Тютюнин против ЦРУ - Алекс Орлов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Пошел вон, козел…
Пораженного таким ответом кавалера вытолкнули назад к остановке, и трамвай поехал без него. В вагоне сразу началось «обилечивание».
– У вас что? – спрашивала полная женщина неопределенных лет, протискиваясь между тесно стоявшими пассажирами.
– Проездной.
– Ну так предъявляйте!
– Я предъявил, а вы отвернулись!
– Ну вы же у меня не один! У меня же таких много! И каждого обслужить нужно!
Так, переругиваясь с сердитыми гражданами, кондукторша подошла к молодой девушке.
– Девушка, у вас что?
– Девушка, у вас что? – повторила та.
– Я уже давно не девушка, а вы покажите проездной или ваш билетик.
– Ваш билетик… – произнесла девушка, тщательно подделываясь под оригинал.
– Ты мне еще шутки здесь будешь шутить, пигалица?! – взорвалась кондукторша.
– Пигалица! – таким же фальцетом отозвалась молодая пассажирка.
– Вот нахалка, – заметила какая-то женщина.
– А я ее сейчас выпихну, если она не обилетится! – пригрозила кондукторша.
– Правильно, – поддержала ее пенсионерка с фиолетовыми кудрями. – Вон у нее какой фингал под глазом. Небось шалава или наркоманка!
– Да что вы на девушку напали? – заступился мужчина со свежей рыбой в пакете. – Может, она студентка. Может, у нее стипендия маленькая.
– Ага, вот она и подрабатывает, как может! – язвительно заметила пассажирка с фиолетовыми кудрями. – Платьице-то едва кой-чего прикрывает! Проститутка она, по глазам видно.
– Вот до чего демократы страну довели, – вступил в разговор полный дядечка с красным носом. – Уже проститутки в трамвае ездят!
– И за проезд не платят! – с задней площадки заметила кондукторша.
– Да что вы к ней привязались, давайте я за нее заплачу – невелики деньги, – снова вмешался мужчина с рыбой.
– Не смейте этого делать! – закричала женщина с фиолетовыми кудрями. – Если за них платить, мы проституцию никогда не искореним!
– А чего она сама-то ничего не отвечает? – поинтересовался дядечка с красным носом. – Может, она действительно того – под балдой?
– Сам ты под балдой! – крикнул ему мужчина с рыбой. – Все им демократы виноваты! Пить надо было меньше, тогда бы и страну сохранили!
– Да прекратите вы трясти своей рыбой! – заверещала какая-то дама. – Вы мне все платье изгадили!
В это время трамвай сделал резкий поворот, и пассажиры повалились друга на друга.
– Безобразие! Он что, этот вагоноводитель, пьяный, что ли? – сталкивая с себя красноносого толстяка, завопила владелица фиолетовых кудрей.
– Постойте, да в кабине же никого нет! – донеслось откуда-то спереди. – Кабина-то пустая! Товарищи! Господа! Он, гад, на ходу выпрыгнул!
После этого в вагоне поднялась жуткая паника. Кто-то стал звонить по мобильному телефону в милицию и службу спасения, другие высовывались в окна и кричали: «Помогите!» Однако, поскольку кричавших из окон было много, со стороны это выглядело пьяной свадебной компанией сотрудников трамвайного депо.
– Прекратите ор-р-рать! – пробиваясь сквозь мятущихся пассажиров, закричала кондукторша. – Закройте окна и прекратите орать, я сказала!
– Да чего же «прекратите», если водитель сбежал!
– Никто не сбежал! Водитель – это я!
– Как это вы? – спросил сонный мужчина с сачком для ловли бабочек. И все вокруг сразу замолчали. Стало слышно, как постукивают на стыках колеса и сигналят обгоняющие трамвай автомобили.
– Очень просто, я вас обилечиваю, пока трамвай сам идет до Митюковского рынка.
– У… у вас там автопилот, что ли? – поинтересовался тот, что был с сачком.
– Да какой автопилот? – отмахнулась кондукторша-водитель. – Кирпич на педаль бросила, и все дела.
– Но кирпич, он же неодушевленный – как это возможно! Вы… вы шутите? – Пассажир с сачком начал заикаться.
– Да что вы все дрожите? Это ж трамвай, он никуда с рельс не денется. А на Митюковском рынке на путях стык один разошелся. Как мы на нем подпрыгнем, кирпич с педали сосмыкнется, и вагон затормозит…
Пораженные таким простым и ужасным объяснением, пассажиры стояли не дыша, пока трамвай не громыхнул на том самом разошедшемся стыке.
Кирпич с грохотом полетел на пол кабины, тормоза вагона пронзительно заскрипели.
Распахнулись двери, и кондукторша-водитель зычно объявила:
– Митюковский рынок!
