Донал Грант - Джордж Макдональд

— Нет, пока не привезут сундук. Только вряд ли его привезут до понедельника или даже до вторника.

— И как же вы тогда пойдёте в церковь?

— Да я не особенно беспокоюсь о том, чтобы каждое воскресенье непременно бывать в церкви. Но если бы я и хотел пойти в церковь или чувствовал, что должен туда пойти, неужели вы думаете, что босые ноги удержали бы меня дома? Неужели я побоюсь, что Господь оскорбится, увидев ноги, которые Он Сам же и сотворил?

Сапожник подхватил башмак с оторванной подошвой и тут же принялся за него.

— Будет у вас башмак, сэр, — сказал он, — пусть я даже всю ночь над ним просижу. Второй до понедельника и так продержится. А этот я до завтра починю, постараюсь поспеть к службе. Только вам надо будет зайти за ним ко мне домой, чтобы народ не смутился, увидев, что я работаю в День Господень. Они, бедолаги, не понимают, что Христос Сам трудится и в субботу, и в воскресенье — и Отец Его тоже!

— Значит, вы думаете, что в этом нет ничего плохого, чинить башмаки по воскресеньям?

— Плохого? Что же плохого в том, чтобы повиноваться своему Господу в день Его воскресения, как и всю неделю до него? Я знаю, многие так и рвутся отнять этот день у Сына Человеческого, даром что Он Господин и субботы. Только ничего у них не выйдет.

Глаза его сверкнули, и он удвоенной силой принялся за старый башмак.

— Но простите, — упорствовал Донал, — тогда не лучше ли сказать об этом прямо и работать по воскресеньям открыто, у всех на глазах?

— Во — первых, сказано, чтобы мы не творили добрые дела на виду у всех. А во — вторых, велено не бросать жемчуг перед свиньями. По мне, сэр, починить ваши башмаки — дело куда получше, чем пойти в церковь, поэтому мне и не хочется показываться перед людьми. Вот если бы я это делал из нищеты, ради денег, тогда это было бы совсем другое дело.

Донал не сразу понял, что имел в виду сапожник, но потом сообразил, что поскольку Господня суббота была дана людям для отдыха, старик считал, что в этот день должно отдыхать, а если и работать — то только ради блага ближнего. Если же человек лихорадочно работает и по субботам, и по воскресеньям из — за страха остаться без пищи и питья, значит, он мало доверяет Небесному Отцу и живёт так, как будто жив одним только хлебом.

— Или давайте лучше так, — предложил сапожник, немного поразмыслив. — Завтра я сам их вам принесу. Вы где живёте?

— Сам не знаю, — ответил Донал. — Вот, думал остановиться в «Гербе лорда Морвена», да что — то мне тамошний хозяин не очень по душе пришёлся. Может, вы знаете какой — нибудь чистый, хороший дом, где я мог бы снять комнатку, и хозяева не стали бы драть с меня втридорога?

— У нас с женой тоже есть комнатка, — сказал сапожник, — так что если какой честный человек захочет у нас поселиться, не испугается запаха кожи и дратвы и готов будет уживаться с нашими привычками… Мы только рады! А что до денег, то можете платить нам, сколько вам покажется разумным. Мы насчёт этого не очень привередливые.

— С благодарностью принимаю ваше приглашение, — ответил Донал.

— Тогда, сэр пройдите во — он в ту дверь, и увидите мою хозяйку. Она там одна, больше никого нет. Я бы и сам с вами прошёл, да не могу: башмак — то надо починить до завтрашнего утра!

Донал подошёл к двери, на которую указал ему сапожник. Она была открыта, потому что пока муж работал, хозяйка никогда её не закрывала. Донал постучал, но ответа не последовало.

— Она у меня глуховата, — пояснил сапожник. — Дори! Дори! — позвал он.

— Не так уж она и глуховата, если слышит, как вы её зовёте! — улыбнулся Донал, потому что, зовя жену, сапожник почти не повысил голоса.

— Когда жена от Бога, она даже шёпот мужнин услышит, не то что зов! — ответил старик.

И точно! Не успел он проговорить эти слова, как на пороге показалась Дори.

— Это ты сейчас кричал? — спросила она.

— Нет, Дори, кричать я не кричал, просто позвал тебя, а ты, как всегда, услышала и пришла. Вот, жена, принимай гостя. Он тоже с Господом в дружбе. Сдаётся мне, он из благородных, но, может, оно и не так. Джентльмена ведь не всегда признаешь сразу, особенно когда он приходит босой и просит починить ему башмаки. А, может, и вправду джентльмен. Ничего, поживём — увидим. Я его пригласил к нам, если ты не против. Может он у нас переночевать?

— Конечно, конечно, — ответила Дори. — Добро пожаловать! Чем богаты, тем и рады.

И повернувшись к двери, она повела Донала в дом.

