Спортивные сцены 80-х - Эдвард Радзинский

Михалева. Хорошее выражение. Я его запомню… К какому часу освободить тебе квартиру?..

Михалев. Утром… Как встанем… Только не забудь… что в шесть у нас бег. Возвращайся сюда к шести!

Михалева. Да, в шесть… Мы все выйдем на эту тропу. На тропу войны, как сказано у любимого писателя детства Фенимора Купера.

Михалев. Прости, я не читал Купера в детстве. Я пас коров!

Михалева. Ну что ж… (Вдруг засмеялась .) Значит, освобожу тебе квартиру. Ну что ж! (Хохочет) Знаешь, о чем я мечтаю?

Михалев. Скажи!

Михалева. Чтобы вот так бежать трусцой — и вдруг запеть! (Хохочет) Как соловей! Ах, как я об этом мечтаю!

В четверг. Сережа и Михалева прохаживаются у церкви, ждут. Шесть ровно…

Шум подъехавшей машины.

Сережа. Кто-то из наших. Точность — это вежливость королей. Любимая фраза деда…

Но появляются Двое, очень похожие на тех двоих, появившихся в самом начале пьесы, оба — в спортивных финских костюмах, оба — животами вперед, косолапо переставляют ноги в адидасовских кроссовках.

Михалева. Нет, это не наши. Но чувствую, тоже бегуны… Ну а где же наше солнышко?

Сережа. У Кати сегодня курсы после института. Но она обещала подъехать в шесть.

Михалева. И мой тоже обещал… (Хохочет) Видишь, у тебя жена какая усердная — на курсах, даром что с «лилеями на щеках»… А ты сам что же?

Сережа (смеется). Да, я сейчас тунеядец… Так здорово! (Простодушно) Сегодня утром проснулся и весь день слушал диски… Мне «фазер» исправно присылает. Дед ненавидел, когда я их слушал… Но теперь мы живем отдельно, и можно «побалдеть»… У меня есть биографии всех великих джазменов… Сам составлял… Дед их как-то нашел и сжег… Но я все восстановил…

Михалева (взяла егоза подбородок). Какты похож… на него!

Сережа. В смысле на «фазера»?

Она нежно гладит его по щеке… Он неловко старается отстраниться.

Может, пока их нет… сами побегаем?

Михалев а (смеясь) — На тропку — к любимым бутылочкам?.. Зашуршим под кусточками? (Почти обнимает его)

Сережа (неловко отстраняясь). Да!

Михалева (притягивая его за плечи). К сожалению, сегодня нельзя… Я на машине. И если Михалев не придет — придется вести самой…

Сережа. То есть как — не придет? Почему?

Михалева. Мало ли почему не приходит мужчина… (Смеется) Нет, сегодня надо быть трезвой! Тетушка Инга еще не забыла, что такое удар тела о бампер… (Обнимает его, они почти борются) Послушай, а если твоя тоже не придет?

Сережа. Придет!.. Придет!..

Михалева. А вдруг? Ты слушай, что я говорю. Я иногда начинаю нести такие пророчества. Я называю это — «состояние Кассандры»… Впрочем, я забыла… Она у тебя на курсах… «Строить «куры». Строить курсы! (Хохочет)

Сережа (строго). Катя — очень хорошая. И все про нее — треп! Она просто любит дурачить «пипл»! У нее, кроме меня, никого не было!

Михалева. А между тем уже шесть десять… Давай пока отдыхать, а? (Ложится на землю, тянет его) Опустимся на траву-мураву… и отдохнем, пока не придут эти два спортивных злодея. Пока не погонят они нас по лугу — и мы понесемся с тобой, теряя наши драгоценные шлаки…

Сережа пытается вырваться, но Она заставляет его опуститься рядом с нею.

Отдыхай… пока не начнется наша спортивная казнь.

Сережа. Ну что лежать-то?

Михалева. Тебя смущают эти сукины дети? Плюнь!.. Воспринимай их, как крапиву (Орет) Эти мерзкие рожи! Эти непойманные воры! Если остановить на улице сто «Жигулей», девяносто не докажут, как они их заработали!

Сережа (вздохнул). И я не докажу… Мне отец подарил.

Михалева. Ну до чего простодушный… прямо — «Кандид»… Ты читал Вольтера?

Сережа. Я мало читал… Я люблю музыку…

Михалева (смеется). У тебя родимое пятно на груди… как у него.

Сережа (пытаясь отползти). А может, просто побегаем, а?

Михалева (со смешком). Да не бойся ты, глупец… Я ведь для тебя — мать! Как же ты на него похож… Но в тебе нет чего-то… главного… Тебе не хватает уверенности… Я… помогу тебе… прибавить уверенности?..

