Наша Победа. Мы – её дети - Юрий Михайлов

Он говорил и говорил, а я – молчал, боясь остановить его, понимая, что отец, наверное, впервые так откровенно рассказывал, ничего не скрывая от собеседника. Оказывается, приходили к нему пионеры из поселковой школы, спрашивали: "Дядя Коля, расскажите о войне, о том, как вы воевали?" "А что я мог им ответить? – отец почти плакал: то ли выпитое вино сказывалось, то ли, действительно, он так переживал, – говорил детям, что служба была неинтересная, связанная с патрулированием, наведением порядка при отступлениях или при наступлениях войск. Ведь это же десятки тысяч солдат и техники приходят в движение. Просили интересные эпизоды рассказать, как фашистов бил, дошёл ли до Берлин? А как я могу рассказать о том, что нас ещё до окончания войны отправили на подготовку Парада Победы, наши войска ещё лупили фашистов в Германии, а мы уже готовились к самому радостному и памятному для солдат событию – параду. А в июне 45-го, когда проходили по Красной площади, я нёс какой-то фашистский штандарт и бросил его к подножию мавзолея…

После войны отцу приходилось вместе с другими войсками заниматься и восстановлением разрушенного хозяйства страны, и нести патрульную службу, поддерживать порядок на улицах, на демонстрациях трудящихся и праздничных мероприятиях, типа дня физкультурника. Он даже показывал себя в эпизоде кинофильма с марширующими физкультурниками в августе 45-го года. Вернувшись домой после войны с опозданием более, чем в два года, отец всегда задавал себе вопрос: "А я – воевал, защищал Родину?" Хотя ответ, по примеру других стран, лежал на поверхности: солдат выполняет приказ, если он начнёт раздумывать, рассуждать, насколько гуманен тот или иной приказ, враг вломится в его дом, захватит его деревню, город, Родину…

И ещё отец знал, что в Ясной Поляне, где в доме Льва Толстого немецкие фашисты устроили конюшню и всё подготовили для сожжения имения великого писателя, никто не вымаливал у них пощады. Местные жители спасали постройки, как могли, и спасли, не дав разгореться пламени. И в тысячах других селений и городов нашей страны, временно захваченных Германией, для фюрера не готовили белого скакуна с золотой или серебряной уздечкой. И, тем не менее, всё-таки были такие факты… Без сомнения, это провалы нашей национальной политики, но факты – упрямая вещь. О возможном предательстве в некоторых регионах наши солдаты были проинформированы, поэтому они, без колебаний, выполнили приказ…

Обо всём этом мы смогли ещё раз поговорить с отцом перед его смертью, когда до своего 75-летнего юбилея он не дожил несколько месяцев. Истерзанный болезнью, старыми ранами, но освободившийся, как на исповеди, от мучивших его всю жизнь вопросов, уходил спокойно, с чистой совестью. А в этом году его внук, в день прохождения "Бессмертного полка", прислал мне видеосообщение: на фото портрет моего тестя, он в солдатской форме, с автоматом, молодой, совсем мальчишка. Чуть ниже – подпись: "Рядовой дивизии имени Дзержинского… (ФИО). 1924-1999гг."

9 – Школьное сочинение

Давным-давно услышал рассказ знакомой женщины, проживающей в глубинке, опубликовал его в сетевом литжурнале под заголовком "Школьное сочинение". Откликов на эту, на мой взгляд, удивительную историю набралось много. Сочинение начиналось эпиграфом: "Люди мира, будьте зорче втрое! Берегите мир! (Муслим Магомаев).

Мой отец, Керимов Анвар Керимович, погиб на войне в 1944 году. Я в семье третий ребёнок, девочка. Два брата старше меня, один работает на фабрике, его зовут, как и отца, Анвар. Второй учится в физкультурном техникуме, его зовут Вазих. Меня назвали Мявтюха, а по-русски все зовут Маруся. Мама и старший брат рассказывали мне, что к нам приезжал из Смоленской области папин друг, дядя Боря. Они вместе воевали больше года, содержали артиллерийских коней, перевозили полковые пушки. Они очень дружили, у них был общий табачок, химический карандаш и тонкая тетрадочка в клетку для писем. Папа плохо писал по-русски, поэтому дядя Боря часто писал письма под его диктовку. Я потом нашла эти письма, читала и плакала. Было страшно, как просто отец говорит о смерти, как ему жалко добивать раненных коней и пускать их на мясо, как он скучает за всех нас, за жену и своих детей. Ещё он верил в Победу, в 44-м он знал, что скоро будет Победа, писал об этом. И мечтал дойти до Берлина. Не дошёл. По рассказу дяди Бори, он спасал коней, попавших в полынью на озере. Лёд не выдержал, пушка утонула сразу, потащила за собой коней. Отец резал-резал ремни, не успел. Так все и ушли под лёд. Теперь я знаю, что на войне солдаты погибают не только от пули врага. И вот так, спасая коней. Его захоронили на севере, на берегу карельского озера, могилу мы не смогли найти. Имя папы выбито на мемориальной доске нашего посёлка, у вечного огня. Пусть лежит рядом с нами, в центре посёлка. Мы закопали у памятника его химический карандаш и кисет, в котором он хранил табак. Их привёз с собой фронтовой друг, дядя Боря из Смоленской области. В списке погибших больше двухсот человек, не вернувшихся с войны. Почти все работали на нашей ткацкой фабрике. У всех остались дети. Но мы уже подрастаем, скоро закончим школу, пойдём работать на фабрику и учиться. А где могила отца, мы так и не знаем".

Маруся сдала сочинение учительнице по литературе Варваре Семёновне. Девочка училась в девятом классе школы – одиннадцатилетки, осваивала профессию ткачихи. Высокая, статная, с русой косой до пояса, она походила на красавицу из русских народных сказок. Никто и не догадывался, что в свидетельстве о рождении написано Мявтюха Анваровна, Маруся и Маруся. Учится хорошо, любит литературу и русский язык, много читает, ходит в спортсекцию и драмкружок, играет Марью Антоновну в "Ревизоре". Воздыхателей у неё набралось многовато для маленького посёлка, но Маруся строгая, и подростки боятся подходить. При всех на танцах в клубе ударила за мат Генку Кабанова из 10-а, тот упал, стукнулся головой о стулья, потерял сознание. Пришлось вызывать дежурную сестру из медсанчасти фабрики. Да и старший брат, Анвар, строгий, приглядывает за сестрой.

В учительскую Марусю вызвала Варвара Семёновна на большой перемене, когда все обедают. Девочка увидела на столе свою тетрадь для сочинений. Почему-то заволновалась, поправила косу, достала из кармашка школьной формы мамин белый платочек с кружевами.

– Маша, – сказала учительница, – надо знать, что Муслим Магомаев не писал песню "Бухенвальдский набат"… Её написал Вано Мурадели. Это первое. Второе, ты в каком году родилась, девочка?

Пауза затягивалась, Маруся молчала, теребила в руках