Шесть черных свечей - Дес Диллон

Кэролайн инстинктивно бросила свой «мини» наперерез и толкнула преследователя, вынуждая его отстать. И вот — спасение. Прямо по курсу замигали огни на светоотражателях и высветился знак А77. Кэролайн еще прибавила газу, свернула на двухполоску и вдавила педаль акселератора в пол. Все это время она ехала на четвертой передаче, стараясь оторваться от преследователя, но машина у того была, видать, помощнее. Он легко догонял Кэролайн. Остановиться и звать на помощь было бы неоправданным риском. Другие машины даже не притормозили бы. Не на этих дорогах. Не в такую погоду. Не в такой темноте.

Та машина догнала ее, и теперь они мчались бок о бок по А77. Преследователь явно пытался заставить Кэролайн съехать на обочину. Он не толкал ее — просто его машина слегка обходила Кэролайн и начинала поворачивать в ее сторону, так что волей-неволей она прижималась к краю проезжей части. Кэролайн резко затормозила. То же самое проделала и другая машина.

Тут Кэролайн увидела водителя. Он был вылитый маньяк. Он что-то кричал и показывал ей, что надо свернуть на обочину. Боковое стекло его машины со стороны пассажира было опущено, и было видно лицо преследователя, облепленное мокрыми от дождя волосами. Глаза у него вылезали из орбит — будто тоже что-то хотели сообщить Кэролайн.

Дорога внезапно сузилась до одной полосы, и он опять прилепился к Кэролайн сзади. Это давало Кэролайн шанс оторваться хотя бы ненамного. Она придумала вот что — внезапно ударила по тормозам. Преследователь был вынужден сделать то же самое — и слегка толкнул ее машину. Потом он сдавал назад, трогался с места, разгонялся — и Кэролайн повторяла тот же прием. Только сейчас она держала дистанцию, и тот успевал затормозить, не коснувшись ее. Она ведь не дура, Кэролайн-то. Этот фокус она проделала еще три раза, а потом покатила дальше на шестидесяти в час. Тот тоже снизил скорость до шестидесяти. И тут она вдавила педаль газа в пол и одновременно чуть коснулась левой ногой педали тормоза, чтобы зажечь сзади стоп-сигнал. Преследователь затормозил, а Кэролайн понеслась вперед. Так она все же сумела оторваться от него, но не успела с облегчением вздохнуть, как тот оказался опять рядом.

У Кэролайн стали сдавать нервы.

— На помощь, помогите! — кричала она встречным автомобилям, когда те пробулькивали мимо, словно пузырьки надежды мимо утопающего. Ей врезался в память водитель, распевающий песенку, когда его машина со свистом проносилась мимо. Хрен с ним, однако. Уж в руки-то маньяку она не дастся. Кэролайн погнала по разделительной в уверенности, что у того не хватит пороху обогнать ее. Маньяк неотступно следовал за ней. Куда она, туда и он. Куда он, туда и она.

Погоня все длилась и длилась. До самой прествикской развязки. На развязке Кэролайн устремилась на участок All, ведущий в Эйр, ее занесло на повороте, и она зацепила за ограждение. С перепугу она ведь гнала как бешеная. С ее преследователем ничего такого не случилось. Он промчался через развязку напрямую, никуда не сворачивая, только машину его слегка водило по шоссе и даже выносило на встречную полосу. Кэролайн исторгла из себя визгливый смех. Смеялась она долго.

Надо было ехать дальше. На всякий случай Кэролайн выключила задние фонари и включила дальний свет, так что она-то видела, куда едет, а вот сзади ее было не видно. Во всяком случае, разобрать, что это она, было трудно. Она проехала знак «Эйр, 5 миль», и у нее полегчало на душе.

Трах! Это в нее кто-то врезался сзади. От удара кукла покатилась по полу, и в зыбком мертвенно-желтом свете натриевых ламп глаза ее заморгали, а на лице показалась усмешка. Похоже было, что кукла смеялась. Господи, да она и впрямь смеялась — смех был отчетливо слышен. Уличные фонари проносились как секунды в чудовищных часах, и отмеряли они последние мгновения жизни Кэролайн.

На эйрской развязке она повернула к городу, вырубила двигатель и врезалась прямехонько в стену полицейского участка — тут же, рядом с развязкой. Из машины она выбралась на четвереньках и кинулась к участку. Автомобиль ее преследователя остановился позади, тот мужчина выскочил и бросился за ней. Почти у самых дверей участка он ее догнал.

— Оставьте меня в покое! — завопила Кэролайн.

Он обнял ее, заставил повернуться и посмотрел в глаза.

— Не убивайте меня, мистер, не надо, — кричала Кэролайн.

