Я — убийца - Андрей Стрельников

— Вот какая история, Макс. — Константин жадно затянулся сигаретой, хватил кулаком по столу и простонал: — Черт! Черт! Не могу я стучать на людей! Не обучен!

«А чему ты вообще обучен? — чуть не спросил вслух Максим. — Разве что кулаками махать…»

— На рынке, где Петька деньги вертел, есть один арендатор, Леха. Обувью торгует.

С Петькой они знакомы с детства, самбо вместе занимались. Ситуация сложилась так, что у него зависла огромная партия зимней обуви. То ли поздно пришла, то ли что — не знаю. В детали не вдавался. Склад завален теплыми башмаками, а денег — ни гроша. А в марте надо уже летней обувкой прилавки загружать, а то опоздаешь. Вот он и выклянчил у Петьки деньги под летний контракт. Обещал все вернуть к середине апреля, да так и не прокрутился. А может, прокрутился, но решил Петю кинуть. В общем, денег не отдал. Петька-то где крутой, а где — размазня натуральная. Хоть и нельзя так о покойнике, но ведь правда! Поорал он на Леху, поорал и ушел ни с чем. Отношения у них обострились. Я чувствовал: Петька ко мне хотел за помощью обратиться, да передумал, решил подождать. — Баргузов гордо выпятил то, что считал грудью, сжал челюсти и грозно сверкнул лихим прищуром. — Вот и дождался. Как говаривал генералиссимус: нет человека — нет проблемы. В общую кассу Петр деньги внес — свои, кровные. А я теперь к Лехе и докопаться не могу — ничего он у меня не брал. А Ленке хорошо было бы сейчас их отдать…

Костя пустил в потолок несколько густых струй дыма и закончил:

— Вот такая история, Макс. Да ты должен Леху знать! Он здесь бывал. Шкаф — больше меня! Самбист бывший.

— Как фамилия? — спросил Максим.

— Нефедов. — Костя помолчал и с задумчивым видом потер гигантской клешней свои лоснящиеся щеки. На безымянном пальце сверкнул крупный бриллиант в платиновой оправе. — Я-то с ним особенно не кентовался, а Петька — не разлей вода… Такие вот дружки бывают, Макс… Впрочем, может, он и не имеет к этому никакого отношения…

Алексея Нефедова Максим знал гораздо лучше, чем мог предположить Константин. Несколько лет тот тренировал оперативный состав ОБХСС, потом — УЭП. В списке любых подозреваемых в каких угодно преступлениях Максим, нисколько не сомневаясь, поставил бы Нефедова на самое последнее место. Было очевидно: Баргузов его топил. Явно рассчитывал на то, что следователь узнает от Максима о Нефедове уже завтра. Узнает, безусловно. Но сначала хотелось бы услышать всю эту историю из уст самого Леши.

«Я уже, слава Богу, не мент, никаких расследований не провожу. Соблюдать какие бы то ни было юридические формальности, нормы и порядок оперативных действий совершенно не обязан!» Кажется, впервые за долгое время Максим порадовался тому, что не имеет к МВД никакого отношения.

Глава 7

Ровно в поддень Татьяна вышла из лифта на четвертом этаже и остановилась, пораженная. «Такой должна быть дверь в хранилище швейцарского банка», — подумалось ей. Цельнометаллический блок, обитый дорогой кожей, таращился на нее огромным выпуклым глазом светло-желтого стекла. Звонок справа от двери был выполнен из тяжелой, старинной на вид бронзы. Она глубоко вздохнула и потянулась к звонку.

В этот момент в двери что-то щелкнуло, и откуда-то сверху приятный баритон произнес:

— Заходи, не бойся. Открыто.

Она осторожно потянула на себя ручку замысловатого бронзового литья, и дверь неожиданно легко открылась. Татьяна нерешительно переступила порог, и дверь с приятным щелчком захлопнулась.

Шесть ламп-глазков, вмонтированных в подвесной потолок, обволакивали холл необычным желто-зеленым свечением. Четыре двери и встроенный в стену шкаф были отделаны дубовым шпоном. А может, действительно были дубовыми. Как завороженная, смотрела Татьяна на эти чудеса евроремонта, пока голос из приоткрытой двери ванной не вывел ее из оцепенения:

— Проходи в комнату, располагайся. Я сейчас добреюсь и выйду.

Татьяна открыла правую дверь — и попала в залу. Только так и можно было назвать это помещение. Паркет из разных пород дерева украшал затейливый рисунок. На блестящей белизне стен — яркие аляповатые пятна: пара красных боксерских перчаток, окруженных четырьмя почетными грамотами; сувенирные металлические нунчаки, соединенные толстой серебряной цепью; пара дуэльных пистолетов; несколько самурайских мечей; две дурные копии Босха и одна, очень приличная, — Левитана, все в безвкусных позолоченных рамках. Угол залы прикрывало тканое полотнище в виде стодолларовой банкноты (из расплющенного носа Бенджамина Франклина на красной ленточке свисала золотая медаль непонятной природы).