Сережа (все-таки вскакивая с земли). Не надо мне ничего прибавлять! Все равно ничего не получится. За всю жизнь я был знаком с двумя девушками… Одна — Катя… Но она вначале меня не любила, и я ей назло стал дружить с другой… Ее звали Мышь за невзрачность… Она была маленькая и ходила в кедиках… Ну, такая… мышь!

Михалева поднимается с земли и старается снова обнять Сережу, но тот, безостановочно говоря, ускользает.

Мы с ней поехали на юг… дед был категорически против… Он считал, что юг меня совсем доконает! И не дал денег… Мы с Мышью поехали автостопом… Правда, на юг я приехал один… Мышь осталась в чьих-то «Жигулях»… Ее просто не выпустили… И я «хипповал» в Коктебеле… такое местечко на юге…

Михалева (все-таки обняв Сережу). Ненавижу юг… На юге все время надо есть фрукты. И живот у тебя так пучит, что вот-вот взлетишь под потолок, как малыш Карлсон… И еще: все пристают с романами.

Сережа вырывается, но Она его не отпускает.

Считают, что юг не состоялся, если нет романчика… Поэтому жарким вечером какой-нибудь потный проходимец откусывает у тебя губу — так что утром она висит, как стяг в безветрие. Или сдавливает твою грудную клетку, словно хочет превратить тебя в фантик… (Хохочет) Послушай, ну что ты все время какой-то беспокойный?.. Расслабься… У нас с тобой — «отдыханство»! (Ложится на землю) Ну, ложись!..

Сережа. Я постою, можно?

Михалева (хохочет). Конечно… конечно… Прекрасный Иосиф. Впрочем, ты не знаешь, кто это такой… Нет такого диска! (Покатывается от смеха) Боюсь, не придам тебе уверенности. (Хохочет) Живи без нее! Я очень толстая, если смотреть сверху?

Сережа (рад, что его оставили в покое). Вы — красивая! Даже Катя… сказала… Она сказала…

Михалева. Не надо, я догадываюсь, что она сказала. Странная штука: как только неприятности — я толстею… Но сегодня мои неприятности кончатся. Надолго! Я обрету форму. Ты слышал это пророчество Кассандры? Впрочем, ты не знаешь и кто такая Кассандра…

Сережа (радостно). А вот и знаю! Знаю! У Высоцкого — в песне…

Михалева хохочет. Пауза.

Вы не обидитесь, если я вас спрошу одну вещь?.. Я боюсь, что что-то не то сейчас сболтну… Катя не дает мне болтать, но зато когда я один… Это у меня с детства… У нас в доме дедушка с бабушкой все молчали, молчали… И я так скучал по разговорам, что на улице буквально всем рассказывал все… Так вот: я вас видел… еще в детстве!

Она внимательно его слушает.

И не просто видел… (Остановился .)

Михалева. Не поняла?..

Сережа (стесняясь ). Я как-то на даче вошел в комнату… Без стука… Вы только не обижайтесь, ладно? И увидел «фазера»… и… вас… Я, правда, точно не знаю…

Михалева (засмеялась ). Нет, твой отец не звал меня на дачу… Ему было скучно с теми, кто его любил… Поэтому он обожал «мовешек»: официанток, продавщиц… (И вдруг, будто что-то вспомнив, она захохотала, она хохочет безумно, надрывно .)

Сережа. Ну вот… Ну почему вы опять надо мной смеетесь?

Михалева просто умирает от смеха, и Сережа, зараженный ее смехом, тоже начинает смеяться.

Михалева. Ха-ха-ха!

Сережа. Ха-ха-ха!

Михалева (погибая от смеха). Мне кажется… мы зря сейчас ждем Михалева…

Сережа (хохоча). То есть как?

Михалева. Я сейчас вдруг вспомнила… Я, когда уходила утром, машинально включила в квартире сигнализацию…

Сережа (продолжая хохотать). Какую… сигнализацию?

Михалева. Ну я же объясняла! Против воров для милиции… Ну? Ты понял, что случилось дальше? (Хохочет) Ах, простодушный Кандид… (Вдруг сухо, спокойно) Михалев, который не знал, что я ее включила, вошел в квартиру — и, естественно, не позвонил о своем приходе «на пульт»… И, естественно, через десять минут в квартиру приехали бдительные милиционеры… И наверняка задержали бедного Михалева. (Патетически .) Что с ним теперь?! Ты представляешь?

Сережа. Да вы не волнуйтесь! Он покажет документы…