Асцендент. Продолжение истории дивергента - Елизавета Бута

– Я просто видоизменил способ подачи проекции, ну и саму технологию поправил, чтобы пореалистичнее смотрелось. Не представляешь, сколько времени убил на создание всех этих тематических иллюзий. У меня их больше трехсот, – с гордостью добавил хозяин заведения.

К барной стойке, то есть льющейся реке, подошел какой-то парень. По-видимому, это был приятель Канзы, потому что Кроу тут же переключился на него, и его речь моментально потеряла для меня всякий смысл. Через слово попадалось какое-нибудь незнакомое имя, да еще к тому же они смеялись в тех местах, в которых по идее не было ничего смешного. К ним тут же подошел еще один парень, и я стала уныло наблюдать за ними. Им было не намного больше лет, чем мне, но почему-то выглядели они значительно старше. Учитывая их уставшие, отравленные цинизмом лица, они казались даже старыми. Парень, оказавшийся дальше всех, показался мне знакомым. Я бесцеремонно перегнулась через иллюзию реки, чтобы лучше рассмотреть лицо. Так и есть. «Штатный киллер», убивший пару недель назад наших с Максом клиентов. Единственный представитель второго уровня, которого я знала раньше. Здесь. Стало неприятно находиться рядом. Еще хуже сделалось от воспоминания о собственной карте будущего. Он теперь просто коллега. Вполне вероятно, что и мне придется кого-то убивать. Тут в бар вошла какая-то девушка, и все трое подняли головы. Девушка явно искала кого-то. Тот парень, Гасион Бал, так он вроде бы представлялся, заметил ее. Он неожиданно стушевался и попытался незаметно исчезнуть. Попытка не удалась.

Я стала беспомощно искать глазами Макса. Тот буквально растворился в толпе в тот момент, когда мы вошли в этот бар. Наконец я увидела его в самом дальнем углу. Он сидел вместе с какой-то девушкой, судя по всему Астреей Ситри. Они над чем-то неприлично громко смеялись. Конечно, смех в общем гуле бара расслышать было невозможно, но по одним только лицам было видно, что они ржут, как стадо ослов. Человек с камерой в руках зачем-то снимал их счастливые лица. Я даже не заметила, как несколько операторов вдруг побросали свои коктейли и стали снимать то, как мы отмечаем первый день на своем уровне. Макс неожиданно поднял голову, и мы встретились глазами. Канза вдруг перегнулся через стойку бара и взял меня за руку.

– Может, улыбнешься хоть, я уже три коронных шутки на тебя истратил? – Канза хитро подмигнул мне, и я послушно рассмеялась. Минут пять мы действительно о чем-то непринужденно болтали.

– Ника, – я даже не заметила, как Макс подошел и встал за спиной, – ты не жди меня, когда соберешься, иди домой с остальными, – как можно быстрее проговорил он и поспешил вернуться к Астрее.

– Вот, учись у него, парень правильно себя ведет, – вдруг посерьезнел Канза. – Так что ты пить будешь?

– А что можно? – поинтересовалась я. Канза посмотрел в ту сторону, где сидели Макс с Астреей, и снова нагнулся ко мне.

– Это, смотря для чего. Есть для успокоения, снятия стресса, комплексов, чтобы проснуться где-нибудь не там с кем-нибудь не тем, для радости, счастья… Да что душе угодно. Все из разрешенных на втором уровне ингредиентов, – в этот момент Канза весело подмигнул. Ясно, что далеко не все разрешенное.

– А кофе есть?

– Какой? Ваша энергетическая дрянь или настоящий?

– Второе. Хочу настоящий кофе. Ты неправильно его понял, мы с Максом вроде как друзья, – я все-таки одернула руку. Игра стала немного раздражать. Интересно, что значит «ваша энергетическая дрянь»? Надо будет спросить у кого-нибудь завтра.

– Ага. Хоть друзья, хоть враги. Скоро тебе выдадут бумагу о нежелательности дальнейших контактов. В крайнем случае, кого-то переведут в другой сектор, а это, сама понимаешь, нежелательно. Это ведь все с умом придумано. Люди больше не страдают, все приносят пользу.

– Ты еще книгу Закона процитируй, – поморщилась я.

– Да я серьезно. Ты не думай. Я даже в свое время лицензию на эксперимент себе сделал. Ходили ко мне всякие одиночки, рассказывающие о том, как их лишили возможности быть с любовью всей их жизни. Так что ты думаешь? Ладно, если один из пары, но бывало, что оба в разное время дня ошивались здесь и ныли: «Все кончено», «Как мне дальше жить», «Я не знаю что делать», – Канза очень смешно изобразил голос типичного нытика. – Я трем таким парам сообщил по секрету, что могу организовать для них свидание. Так никто не пришел. Я подумал, может, они не хотят себе делать хуже. Предложил организовать побег в другой сектор, и что? Никто не согласился. Им просто нравилось грустить и быть несчастными, а с этим ты ничего не сделаешь. Нет, конечно, у меня есть одна настойка, кого хочешь обрадует…

– Так три пары не показатель, это не исследование. К тому же иногда прописывают Z-136. А это нарушает чистоту эксперимента, – возразила я.

