Апельсиновый рай - Сьюзен Стивенс

— На данный момент, — пробормотал Рамон, так сильно сжимая пальцами ее руку, что она почувствовала, как ее обдало жаром, опасным и волнующим, — мы всего лишь остановимся перекусить на обратном пути в ваше поместье.

— Я могу взять такси, — ответила ему девушка, стараясь придать своему голосу твердость.

— Зачем делать то, что вовсе не обязательно?

Она остановилась и взглянула на него.

— Я возьму такси, потому что вы были не совсем честны со мной, — попыталась она придумать отговорку.

В ответ он лишь сжал сильнее ее руку.

— О чем это вы говорите? — спросил он, схватив Анну-Лизу за другую руку и повернув девушку лицом к себе.

Перед этим острым, теплым мужским ароматом, смешанным с запахом сандала и мускуса, устоять было практически невозможно.

— Прибрежная полоса… для вашей пристани, — сказала она, отклоняя голову, чтобы спастись от провоцирующего аромата.

— А пресная вода для ваших апельсиновых плантаций? — легко отпарировал он.

Анна-Лиза затаила дыхание, когда он взял ее рукой за подбородок и заставил снова посмотреть на него.

— Вы не говорили мне о своих планах насчет пристани для яхт, — прошептала она и крепко зажмурилась, потому что его пальцы, коснувшись чувствительного места за ее ухом, запутались в ее волосах.

— И дон Альфонсо не сообщил вам, что ваш отец, и я были партнерами, не так ли? — Рамон внезапно отпустил ее.

— Я не уверена… я…

Он нетерпеливо прервал ее:

— И это не единственная информация, которую он утаил от вас. Не правда ли, Анна-Лиза?

Она разделяла раздражение Рамона по поводу некомпетентности своего адвоката, но странная преданность человеку, который когда-то работал на ее отца, взяла над ней верх. Она не станет отказываться от услуг дона Альфонсо. Она просто проштудирует испанское право в свободное время. Свободное время? Да это просто смешно!

— У дона Альфонсо не было возможности посвятить меня в каждую деталь, — небрежно сказала она, заметив тень подозрения в его глазах.

— Не так уж много вы знаете о своем отце, — упорно настаивал он. — Если вы собираетесь жить в его доме, наймете его бывших работников, поселитесь здесь, на земле, где он родился…

— Я думаю, что смогу сама с этим разобраться.

— Хорошо, — согласился Рамон. — Вероятно, еще слишком рано ворошить прошлое. Но, кроме этого, нам еще о многом надо поговорить, и вам вовсе не помешает перекусить со мной. Это будет обычный быстрый ланч безо всякого шампанского. Идет? — спросил он.

Приняв ее молчание за знак согласия, Рамон открыл дверцу своего черного «порше» и посторонился, чтобы дать ей возможность сесть.

Крепко сжав губы, Анна-Лиза заставила себя повиноваться. Рамон захлопнул дверцу. Отступать было некуда. Она смотрела, как он неспешно обходит автомобиль. Такая самоуверенность просто невыносима, подумала она.

Вставив ключ в замок зажигания, он пробудил великолепную машину к жизни и нажал на газ.

— После этой встречи во мне проснулся просто волчий аппетит.

Во мне тоже, молча отметила Анна-Лиза, ощущая, мощную ауру человека, сидящего рядом с ней.

— Может, будет лучше, если я выключу кондиционер и просто уберу крышу?

— Вы умеете читать мысли?

— Иногда, — произнес он с легкой тенью улыбки.

Они выбрали спрятанный в глубине зала уютный столик. Рамон взял у официанта меню в кожаной обложке и скрестил под стулом свои длинные ноги.

— Конечно же, предоставить вам необходимую информацию входит в обязанности вашего юрисконсульта, дона Альфонсо, — произнес он, но выражение его лица говорило: у него нет и малейшего намерения заниматься делами за ланчем.

Анна-Лиза нахмурилась, упрямо намереваясь продолжить начатый разговор.

— Никто не заставит меня продать прибрежную полосу, ни вы, ни кто-либо другой.

— Я не буду обсуждать с вами этот вопрос, пока мы оба чего-нибудь не поедим, — твердо сказал он ей. — Вы позволите мне самому сделать заказ?

— Я вполне в состоянии…

— Ну, тогда я позову официанта.

Несколько мгновений спустя перед Анной-Лизой очутилась целая гора еды, чудом умещавшаяся на одной тарелке, а Рамон был окружен всевозможными горячими и холодными деликатесами, разложенными на бесчисленных тарелочках и блюдах.

— Хотите что-нибудь? — предложил он, поймав ее взгляд. И не успела она отказаться, как он взял с тарелки самую толстую креветку и положил ей в рот.

Когда по ее подбородку стекло немного сока, Рамон вытер его рукой, а потом, не прибегая к помощи салфетки, облизал пальцы.

— Ну, как? — поинтересовался он. Его глаза придавали этому невинному вопросу множество разных других смыслов.

— Превосходно, — буркнула Анна-Лиза. — В следующий раз можете заказать это для меня.

— В следующий раз? — с вызовом спросил он.

Ей нужно было еще столько всего обсудить с ним! Кого она пытается обмануть? Огонь возбуждения уже полностью завладел ею. Нет, нужно бежать от него, от этого искушения! Но он, казалось, вовсе не торопился и заказал кофе для них обоих, обмениваясь шутками с молодым официантом, который разглядывал Анну-Лизу с неприкрытым интересом — до тех пор, пока Рамон не велел ему удалиться.

Когда он опять повернулся к ней, его глаза были черными, как два омута, они просто поражали своей глубиной. Внезапно Анна-Лиза поняла: ему прекрасно известно о том впечатлении, которое он на нее производит. Это было написано у него на лице. Рамон полностью контролировал ее реакцию. Он был ее тюремщиком, а она — заключенным в собственном возбужденном теле. Ее соски набухли и затвердели под великолепной белой блузкой, которую прислали вместе с костюмом.

Интересно, он сам выбирал ей одежду? Очевидно, эта внешняя строгость казалась ему очень сексуальной, ведь он наверняка знал, что под костюмом у нее почти ничего нет. Если бы он остался с ней наедине, а потом очень медленно снял с нее всю эту пуританскую одежду и обнажил ее тело, был бы он рад или же, наоборот, недоволен, увидев, насколько она возбуждена? Она перевела взгляд на его красивое, задумчивое лицо и судорожно заерзала на стуле, безуспешно пытаясь облегчить свои страдания. Но от данной болезни не было лекарства и ничто не могло помочь… И, когда она поймала на себе его сосредоточенный взгляд, ей показалось, что Рамон прекрасно знает об этом.

— Я думаю, нам пора идти, — сказал он, разрушая чары. Он поставил свою чашку с кофе на блюдце. — Я хочу вам кое-что показать. У вас найдется еще один час свободного времени — перед тем, как я довезу вас до дома?

— Да, конечно.

— Отлично, — сказал он, пристально посмотрев на нее, — я буду первый, кто… — Он оборвал себя на полуслове, посторонившись, чтобы пропустить ее вперед, и больше не делал никаких попыток досказать начатое.