Половина пассажиров вагона, даже те, кому нужно было ехать дальше, выскочили вон, крича и угрожая жаловаться в министерство трамвайного сообщения. А кондукторша-водитель обругала их матерными словами и перешла в кабину.
17
Позабытая всеми девушка с фингалом сошла на нужной остановке и, отойдя к газетному киоску, стала перебирать в памяти все увиденные образы. Немного подумав, она решительно преобразилась в человека с сачком. Уж больно любопытным ей показался предмет, что он держал в руках.
Ожидая автобуса, человек с сачком неподвижно стоял на самом солнцепеке, не прячась в тень.
Проходившие мимо двое крепких парней остановились под козырьком и, заинтересованно поглядев на странного человека, о чем-то пошептались.
– Эй, ботаник, сколько время? – спросил один из них.
«Ботаник» понял, что обращаются именно к нему, однако лишь покосился в сторону насмешников и ничего не ответил.
– Плохо слышишь, ботаник?
Один из крепышей вышел на солнце и, подойдя к человеку с сачком, заглянул ему в лицо.
– Чего молчишь, чудик? Сказал бы чего-нибудь.
– Митюковский рынок! – неожиданно закричал «ботаник» голосом вагоновожатой.
Стоявший возле него хулиган отпрыгнул так, будто его ужалила оса.
– Митюковский рынок на другой линии, – сообщила сопровождавшая десятилетнего внука бабушка. Конопатый мальчик самозабвенно ковырял в носу и внимательно следил за уличным представлением.
Заметив, что оправившийся после испуга хулиган снова собирается пристать к «ботанику», мальчуган откашлялся и сказал:
– На твоем месте, браток, я бы отошел от него подальше.
– Это почему? – удивился тот, с интересом уставившись на малолетнего советчика.
– Потому что у него может быть СПИД.
– Да-а? А с чего ты взял?
– Все признаки налицо. Бледность, круги под глазами, сачок в руках.
Подавленный такой информированностью мальчишки, хулиган попятился и быстро отступил к своему товарищу.
– СПИД – чума двадцать первого века, – произнесла бабушка умного мальчика и вздохнула.
– Ба, ты достала уже, – скривился тот.
– Молчу, Саша, молчу.
Подъехал длинный автобус, и в него погрузились все стоявшие на остановке. Все, кроме «ботаника».
Автобус поехал по маршруту, а человек с сачком отправился пешком, приговаривая: «колбаска, колбаска».
Посматривая на названия улиц, он уверенно поворачивал, проходил через дворы и не замечал рычавших на него собак. Наконец, остановившись перед нужной многоэтажкой, «ботаник» отсчитал указанный в адресе подъезд и счастливо улыбнулся.
– Колбаска, – произнес он, а затем, подумав, добавил:
– Сергей Тютюнин… Тютюнин Сергей…
18
Всю дорогу до работы Сергей опаздывал, однако прибежал во «Втормехпошив» вовремя.
У входа в приемку он приметил длинный черный автомобиль, однако не придал этому значения, поскольку в этом же здании, но в соседнем подъезде располагалось «пип-шоу» и туда часто подъезжали шикарные авто.
Что такое «пип-шоу», Серега не знал, однако пойти и посмотреть не мог из-за слишком высоких цен.
Оказавшись в родной приемке, Тютюнин переоделся, нацепил клетчатые нарукавники и прислушался. Странное дело. Обычно приходившие с утра женщины бурно обсуждали в коридоре все новости минувших выходных, а тут – полная тишина, прерывавшаяся какими-то размеренными звуками.
До открытия приемки оставалось еще минут пятнадцать. Сергей вышел в коридор, чтобы найти источник звука.
В коридоре звуки были отчетливее, однако и теперь Сергей не разобрался в их природе. Двигаясь вдоль стены, он достиг дверей директорского кабинета. Вне всякого сомнения, звуки исходили оттуда. Сергей тихо вошел в приемную.
Место секретарши пустовало – избалованная начальником Елена Васильевна появлялась не раньше одиннадцати.
Осторожно приоткрыв следующую дверь, Сергей стал свидетелем удивительной картины. Борис Львович Штерн висел словно на дыбе, прихваченный за руки огромным стриженым детиной, в то время как другой, такой же здоровенный, парень короткими размеренными тычками бил директора в живот.
Чуть в стороне, прислонившись к стене, стоял щеголь со злым лицом – именно он руководил всей этой экзекуцией.
– Пойми, Шпак, ты не должен обманывать Казимира Куклинского. Этим ты сделал мне больно, и теперь я тебе тоже сделаю больно.
– Я… не… Шпак… Я Штерн, – мужественно хрипел директор и тут же получал под ребра новые тычки.
– Ты, Шпак, думал, что продашь мне фуфло за четыре тыщонцы дуляров и я не замечу капроновой подкладки? Думаешь, Куклинский тупой и не знает, что при царе Иване не было капрона? Думаешь, я про то не вем, Шпак?
