Асцендент. Продолжение истории дивергента - Елизавета Бута

– Мы дети! – спародировал он Макса, в ужасе поднимая руки вверх. Смотрелось действительно смешно. – Я Гасион Бал. Второй уровень. 173 балла. Отдел контроля, – повторил он, неправильно истолковав мое удивление.

– Я тоже, – пробормотала я.

– Гасион Бал по системе только один, я проверял, – слишком серьезно заметил парень.

– Ника Морган. Второй уровень. 174 балла. Центр поддержки.

– Ого, – искренне восхитился Гасион. – А еще ты никогда не пользуешься Сетью Всеобщего доверия и в дневник ахинею какую-то строчишь.

– Не люблю, когда ко мне в жизнь кто-то лезет. Я интроверт. Просто не хочу проблем с законом и держу минимальный индекс доверия.

– Врешь, – резко ответил Гасион. – Хочешь, чтобы твоей жизнью интересовались. Расспрашивали. Искали к тебе подход. Надеешься, что так ты всем интереснее будешь казаться.

– Не кажусь? – зло поинтересовалась я и резко скинула руку Гасиона, каким-то магическим образом оказавшуюся на моем плече.

– Для кого-то кажешься, – хмыкнул Гасион. – 174 балла, говоришь? Вы это скоро проходить будете.

– Как тебе… Работа? – я задала наконец тот вопрос, который мучил с того момента, как Алиса обнаружила эту отметку в карте будущего. Гасион посерьезнел и внимательно посмотрел на меня. Он вдруг показался уставшим и сломленным. Гасион снова придвинулся ко мне и уже, не церемонясь, положил руку на плечи.

– Нормально. Я для нее рожден. Все люди способны на убийство, просто некоторые способнее других, вот и все. Ты же на тесте уже убивала. У тебя тоже был поезд, который нужно спасти?

Я кивнула.

– Хоть младенца не давила? – в шутку поинтересовался Гасион.

– Давила, – притворно расстроенным голосом ответила я. Гасион расхохотался.

– Ника Морган, даже по меркам убийцы ты бесчувственная скотина, – заключил он. – Пойдем в жилой отсек. Даю сто процентов: самостоятельно ты не вспомнишь, как туда добраться.

– Я официально умнее тебя на два балла, – напомнила я.

– Ладно, оставайся здесь, – слишком легко согласился Гасион. Пришлось идти на попятную и просить проводить.

Макс в тот вечер так и не явился в жилую зону.

Глава 5

– Итак, высокоинтеллектуальные отбросы общества, добро пожаловать в центр поддержки системы «Касси», – возвестил вечно мрачный Алекс Агарес. Он говорил с такой интонацией, будто собирается объявить войну.

Уныло разглядывала будущее место работы. Если честно, меня мало волновало происходящее вокруг. Все внимание было сосредоточено в правом углу первого ряда группы новых сотрудников центра «Касси». Там стояли Макс и Астрея. Они незаметно для всех умудрились взяться за руки. У обоих были отвратительно восхищенные лица. Казалось, они сейчас же готовы отдать жизнь за будущее человечества.

Сложно представить, что в ближайшие несколько месяцев придется лицезреть эти счастливые физиономии. Утешает лишь тот факт, что государство заботится о нас, а система «Касси» настроена на одно: выжать из нас максимум пользы для общества и утилизировать. Как батарейки.

Отругав себя за крамольные мысли, я сосредоточилась на очередной речи Агареса. Итак, с сегодняшнего дня и до окончания отпущенного нам срока счастья мы все будем работать в центре поддержки Касси, вершить судьбы людей. На эту должность программа выбирала тех, чей срок жизни редко переваливает за роковую цифру «двадцать пять». Почему? Поговаривали, что эта работа не терпит старости мозга, жалости и других примет возраста. Люди постарше на этой работе рано или поздно начинали заигрывать с правилами и системой. Вернее, не начинали – просто хотели. Программа просчитывала их будущее и утилизировала быстрее, чем они хотя бы подумали нарушить правила. Таких стало появляться слишком много. Попробовали перенастроить центр на людей с другим уровнем интеллекта, но эффекта это не дало. Оптимальный возраст работы в центре – с шестнадцати до двадцати пяти. С одной стороны, мы элита общества, с другой – обреченные на смерть. В достаточной мере жестокая плата за то, что мы вершим судьбы.

Все это звучало столь важно и серьезно… На деле же все оказалось совсем не так глобально. Нас провели в огромный муравейник из людей и проекций. В зале было чересчур светло. Окна здесь были занавешены проекциями солнечного дня. Вечно хорошая погода. Здесь работало человек пятьдесят. Все сосредоточенно всматривались в то и дело возникающие и гаснущие проекции. Изображения появлялись и исчезали, а операторы никак не изменялись в лице, и взгляд их никогда не прояснялся. Казалось, что они слепые. Они не смотрели ни на фотографии людей, ни по сторонам. Все приблизительно мои ровесники. Несколько людей были подключены к лабиринтам. Максимально сложному способу изменения реальности.