Но он только прижал палец к губам, говоря: «Тише, тише», и подождал, пока она успокоится и будет слышно только ее тяжелое дыхание. Притиснув ее спиной к стене, он наконец завладел ее вниманием и проговорил четко, медленно и внушительно, как учитель:

— Я не собираюсь вас убивать. Я не собираюсь вас бить. Я не причиню вам никакого вреда. Я пытаюсь помочь вам.

— П-п… помочь?

— Да. Помочь.

— Как?

— Когда вы остановились и подобрали куклу там, на пустоши, какой-то мужчина забрался на заднее сиденье вашей машины.

— Что?

— Когда вы остановились и подобрали куклу, какой-то мужчина забрался на заднее сиденье вашей машины.

Кэролайн закричала. Она кричала, и кричала, и не могла остановиться. Полицейские все же оторвали задницы от стульев и высунули нос наружу — посмотреть, чего это какая-то машина врезалась в их участок, а еще одна заблокировала дорогу на развязке, и чего девушка так вопит, скорчившись у ног мужчины. Задержав всех, кого могли, полицейские взялись за расследование. Они обыскали машину Кэролайн. Куклы не было. Зато все заднее сиденье было изрезано в ремни, так что набивка торчала наружу. Полицейские сказали, что такие же ножи применяются на бойнях для потрошения скотины. Черные ботинки из прекрасной кожи, которые Кэролайн купила для Бобби, тоже исчезли.

Потрошителя поймали через три месяца. Дело было на Фенвикской пустоши. Он стоял на крыше машины и держал в руках голову женщины. Потрошитель выл на луну, и кровь капала на черные ботинки сорок третьего размера из лучшей кожи.

Когда Кэролайн рожала, все мы были под рукой. Когда послышались крики, мы околачивались в комнате для посетителей и били баклуши. Мы сразу же кинулись в палату Кэролайн, столпились вокруг ее кровати и стали спрашивать ее, что не так. А Кэролайн кричала и кричала.

— Что случилось? Что с тобой? — громко спрашивала матушка.

Кэролайн приподнялась на постели, глаза ее блуждали, а дыхание прерывалось. Она кивком указала на прозрачную кроватку из оргстекла, где лежал новорожденный.

— Это мой, — сказала она. — Мой ребенок — инопланетянин.

Матушка подошла, взяла младенца на руки и уже собиралась сказать, что с ним все отлично и что это, наверное, обезболивающее еще действует на Кэролайн. Но тут матушка увидела, что головка у младенца заостренная. Никуда от этого не денешься — головка у ребенка формой напоминала мяч для регби. Сквозь толпу сестер Кэролайн увидела матушкину реакцию.

— Смотри, смотри, это пришелец. Наверное, когда-то меня похитили. Может, много лет тому назад. По телевизору показывали про эту женщину из Кентукки.

— Ш-ш-ш, — только и сказала матушка.

Она изо всех сил старалась прикрыть остроконечную головку шалью. Но шаль соскальзывала, и матушка попыталась надеть на младенца один из маленьких чепчиков, которые у нее всегда были наготове для внуков. Чепчик был не голубой и не розовый. Кипенно-белый он был. Она даже завязала его, но все равно вышло неважно. Чепчик не хотел сидеть как надо и смахивал на кривую снежную шапку на какой-то неправильной горе. Но матушка все старалась убедить Кэролайн:

— Посмотри, посмотри, девочка, если надеть ему чепчик, он выглядит нормально.

Мы все были поражены. Новорожденный походил на персонаж из комиксов «Удивительные истории». Мы прямо-таки готовы были увидеть карту его родной планеты у него на спине. Ну и уродливый же он был. Тем временем, пока Кэролайн не видела, матушка зажала младенцу голову под мышкой и попыталась вдавить острый конец. Ребенок заверещал, но этим достиг только того, что матушка нажала еще сильнее. При этом она притворялась, что просто успокаивает малыша.

— Ай-люли, баю-бай, — заливалась матушка.

Казалось, она похлопывает ребенка, тогда как на самом деле она давила на его розовую голову, подобную ракете, с усилием в две тонны на квадратный дюйм.

Кэролайн не чувствовала ног. Обезболивающее все еще действовало. И тут Джедди выдала, я помню это очень хорошо.

— Вот чего я не понимаю насчет этого кретинского обезболивания, — сказала Джедди, — колют тебя у талии, и тело у тебя немеет ниже талии. А выше-то талии оно почему не немеет?

Мусорщики

Чтобы попасть в этот мир, представьте себе, что вы идете по Вайн-Элли. Все вокруг облепили наркоманы и алкаши и глазеют на вас. Если вы не из этого района или даже у вас просто не местное выражение лица, вы попали. Лица и тела выныривают из темных дворов. Красные огоньки сигарет болтаются в воздухе, как городские светляки. Будто и не воскресный день, а ночь, настоящая ночь.