Стол, возвышавшийся в центре комнаты на шести толстых гнутых ножках, был завален всякой всячиной. Газету «Из рук в руки» плотно прижимало к столешнице добротное издание «Приглашения на казнь» В. Набокова. Тоненькая стопочка сторублевых купюр сиротливо расположилась в углу, опасаясь нарушить художественный беспорядок долларовых бумажек разного достоинства. В широкой хрустальной вазе для фруктов покоились две полные пистолетные обоймы. Венчал этот дизайнерский изыск ананас, надетый на полуметровый макет Эйфелевой башни. Все, кроме денег, было покрыто толстым слоем пыли.

— Как впечатление? — раздался мужской голос, и комната вдруг сразу стала меньше. Татьяна с легким испугом посмотрела на вошедшего хозяина и на какое-то время лишилась дара речи. Необъятный махровый халат был туго стянут на животе двухметрового детины, ширина плеч который почти равнялась росту. Сияющий лысый череп не вязался с добродушной, даже детской, улыбкой. Он бросил оценивающий взгляд на несколько грузноватую фигуру Татьяны, хмыкнул и плюхнулся в огромное кресло, которое сразу вдруг куда-то исчезло.

— Ну, присаживайся. Знакомиться будем.

Татьяна нерешительно присела на край стула, прижимая к себе сумочку.

— Меня зовут Константин. Можно просто Костя. Про тебя я почти все знаю, так что можешь не представляться. Теперь — о деле. Парень я не привередливый, так что условий будет немного. Поесть люблю вкусно. — Костя коротко хохотнул. — Побольше мяса, хорошего и разного. Денег на еду не жалею, проблем у тебя с этим не будет. Супов не ем.

Теперь — одежда. Белье и рубашки меняю каждый день. Костюмы — там, в шкафу. Погладь сразу все, тебе же будет легче потом. Вся необходимая техника в доме есть. Как ею пользоваться — разбирайся сама, там в инструкциях все не по-нашему. Я умею включать только микроволновку, да и ту с трудом.

Режим твоей работы меня не интересует — твои проблемы. Вечером я должен возвращаться в чисто убранную квартиру, и меня должен ждать ужин. Разумеется, чистое белье и рубашка. И еще. Вряд ли кто-то будет тебя беспокоить в мое отсутствие, но если что — никому не открывай. Никому. Вопросы?

— А где что находится? Пылесос, например?

— Ну, милая, это уж ты сама разбирайся. Пылесос, кстати, вот стоит. — Костя показал на изящный предмет с надписью «Rainbow» на боку. — А вот как им пользоваться — темный лес. Там режимов работы тьма тьмущая. Хочешь пылесосить, а тебя увлажняет. Хочешь воздух проозонировать — а он бабки со стола сосет. Так что сама, милая, сама…

— Все ясно. — Татьяна оглядела комнату, прикидывая в уме, сколько времени может занять генеральная уборка. — Константин Михайлович, когда я могу приступить?

— Михайлович… — Костя усмехнулся. — А что, просто Костя — никак?

— Не привыкла, извините.

— Ну, как удобнее… Приступить? — Хозяин пожал плечами. — Минут через десять я уеду — и вперед. Да, еще. Самый больной для тебя вопрос. — Он указал на пачку рублей на столе. — Здесь три миллиона, вернее, тысячи, по-новому. Это — на продукты. Как кончатся — оставь записку. — Он помолчал и добавил: — И полный отчет.

Оставшись одна, Татьяна начала поэтапное исследование квартиры. На кухне она наткнулась на горы грязной посуды. В ванной ее ждал ворох грязного белья. Стало ясно, что с генеральной уборкой придется повременить.

Она переоделась в домашний халат, покурила и, вздохнув, приступила к исполнению своих высокооплачиваемых обязанностей.

Глава 8

Дверь открыл карапуз в бейсболке и майке с надписью «Чикаго Булз». Сосредоточенно глядя на Серова, он внушительно поигрывал водяным пистолетом.

— Ты Нефедов? — нашелся, наконец, Серов.

— А мы с вами знакомы? — с серьезнейшим видом осведомился карапуз.

— Пока нет. Скажи-ка мне, папа дома?

— А-а-а… вам папа нужен. — Мальчишка не мог, да и не хотел скрывать разочарования.

— Я думал, вы из школы, записывать меня пришли. Пап! — крикнул он, глянув через плечо. — Тут к тебе дядя, похожий на учителя, но не учитель. Дядъ, а вы кто?

— Максим, не приставай к человеку. — Мужчина лет тридцати пяти в майке-борцовке с удивлением смотрел на Серова голубыми глазами ребенка. Из-за огромных бицепсов ему приходилось держать руки чуть приподнятыми. — Максим! Серов! Какими судьбами?