Никогда не смотри на билборды - Вероника Житник
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Моя попутчица Лариса подробно рассказала мне, как добраться по нужному адресу на улице Жудро. По ее словам, не сложно, почти все время на метро. А там, если потеряюсь, то “язык до Киева доведет”. Думаю, мама еще на работе. Она работает в очень модном бутике одежды, но в каком именно никогда не говорила.
Все равно придется ждать под дверями, у меня есть пара часов. Решаю идти пешком по навигатору, посмотрю столицу.
Минск представляется мне монументальным, как будто нависающим сверху. Холодным, серым, суровым. Но между тем, захватывающим, современным и привлекательным. Сколько же пространства!
Прохожу здание высоченного педагогического университета, красный необычный костел, гостиницу и еще множество массивных и однообразных старых домов с магазинчиками и кафешками. Замечаю продовольственный магазин “Центральный”. Соображаю, что иду в гости, и надо бы купить коробку конфет, некрасиво с пустыми руками.
Гуляя по проспекту, который кажется бесконечным, почти постоянно я ощущаю на себе предчувствие опасности. Конечно, я стараюсь не смотреть без надобности. Но даже не поднимая глаз, я знаю, что она рядом и никуда не делась. Мама не верит мне, поэтому я все еще ощущаю и вижу утопленников на билбордах. Даже мокрый снег, падая мне на лицо, пытается меня утопить. Постепенно привыкаю.
Лет семь назад, заканчивая школу, я мечтала поступить в минский университет и быть рядом с мамой. Я звонила ей несколько раз и заканчивалось, как правило, на повышенных тонах. Мама за меня очень сильно волновалась. Боялась, что я не переживу неудачу. Она еще намекала про личную жизнь, и что снимать квартиру дорого и опасно. И еще я должна думать о бабушке, она же старенькая! Отговаривала. Между тем бабушка не вмешивалась в мои планы, но настаивала, что слушать надо себя и ничего не бояться. Я, конечно же, верила маме, очень не хотела злить ее и создавать ей трудности. Осталась учиться в Витебске.
Выхожу на станции “Спортивная”. Иду вдоль стены из камней… Район уже больше напоминает обычный жилой, спальный. Все тут уже не так пафосно. Отхожу дальше от проспекта и вокруг обычные девятиэтажки.
Нахожу нужный дом и квартиру в десятом часу. Домофон сломан и дверь открыта. Поднимаюсь. Звоню в квартиру, и мне открывает мужчина лет сорока, жгучий брюнет. Ухоженный и щегольски одет: темные спортивные брюки, белая футболка. Стоит без тапок в белоснежных носках. Видимо, полы очень чистые, раз он так ходит.
— Что надо? — спрашивает он.
— Никитина Анастасия тут живет?
Мужчина пристально смотрит на меня, и я смущаюсь. Он ведет себя расслабленно и уверенно. Смотрит на мои мокрые ботинки и молчит.
— Анастасия, да. Но ее нет, что передать? — наконец говорит он.
— Я ее дочь, из Витебска. Мне надо с ней срочно поговорить.
— Какая дочь из Витебска? Прикалываешься?
— Ну Саша Никитина, я звонила. Но не дозвонилась, мне надо очень срочно поговорить с мамой.
— Серьезно? Ну ладно, заходи… Будем разбираться…
Я вхожу в квартиру мамы. В коридоре темно и тесно. Не знаю как разуться, чтоб не испачкать полы. Все таки снимаю ботинки, стоя на коврике, и ставлю их в угол.
— Сядь там, — мужчина указывает на дверь в кухню, — но ничего не трогай. Я рядом!
Сквозь приоткрытую дверь виден белый кухонный стол. Послушно иду туда. Мужчина же уходит в комнату и захлопывает за собой дверь.
Квартира мамы встречает меня табачным запахом. Прохожу мимо плоских фанерных дверей ванны и туалета на кухню и, пока никто не видит, провожу кончиками пальцев по шершавым обоям в мелкий цветочек. Осторожно, чтобы ничего не нарушить, толкаю коричневую дверь с врезанными стеклами.
— Настя! Ну что так долго? Тут какая-то баба пришла… Говорит твоя… — слышу из комнаты командный голос мужчины.
Становится душно, руки влажные и липкие. Кружится голова. Расстегиваю куртку и сажусь на табуретку, такую же белую, как стол. Пытаюсь вытереть руки о джинсы и унять волнение.
— Да обычно выглядит, джинсы, куртка, гулька как у бабки. Никитина Саша говорит… Да не психуй ты! — еще громче говорит мужчина.
Ну конечно, она не обрадуется. Что же мне делать?
Стараюсь не подслушивать. Отвлечься, осмотреть кухню.
Под ногами, которые почему-то стоят на носочках, ламинат с витиеватым орнаментом. Подтягиваю ноги под табуретку и смотрю дальше. Рядом на столе в круглой стеклянной пепельнице, где лежит десяток окурков, догорает сигарета. От дыма голова начинает болеть. Неприятно. С другой стороны в мойке невымытая посуда, на столешнице чашка с чаем и скомканное застиранное кухонное полотенце. На холодильнике несколько магнитиков из Гродно, Несвижа и Новогрудка.
Не замечаю, как мужчина появляется на кухне…
— Ну что Никитина Саша? Я Эдуард, будем знакомы!
— Приятно познакомиться! — говорю я.
Я впервые наедине с чужим мужчиной. Он весь какой-то лощеный, как будто кукольный. Мне неуютно, я как будто на допросе.
— Настя про тебя не говорила… Она скоро будет. Да, что ты, как неродная… Раздевайся!
Он в мгновение оказывается за спиной и начинает снимать с меня куртку. Паникую, руки не слушаются. Дрожь пробегает по шее, и я втягиваю ее в плечи. Цепляюсь за резинку в рукавах, стараюсь быстрее освободиться. Выбралась! Эдуард уносит мою куртку в коридор. Выдохнула. Прячу руки в рукава свитера, сжимаю кулаки и кладу себе на колени.
Эдуард возвращается, фривольно раскачиваясь, и хищно улыбается, отчего мне становится неловко и неприятно. Я не знаю, как разговаривать с женихом моей мамы. В горле пересохло, во рту вязко и я не могу глотать. Он достает из кармана красную пачку сигарет. Предлагает сначала мне, а потом закуривает. Подходит ко мне, садится рядом на соседний табурет и затягивается. Смотрит на меня в упор, прямо в глаза. Выдыхает дым и кладет мне руку на плечо. Уверенно говорит:
— Ладно, расслабся! Расскажи лучше, откуда ты такая красивая?
Рассказываю о себе, конечно упуская основную причину приезда. В основном отвечаю на глупые вопросы про Витебск: Славянский базар, Марк Шагал… Слушаю про кипящую красками жизнь в столице.
Начало одиннадцатого. Вернулась мама.
Эдуард выходит, прикрыв дверь, и я слышу шепот, который не могу разобрать.
Из разговора с ним, за какой-то час, я узнала больше подробностей о маме, чем за последние двадцать лет. Оказывается, она работает продавцом в торговом центре недалеко, смена ее до десяти вечера. Ему не нравится ее работа: смены по двенадцать часов, подмениться или отпроситься сложно, зарплата маленькая. Лучше ничего без
