Хрустальное озеро - Мейв Бинчи

Вернувшись через две недели домой, Рита сказала, что у нее был замечательный отпуск Лучший в ее жизни.

— Значит, у монахинь тебе было хорошо?

— Да. Ты не представляешь себе, как там спокойно и как божественно звучат песнопения в часовне. У меня был свой ключ, так что я могла ездить в Тумстоун на танцы и в кино. Кроме того, меня кормили и помогали учиться.

— Рита, но ты ведь не уйдешь от нас? — почуяв тень угрозы, встревожилась Кит.

Рита честно ответила:

— Нет, пока ты не повзрослеешь. И пока немного не подрастет Эммет.

— Если ты уйдешь, мама этого не вынесет. Ты нам как родная.

— Твоя мать все понимает, честное слово. Мы с ней часто говорили о том, что нужно пытаться изменить свою жизнь. Она знает, что я способна на большее, чем просто скрести полы.

Внезапно глаза Кит наполнились слезами.

— Не говори так! Мне страшно. Я не хочу, чтобы что-то менялось. Хочу, чтобы все оставалось по-прежнему.

— Так не бывает. Посмотри на Фарука: он превратился из котенка во взрослого кота, хотя нам хотелось, чтобы он навсегда остался котенком. Утята сестры Мадлен тоже выросли и улетели. Твоя мать хочет, чтобы вы с Эмметом оставались такими же маленькими и славными, но вы вырастете и уйдете от родителей. Таков порядок вещей.

Этот порядок Кит не нравился, но она подозревала, что Рита права.

— Мама, поплаваешь со мной на лодке? — спросила Кит.

— Увы, нет, моя радость. У меня нет на это времени. Ступай с Клио.

— Меня тошнит от Клио. Я хочу поплавать с тобой. Покажу тебе места, где ты еще не бывала.

— Нет, Кит, это невозможно.

— А что ты делаешь после обеда? Неужели это важнее, чем прогулка на лодке?

Только во время школьных каникул Кит понимала, насколько распорядок дня матери отличался от распорядка Других людей. Например, мама Клио на автобусе или попутной машине ездила в Тумстоун присмотреть ткань на шторы, примерить что-нибудь из одежды или просто выпить кофе с подругами в одном из тамошних роскошных универмагов. Миссис Хэнли и миссис Диллон занимались своими магазинами, мама Филипа О’Брайена ходила в церковь, чистила подсвечники или составляла композиции из цветов для отца Бейли. Некоторые мамы помогали матери Бернард в устройстве благотворительных ярмарок, базаров и других мероприятий ордена.

Ничего этого мать Кит не делала. Она помогала Рите на кухне, придумывала блюда и вообще проводила со служанкой куда больше времени, чем другие. Она украсила гостиную ветками и листьями и вставила в рамки виды озера; на одной из стен красовались две дюжины разных изображений Лох-Гласса. Приходившие гости ахали при виде этой коллекции. Но гости приходили не часто.

Мать все делала быстро и уверенно. У нее была куча свободного времени… куда больше, чем требовалось для прогулки на лодке.

— Скажи, — не отставала Кит, — что ты делаешь, когда меня нет?

— Живу как могу, — ответила мать.

И Кит опять поразило отстраненное выражение, появившееся на лице Элен Макмагон в этот миг.

— Папа, почему вы с мамой спите в разных комнатах? — спросила однажды Кит.

Она выбрала момент, когда в аптеке было пусто и им никто не мешал. Отец в белом халате стоял за прилавком. Его очки покоились на лбу; круглое веснушчатое лицо было сосредоточенным. Кит позволялось сидеть на высокой табуретке с одним-единственным условием: не отвлекать отца от работы.

— Что? — рассеянно спросил он.

Кит начала снова, но отец прервал ее:

— Я слышал, но почему ты об этом спрашиваешь?

— Просто спрашиваю, и все.

— А свою маму ты об этом спрашивала?

— Да.

— И?..

— Она сказала, потому что ты храпишь.

— Значит, теперь ты все знаешь.

— Да.

— Кит, у тебя есть еще вопросы или я могу продолжать зарабатывать на жизнь составлением лекарств?

— Почему вы с мамой поженились?

— Потому что любили друг друга и любим до сих пор.

— Как ты об этом узнал?

— Знаешь, Кит, все вышло как-то само собой. Боюсь, я не смогу удовлетворить твое любопытство. Я увидел твою мать у друзей в Дублине, подумал, что она красивая, умная, веселая и что будет просто замечательно, если она согласится куда-нибудь со мной сходить. Она согласилась. Мы часто виделись, а потом я сделал ей предложение, и она сказала «да». — Казалось, Мартин говорил искренне.

Но Кит это не убедило.