– Исследование учли и внесли в список заслуг перед государством, ну и себе все это в очередной раз доказал. Сейчас объясню… Хочешь йогурт? – последняя фраза прозвучала очень неожиданно.

– Не очень, хотя можно, наверное.

Канза вытащил из-под льющейся реки стакан с чем-то белым. Присмотревшись, я увидела, что йогурт давно потерял свой товарный вид. На белой, сильно загустевшей субстанции ветвилась пушистая плесень. Я брезгливо отпихнула от себя эту гадость.

– А если у йогурта давно истек срок годности, ты будешь продолжать его есть? Так чем любовь хуже йогурта? – грустно улыбнулся Канза.

– Зачем ты хранишь эту гадость? – с отвращением разглядывая плесень в стакане, поинтересовалась я.

– Это мой любимый монолог, для наглядности держу, – пожал плечами Канза и поставил передо мной высокий стакан с каким-то невероятно вкусным кофейным напитком. Стакан примерно на сантиметр утопал в бушующей реке. Иллюзия воды мягко огибала его. Я опустила руку в бушующие воды иллюзии и нащупала гладкую поверхность стола. Проекция обладала небольшой, почти эфемерной плотностью. Канза с довольной улыбкой наблюдал за реакцией посетительницы. Ничто так не располагает к себе человека, как искреннее восхищение его работой. С этого момента Канза Кроу всем сердцем полюбил меня, так как к концу вечера я была свято убеждена в том, что Канза Кроу – гений.

– Я тебя провожу, – вдруг сказал он.

– Это точно лишнее, к тому же, кто за посетителями следить будет?

– У меня есть помощники, к тому же тут все автоматизировано, а твоему Максу не помешает чуток поревновать, – беспечно махнул рукой бармен.

– И почему государство так заботят наши личные отношения. Зачем нужно было устанавливать эти дурацкие правила? – поинтересовалась я, бесконечно продолжая свой внутренний монолог.

– Чтобы люди не страдали. Вообще, это явно не ко мне вопрос. Это к первому уровню. Не переживай. В первый раз будет очень паршиво, во второй уже меньше, а потом перестанешь на это обращать внимание, – почему-то грустно ответил неунывающий Канза.

Каким-то чудом мне все-таки удалось отвертеться от провожаний Канзы. Преступности давно нет. Вернее, вся, что есть, посчитана и сведена к допустимому пределу. Оказавшись на пороге центра исследований, я присела на ступеньки входа. Идти в свою камеру одиночного заключения не хотелось. Я прекрасно знала, чем там займусь. Буду изучать свою карту. А это страшно. Будущее пугало своей определенностью. Вся жизнь сведена в пару строчек кода. Одно радует: судя по всему, это будет короткая жизнь.

– Ненавижу тебя, – тишину буквально разрезал противный женский голос. Из-за угла медленно выбежала та самая девушка, от которой пытался скрыться будущий коллега, Гасион Бал. Девушка бежала до неприличия медленно. Добежав до ступенек, она демонстративно прислонилась к перилам и чересчур громко задышала грудью. Наконец ей все-таки пришлось признать тот факт, что ее никто не догоняет, и побрести в жилой отсек.

– Странные вы существа, девушки. Если разрешен год отношений, это же не значит, что я на год в рабство отдаюсь, – философски заметил парень из бара. Учитывая тот факт, что он при этом трусливо выглядывал из-за угла, это смотрелось комично. – Она же не рекомендованный контакт, в конце концов, – начал оправдываться он.

– Ушла, – сообщила я, имея в виду девушку, которую так никто и не догнал. Парень осторожно вышел из-за угла и побрел к лестнице.

– Я тебя знаю. Ты любительница дохлых ежиков, – заявил он, усаживаясь на ступеньках.

– Что? – поперхнулась я. Свято была убеждена, что он не запомнил нас с Максом. Если запомнил, то должен был доложить о том, что застукал нас на месте преступления. Должно было бы последовать какое-нибудь наказание… Оказывается, не только запомнил, но и прочитал мой дневник. С каких пор это разрешено?

– Мы дети! – спародировал он Макса, в ужасе поднимая руки вверх. Смотрелось действительно смешно. – Я Гасион Бал. Второй уровень. 173 балла. Отдел контроля, – повторил он, неправильно истолковав мое удивление.

– Я тоже, – пробормотала я.