В центре зала висело огромное табло. Оно было прикреплено так высоко, что я его поначалу даже не заметила. Присмотревшись, я разглядела на нем две колонки: в одной – имена, а в другой – какие-то цифры, именуемые рейтингом. Самым удивительным был тот факт, что на первом месте был Макс Линч, а на втором значилось мое имя. На третьем со значительным отрывом в цифрах – Астрея Ситри. Я обернулась. Рядом со мной стояла невысокая девушка с короткой стрижкой. Анни кажется.

– Что это за табло? – поинтересовалась я у нее как можно тише. Девушка подняла голову наверх и прищурилась.

– Новостной рейтинг, – со знанием дела сообщила она. Поскольку я так и продолжала на нее непонимающе смотреть, она поинтересовалась: – С какого ты уровня?

– С пятого, – ответила я.

– У вас что, не идут все эти новостные блоки о новоприбывших? – поразилась она.

У нас тоже шли все эти бесконечные новости. Допотопные экраны и проекции светились, где только можно, но обычно там рассказывали о жизни разных звезд из отдела СМИ. У них жизнь повеселее была. Они-то с парашютом прыгали, то за просветлением в горы уходили. Иногда было даже забавно наблюдать за тем, как они «просветляются».

– Вообще-то такие программы снимают про всех новичков. На других уровнях популярны не только звезды, но, как видишь, и обычные люди, – хмыкнула Анни.

– А почему там мое имя на втором месте? – продолжала я пялиться на светящееся имя.

– Потому что людям понравилась история про тебя, Астрею и Линча, а еще твой допрос Гасиона Бала. Его величество на восьмом месте. Отродясь выше пятнадцатого не поднимался, – слишком громко сообщил Агарес. Видимо, мы с Анни все-таки не очень-то тихо переговаривались.

Я не заметила, что нас снимают. Думала, что нас никто не видит, поэтому и позволила себе тот разговор. Впрочем, если из этого сделали новостную хронику, ничего плохого я не сказала. Хотя Агарес, похоже, не рад появлению моего имени в рейтинге. Он вернулся к рассказу о центре поддержки.

Сменившая Агареса Софи Рейвен провела нас к рабочим местам. К ней неожиданно подскочил тот парень, который мне помог отыскать жилой отсек. «Его величество» Гасион Бал. Сейчас он выглядел чересчур высоким и сосредоточенным. Он был чем-то похож на Томаса Пирра. Современная, улучшенная и красивая его копия. Только у Пирра были мертвые и пустые глаза робота, а у Гасиона совершенно не сочетающийся с его образом какой-то удивленный, чуть растерянный взгляд. Боковым зрением я заметила, что все сотрудницы центра вдруг приобрели осмысленность в глазах. Они все-таки не слепые, просто плевать им хотелось на всех, кроме Гасиона. Бал сосредоточенно что-то говорил Софи Рейвен. Неожиданно он заметил меня в шеренге новых операторов центра и отрешенно кивнул. Моментально все взгляды других вцепились в меня. А что еще удивительнее, на меня уставился Макс Линч. Он вопросительно поднял брови, но я решила не замечать этого его жеста. Может, все не совсем посчитано? То есть не до конца? Если постараться, то можно будет встретиться, возможно, продолжить общаться… Астрея вряд ли это одобрит, но ведь и ей через год придет уведомление о нежелательности дальнейших контактов.

Гасион продолжал что-то докладывать Рейвен. Вид при этом у него был такой, будто он докладывает об инопланетном вторжении, а вот Софи наоборот. Она, казалось, даже не была удивлена новостям.

Наконец Софи кивнула и сделала едва заметный жест рукой, Гасион скупо кивнул и направился к выходу.

– Ну что ж. В каком-то смысле вам повезло. Вы узнаете об этом первыми, – предельно ровным тоном сообщила она. – Поступила новость о нескольких случаях заражений новым вирусом. Симптоматика пока не изучена. Смертность… – здесь ее голос едва заметно дрогнул, – сто процентов. Один из известных симптомов – патологическое изменение мозга, в результате которого человек отключается от системы Касси. Их нельзя посчитать, а значит, и вылечить.

Вдалеке раздавалось тихое шуршание других операторов, а все новенькие, в том числе и я, молчали.

– Если человек отключается от программы, откуда известно, что смертность сто процентов? – раздался противный голос бесстрашного Синто. Этот зануда, судя по всему, ничего не боится: ни черта, ни даже Софи Рейвен с компанией.