лет услышат то, что не предназначено для ушей детворы.

Анна Келли сгорала от любопытства:

— Он будет говорить о детях?

— Возможно, — свысока сказала Клио.

— Я все знаю про детей! — вызывающе заявила Анна.

— А я жалею, что знала о них слишком мало, иначе задушила бы тебя еще в колыбели! — в сердцах ответила Клио.

— Вы с Кит считаете себя очень умными, а на самом деле дуры последние, — огрызнулась младшая.

— Где уж нам! Привидения нам не являются, и кошмарных снов мы не видим… Это ужасно.

В конце концов подруги сумели избавиться от Анны и с комфортом устроиться на заборе гаража Салливана, откуда был хорошо виден весь Лох-Гласс. И никто не мог сказать, что они кому-то мешают.

— Просто удивительно, каким хорошеньким стал Эммет. В смысле для мальчишки, — восхитилась Клио.

Кит в глубине души была уверена, что Анна Келли тоже не была такой вредной, как считала Клио, говоря о младшей сестре с презрением.

— Он таким родился, — сказала Кит. — По-моему, Эммет никогда никому не причинял особых хлопот. Он заикался, поэтому его почти ни за что не ругали. Наверно, все дело было в этом.

— Анну тоже ругают слишком мало, — мрачно ответила Клио. — Как ты думаешь, о чем будет с нами говорить отец Джон? А вдруг об этом?

— Если он это сделает, я умру на месте!

— А я умру на месте, если он этого не сделает, — сказала Клио, и девчонки расхохотались так громко, что отец Филипа О’Брайена выглянул из дверей своей гостиницы и неодобрительно покачал головой.

Но о чем отец Джон собирался поведать старшеклассницам монастырской школы Лох-Гласса, так и осталось тайной, потому что его визит совпал с жаркой дискуссией, попал Иуда в ад или нет. Мнение матери Бернард здесь было не в счет. Девочки были убеждены, что арбитром в этом деле может стать только отец Джон.

Большинство склонялось к тому, что Иуда был просто обязан отправиться в ад.

— Разве Господь не сказал, что этому человеку лучше было вообще не рождаться на свет?

— Это означает, что ему самое место в аду.

— Но его имя тысячи лет служит синонимом слов «предатель» и «изменник». Таким было наказание для Иуды за то, что он предал Господа. Разве не так?

— Нет, не так, потому что это только слово. Кости ломают камнями и палками, а слова никому не причиняют вреда.

Отец Джон смотрел на юные лица, раскрасневшиеся от возбуждения. Они выражали явную заинтересованность.

— Но Господь не мог выбрать его в друзья, зная, что этот человек предаст его и отправится в ад. Значит, Господь заманил Иуду в ловушку.

— Иуда не должен был предавать Господа, но сделал это за деньги.

— Но разве им нужны были деньги? Они же вели бродячую жизнь.

— Те времена уже прошли. Иуда знал это, вот и пошел на предательство.

Отец Джон привык, что обычно девочки, ерзая от смущения, спрашивают его, является ли французский поцелуй простительным или смертным грехом, и слепо верят ему на слово. Ему редко приходилось сталкиваться со спорами среди детей о свободе выбора и предопределении. Он постарался ответить как мог, прибегнув к не слишком убедительному доводу: в сомнении есть благо. Возможно, Господь в своем безграничном милосердии предусмотрел это. Не следует забывать, что никто не знает души грешника и слов, которые говорит человек Создателю в момент своей смерти.

В перерыве отец Джон слегка распустил воротник и спросил мать Бернард о причине столь повышенного интереса к судьбе Иуды.

— Может быть, кто-нибудь из местных жителей покончил с собой?

— Знаете, иногда девочкам приходят в голову очень странные мысли, — степенно и рассудительно ответила мать Бернард.

— Да, но такой накал страстей… Откуда он мог взяться?

— Отец, много лет назад, задолго до их рождения, одна женщина оказалась в интересном положении. Считают, что она наложила на себя руки. Невежественные люди верят, что ее призрак до сих пор скитается вокруг озера. Конечно, это чепуха, но вполне возможно, она будоражит детей. — Мать Бернард, вынужденная говорить с заезжим священником о таких предосудительных вещах, как самоубийство и внебрачная беременность, неодобрительно поджала губы.

— Наверное, вы правы. Две маленькие девочки в первом ряду, одна светленькая и одна черненькая, переживали больше всех и до хрипоты спорили о том, можно ли хоронить в освященной земле тех, кто лишил себя жизни.

Мать Бернард вздохнула:

— Клиона Келли и Кэтрин Макмагон… Боюсь, они станут доказывать вам, что черное — это белое.

— Спасибо за предупреждение, — ответил отец Джон.

Вернувшись в монастырскую часовню, он постарался внушить девочкам, что, поскольку лишающий себя жизни отвергает великий дар Господа, это является тяжким грехом. Точнее, одним из двух великих грехов, а именно отчаянием. А потому каждый, кто делает это, недостоин быть похороненным в земле, освященной христианской церковью.

— Но если этот человек не в себе… — начала Клио.

— Даже если этот человек не в себе, — пресек возражения отец Джон.

Священник устал, а ему еще предстояло прочитать проповедь мальчикам. Убедить их в смертельной опасности пьянства и сквернословия. Иногда отец Джон сомневался в том, что его слова могут что-то изменить, но в такие минуты напоминал себе, что подобные мысли — почти то же самое, что грех неверия, а потому их следует остерегаться.

Глава вторая

— У тебя нет приличных кузенов, — сказала Клио, когда они валялись на диване в ее комнате.

— О боже, что ты ко мне привязалась? — простонала Кит, читавшая статью о том, как ухаживать за руками.