Русские сумерки. Клятва трикстера - Олег Кулагин

Да, у Петровича – чутьё. Но теперь, когда мы выбрались на «чистую» территорию, главное – скорость!

Мы не бараны, чтоб нас резали. А дойдём до Колядинска – посмотрим, чья возьмёт!

Я поправил сумку на боку, обгоняя отца. Не сказав ни слова, он крепко схватил меня за плечо. Я вздохнул, замедляя шаг.

Угу, помню. «Тебе рановато идти первым». Сколько ещё лет за меня будут всё решать?

Я с завистью глянул на шагавших впереди молодых ловкачей. В углу двора они оказались раньше Йога.

– Погодите! – вдруг выпалил Петрович.

С чего вдруг?

Высшие вот-вот покажутся из соседнего квартала. Или просто возникнут размытыми тенями, чтоб опять убивать…

– Стой! – рявкнул Петрович.

И молодые наконец притормозили.

А я удивлённо вгляделся вперёд, вспоминая уроки отца. Ведь ничего подозрительного!

Кусты, газон. Новенький красный «Рено», припаркованный у подъезда. Ослепительно-белая простыня на балконе второго этажа…

Слишком белая.

А «Рено» – слишком новый. И маленькая румяная девочка улыбается из распахнутого окна…

– Назад! – отчаянно выкрикивает Йог.

Спустя миг вся эта отпечатавшаяся в моём сознании празднично-яркая картинка искажается, словно в кривом зеркале. Дыбом встаёт трава, кусты вытягиваются, как медузы. Авто, балкон, девочка превращаются в уродливые фантомы – в бесформенные выросты на жидко блестящей поверхности!

Будто огромный пёстрый вал летит нам навстречу. И в одну секунду захлёстывает пару молодых трикстеров. До половины глотает Йога.

– Беги! – хрипит мне отец.

Вместе с Петровичем они схватили Йога за руки, тащат за собой. А жидкая стена замедляется, но вдруг нависает сверху, будто хочет прихлопнуть их огромной ладонью.

– Нет! – отчаянно шепчу я, вцепившись в куртку Йога.

И втроём мы выдёргиваем его наружу.

Мчимся, не чуя ног, – к ржавой детской площадке, мимо которой только что шли.

Йог спотыкается, падает. Петрович помогает ему подняться.

Я оглядываюсь.

И не верю глазам.

Новый красный «Рено» припаркован у подъезда. Ослепительно-белая простыня висит на балконе второго этажа. А маленькая румяная девочка улыбается из распахнутого окна…

– Сволочь! – всхлипнул я. Если б имелся автомат – полмагазина высадил бы в её счастливую рожу!

– Это обманка, – сухо объяснил Петрович.

Мы двинулись туда, откуда пришли. Йога качало, будто пьяного. Плотная хэбэшная ткань на его штанинах расползалась и отваливалась ошмётками. Под ними была красная, словно ошпаренная кожа.

– Ничего, – успокоил Петрович. – Заживет как на собаке…

Йог молчал.

Но его походка понемногу выправлялась. Кажется, он всё-таки не сильно пострадал.

«Минус два», – подумал я.

Четверо нас осталось. Из двенадцати…

Мы обогнули крайний дом злосчастного двора.

Петрович на секунду замешкался, оглянулся и хрипло выдавил:

– Моя вина…

– Не твоя, – вздохнул Йог.

– Я должен был идти первым.

– И что бы изменилось?

Они замолчали. А я вспомнил, что говорил отец: даже опытный человек не всегда успевает понять – ведь эта грёбаная обманка обладает чем-то вроде гипноза!

Мы топали через сквер. Впереди возвышался трёхметровый забор. Там начиналась промзона. И где-то совсем рядом – область действия Большой Мясорубки…

– Можно пройти, – негромко озвучил Петрович. – Белик описывал весь маршрут. Сначала – к пролому в стене. Вглубь – до железнодорожного полотна. Метров сто до лестницы, и опять поднимаемся к забору. Там должна быть тропинка…

– Это хорошо, что он успел рассказать, – перебил Йог. – И помогай боже, чтоб за полгода тут всё осталось, как было.

Он прав.

В Зоне нет ничего постоянного. Особенно возле Мясорубки.

Только иного пути не будет.

– Прорвёмся, – криво улыбнулся Петрович, – не в первый раз. – И добавил своё любимое: – Главное – поймать фарт!

– Да будет милостива к вам Зона, – кивнул Йог.

«К вам»?

Все непонимающе на него уставились, а ловкач тяжело опустился на скамейку в центре сквера.

– Тебе плохо? – пробормотал отец.