— А мама чувствовала то же самое?

— Да, малышка. Должно быть, так Во всяком случае, никто не стоял над ней с палкой и не говорил: «Ты должна выйти за этого молодого фармацевта из Лох-Гласса, который любит тебя до безумия». Ее родители умерли, и она вышла замуж не для того, чтобы доставить кому-то удовольствие или потому что я был выгодным женихом или кем-то в этом роде.

— А ты был выгодным женихом?

— Я был человеком с нужной профессией. В тридцать девятом году, когда мир находился на грани войны и все сомневались во всем, человек с хорошей профессией считался выгодным женихом. И считается до сих пор.

— А ты удивился, когда она сказала «да»?

— Нет, милая, не удивился. Во всяком случае, не тогда… Видишь ли, мы любили друг друга. Конечно, это не похоже на сцены из фильмов, над которыми хихикаете вы, малыши, однако у нас все было именно так. Но почему ты об этом спрашиваешь?

— Да так… Просто когда-то что-то становится интересно, вот и все.

— Понимаю, — сказал Мартин.

После его ответа Кит больше не нужно было думать над тем, что рассказала ей Клио. Та подслушала у себя дома один разговор. Кто-то заметил, что жену Мартина Макмагона привязывает к Лох-Глассу только его работа; мол, приходится удивляться тому, что она вообще сюда приехала.

— Я говорю тебе это, — сказала Клио, — только потому, что мы с тобой лучшие подруги, и я думаю, тебе следует это знать.

— Сестра Мадлен…

— Да, Кит?

— Как вы думаете, почему люди рассказывают вам всё?

— Наверное, потому что мне самой нечего им рассказать. Я ведь только собираю хворост, ухаживаю за цветами да читаю молитвы.

— Но люди делятся с вами своими секретами и даже исповедуются в грехах.

Сестра Мадлен опешила:

— О нет, Кит Макмагон. Мы обе прекрасно знаем, что единственный человек, которому исповедуются в грехах, это священнослужитель, который является законным посредником между людьми и Господом.

— А секреты?

— Что ты хочешь этим сказать? Цып-цып-цып… посмотри-ка на этих маленьких бентамов. Брат Хили был так добр, что подарил мне несколько насиженных яиц, и они все вылупились в тепле у очага… Это было настоящее чудо. — Она встала на колени, не давая цыплятам совершить опасное путешествие, в которое они собирались отправиться, и направив их в заранее приготовленную коробку с соломой.

Но Кит не собиралась уходить от темы:

— Сегодня я пришла одна, потому что…

— Да, я вижу, что Клио нет. Я скучаю по ней. Она ведь твоя лучшая подруга, верно?

— И да и нет, сестра Мадлен. Она рассказала мне, что говорят люди о моих папе и маме… и я подумала…

Сестра Мадлен выпрямилась, и на ее морщинистом обветренном лице появилась широкая улыбка — казалось, отшельница была полна желания успокоить Кит.

— Тебе двенадцать лет. Ты уже взрослая и должна знать, что люди только тем и занимаются, что сплетничают о соседях. Других дел у них нет. Неужели ты расстроилась из-за этого?

— Нет, но…

Сестра Мадлен тут же ухватилась за слово «нет».

— Ну вот, я так и знала. Понимаешь, происходит странная вещь: когда люди уезжают за сотни миль, в большие города, где они никого не знают и никто не знает их, все меняется. Там им наоборот хочется, чтобы все интересовались ими и их делами. Мы, люди, довольно забавные существа.

— Да, конечно, но…

Кит начинала приходить в отчаяние. Она не желала обсуждать всех людей. Девочке хотелось только одного: чтобы сестра Мадлен сказала ей, что все в порядке, что Элен не несчастная, не неприкаянная и не одинокая, как намекала Клио. Но все было бесполезно — сестра Мадлен уже села на своего любимого конька.

— Я знала, что ты согласишься. Самое странное, что у животных все намного проще. Не знаю, почему мы считаем, что Господь создал нас какими-то особенными. Мы совсем не так хороши и добры, как животные.

Эти слова насторожили старого пса Уискерса, которого сестра Мадлен спасла, когда кто-то сунул его в мешок и бросил в воду. Казалось, Уискерс понял, что она сказала о животных что-то хорошее; видимо, он почувствовал это по интонации и одобрительно заворчал.

— Вот видишь, Уискерс со мной согласен. Кстати, как поживает Фарук, твой благородный кот?

— Хорошо поживает, сестра Мадлен. Может быть, навестите его?

— Ну ты же меня знаешь, я не любительница ходить в гости. Все, что мне нужно, это знать, что он хорошо себя чувствует и по-прежнему ходит по Лох-Глассу с таким видом, словно весь городок принадлежит ему.