Глава 6

Дори

Дори была маленькой худощавой старушкой. Она была одета в тёмно — синее платье в белый горошек, ходила очень прямо, а не сутулилась, как муж, но на первый взгляд они с сапожником показались Доналу совсем одинаковыми. Однако как следует разглядев их лица, он увидел, что никакого сходства в них вроде бы нет, и удивлённо спросил себя, почему же они выглядят такими похожими. Когда они молча сидели рядом, казалось, что в комнате сидит один человек, только почему — то в двух разных местах и в двух ипостасях.

Вслед за хозяйкой Донал поднялся по узкой, крутой лесенке. Первое, что он увидел, был слегка зеленоватый солнечный свет, льющийся из окна, уставленного цветочными горшками. Дори подвела его к двери, и он вступил в очаровательную маленькую комнатку, непритязательную и домашнюю, но показавшуюся ему почти роскошной по сравнению со своим прежним жилищем. Он увидел белые стены, коричневый дощатый, но чисто выметенный пол, на котором играли блики огня, разведённого в низеньком камине. По обеим сторонам от огня стояли два кресла, покрытые яркими полосатыми накидками.

Над огнём попыхивал чайник, добела выскобленный сосновый стол был накрыт к чаю. На нём красовался пузатый тёмно — коричневый чайничек и чашки с причудливым бронзовым узором, сиявшим в свете огня не хуже червонного золота. Возле одной из стен стояла простая деревянная кровать.

— Вот посмотрите, сэр, чем мы можем вас порадовать, — сказала Дори, — и если вам подойдёт, то милости просим, оставайтесь.

С этими словами она открыла то, что Донал принял за дверцу стенного шкафа, расположенного справа от камина. Но за дверью оказалась крошечная, но аккуратная спаленка, пахнущая уютом и свежестью. Пол здесь тоже был выскоблен и потому был чище и приятнее любого самого пушистого ковра.

Посередине возвышался небольшой стол красного дерева, почерневший от времени. Сбоку стоял ещё один столик, покрытый выцветшей зелёной скатертью. На нём лежала большая семейная Библия, за которой виднелось ещё несколько книг и коробочка для чая. Возле стены прямо напротив окна стояла ещё одна кровать. Лучшего жилища нельзя было и желать. Донал повернулся к хозяйке и сказал:

— Боюсь, это для меня даже слишком хорошо. Может, тогда вы мне её сдадите? Пока на неделю, а там видно будет. Я — то сам не прочь остаться здесь подольше, но не знаю, как получится. Вдруг работа какая подвернётся? Так что больше, чем на неделю вперёд, я пообещать ничего не могу.

— Да вы не беспокойтесь. Оставайтесь до завтра у нас, а утро вечера мудренее, — ответила Дори. — И потом, всё равно до понедельника у вас ничего не решится. А утром в понедельник сядем все вместе — вы да я, да мой хозяин — и поговорим. Без него я всё равно ничего не могу решить. Такие уж мы с ним: порознь нам и вовсе никак.

Довольный и благодарный Донал с радостью вверил заботу о своём нынешнем существовании этим скромным старикам, посланным ему в помощь самим Богом. Хорошенько умывшись, причесавшись и как следует почистив всё, что можно было почистить из одежды, Донал вновь спустился к хозяевам. Чай был готов, и сапожник уже сидел возле окна с книгой в руке, оставив своё кресло для гостя.

— Не могу же я отбирать у вас кресло! Оно ваше! — запротестовал Донал.

— Да что там! — откликнулся сапожник. — Зачем вообще нужно добро, как не для того, чтобы отдавать его ближнему, который в нём нуждается?

— Но вы целый день работали!

— А вы целый день шли.

— Но я намного моложе вас!

— А я уже старый, и мои земные труды скоро совсем завершатся.

— Но я крепче вас!

— Тем больше надо заботиться о том, чтобы и оставаться таким же крепким. Садитесь, сэр, не трудите себе ни спину, ни ноги; они, бедные, и так вон сколько отмахали, сколько на себе несли! Пусть тоже отдохнут! Ногам в жизни нелегко приходится. Собьются они с пути, тут уже ничего не поделаешь, пока они снова не выберутся на верную дорогу. Я, бывает, так горжусь и радуюсь, что мне выпало о них заботиться. Вот уж всем службам служба! Гораздо лучше, чем быть привратником у врат Дома Господня. Ноги — то, они поважнее всякой двери будут!

«Слава Богу, — подумал Донал, — что в мире есть и другие люди вроде моих отца с матерью!»

Он уселся в предложенное ему кресло.

— Садись к столу Эндрю, — сказала старушка, — если, конечно, можешь хоть на минутку отложить свою книжку. Пусть душа пока отдохнёт, пора и про тело подумать… Ой, сэр, боюсь, не будь меня рядом, он вообще бы позабыл и про еду, и про питьё!