– Нормально. У вас мало времени – не тратьте его на болтовню.

Петрович ошеломлённо смотрел на Йога:

– Ты что, мне не веришь? Не веришь, что я смогу нас вывести?

– Ты сможешь. Только я слишком стар для всего этого. Без меня у вас больше шансов… – Йог снял с плеча обрез и отдал отцу. Добавил патронташ: – Тебе пригодится.

Мы молча стояли целую секунду.

Потом Петрович наклонился и обнял Йога.

– Да ладно, – слегка отпихнул тот его. – Ещё увидимся! Вы пройдёте, а меня… никто не тронет. Безоружный, раненый старик – кому я, на фиг, сдался?

– Увидимся, – отец пожал ему руку.

– Не забудь потом вернуть обрез, – насмешливо прищурился Йог.

– Да…

Откуда-то из тумана прилетел едва уловимый шорох. Петрович насторожённо обернулся и махнул рукой:

– Время!

Торопливо, почти бегом, мы направились к дыре в бетонном заборе. Казалось, она совсем рядом. Но сперва пришлось петлять, обходя дробилки.

У самого забора наш вожак остановился, вглядываясь в сумрак по ту сторону.

Я затаил дыхание, чувствуя мурашки на спине. Мне было жутко… и одновременно интересно. Глупо, но в эти мгновения я испытывал что-то вроде гордости. Подумать только – впереди Большая Мясорубка. А я… я почти не боюсь!

«Расскажу пацанам – фиг кто купится!»

Да и сам я, если б узнал об этом ещё утром, – ни за что бы не поверил!

Петрович прошмыгнул в дыру.

Мы – вслед за ним. Я ждал, что сразу увижу нечто зловещее. Но по ту сторону – обычный кустарник. Даже не изменённый. Осины с пыльными листьями… Между ними проглядывали какие-то развалины и заросшее травой железнодорожное полотно.

Лишь вдали, по ту сторону полотна, воздух странно светился над крышами фабричных цехов. А иногда там проскакивали искры – будто крохотные молнии. И долетал едва уловимый гул…

Мы спустились к дороге. Теперь двигались по шпалам. Справа и слева – заросли выше меня ростом.

Наконец-то я иду впереди, следом за Петровичем, а отец – замыкающим. Хотя мне сейчас без разницы. А вот от оружия я бы не отказался.

– Папа, дай пистолет, – попросил шёпотом.

У него ведь теперь обрез.

– Не сейчас.

А когда?

Я сердито шмыгнул носом. Когда выйдем из Зоны? Тогда он тем более не даст.

Обидно.

У половины моих сверстников давно есть хотя бы охотничьи гладкостволки. А меня до сих пор считают ребёнком. Наверное, он бы и в Зону меня не брал, если б не боялся оставлять одного в Колядинске!

Стоп.

Почему Петрович притормозил?

Ага, вон из травы выглянула ржавая стальная лесенка – теперь подниматься наверх по склону, опять к бетонному забору.

Протиснулись через кусты.

В носу засвербело. Не только от пыли. С каждой минутой усиливается едкий аромат. Вроде озон, смешанный с неведомой химией…

Трава – уже мне по грудь.

И где обещанная тропинка?

Вот что-то похожее – у самого забора.

Спасибо Белику – всё как он сказал. Но теперь мы идём куда медленнее, чем раньше. Такое впечатление, что Петрович оценивает каждый свой шаг…

Поравнялись с треснувшей бетонной плитой. Наш ведущий на мгновение замешкался и двинулся дальше. А я не смог удержаться и глянул через щель в заборе.

Как там Йог? Отсюда отлично должна быть видна лавочка посреди сквера…

Точно, видна!

Я всмотрелся и похолодел.

Йог был уже не один. Рядом возвышались фигуры в чёрном.

Что-то странное там происходило…

Дрожащими пальцами я извлёк из сумки маленький цифровой бинокль, приложил к зазору в плите. Двадцатикратного увеличения хватает, чтоб хорошо рассмотреть лица. А ещё – ладонь высшего, которая легла на темя Йогу.

Да ведь это тот самый!

Тот, чья перекошенная физиономия намертво отпечаталась в моей памяти. Именно его удалось подстрелить отцу…

Получил разрывную пулю и выжил?

Два других поддерживают раненого за плечи. Ясно, почему они не смогли нас догнать, – всё это время волокли его на себе!

А что с Йогом? И на хрена этот недостреленный урод положил руку ему на голову?

Я не вижу лица трикстера – он сидит ко мне спиной. Но я замечаю, как мелко дрожит Йог – будто его колотит озноб. И шея неестественно побелела.

А лицо раненого высшего, наоборот, наливается румянцем…