Мятные леденцы - Кармен Васкес-Виго

— Для чего она хорошая? — поинтересовался Китаец с похоронным видом.

— Не помню, — Курро заколебался, почёсывая колено. — Но если отец говорит, что хорошая, значит, она годится для всего.

— А как же форма? У Тоньо и его ребят есть белые майки с длинными рукавами и ботинки.

— Ну да? — заволновался Курро. — Откуда это у них?

— У Тоньо богатый крёстный отец, вот он и купил всё… — объяснил Кике.

— Форма-то неважно, — сказал Пепито. — Нам ведь в футбол играть, а не для обложки журнала фотографироваться.

— А я не хочу, чтобы надо мной смеялись, — запротестовал Китаец. Он искал любой повод, только бы не участвовать в игре.

Ребята с укором смотрели на него.

— Не беспокойтесь. Что-нибудь да найдём… Пусть каждый поищет у себя дома, — миролюбиво предложил Кике.

У Кике были сестры-близнецы, чуть младше его.

У них была своя отдельная комната. Кике почти никогда не входил к ним. Куклы, цветные тряпки, розовые занавески — всё это казалось ему безвкусным и ненужным.

В этот день Кике пришёл к ним. Девочки сидели за столом и завтракали. Кике улыбался изо всех сил и старался быть приветливым.

Нати и Рита ели хлеб с маслом, посыпанный сахаром. На тарелке, стоящей посреди стола, лежало ещё несколько больших кусков. Сразу было видно, что в этом доме любили вкусно поесть.

— На этом куске мало сахара, — заметила Нати, сморщив свой хорошенький носик.

— Посыпь ещё, — посоветовала Рита.

На столе, кроме тарелки с хлебом, были два стакана молока и плитка шоколада.

— Очень ты хитренькая. Себе принесла шоколад, а мне ничего… даже сахара… — захныкала Нати.

— Ладно, ладно, схожу я тебе за шоколадом. Но сахар неси себе сама.

Девочки вскочили и выбежали из комнаты. Кике остался в комнате, сделав вид, что его заинтересовала кукла, изображающая утёнка Дональда. Потом он тихо подошёл к шкафу, бесшумно открыл его и нашёл в нём то, что искал: два одинаковых свитера в белую и синюю полоску. Он был уже у двери, но не выдержал, обернулся и посмотрел на стол. Обжорство, как часто уже с ним случалось, и на этот раз погубило его. Он схватил кусок хлеба с сахаром и с жадностью сунул его в рот. Услышав голоса девочек, Кике нервным движением скрутил свитера и сунул их себе за пазуху. Живот у него сразу раздулся, и сестрички не могли не заметить странной выпуклости, которая изменила стройную фигуру Кике.

— Что это у тебя здесь? — спросила Нати.

С набитым ртом и стараясь не отвечать, он сделал вид, что не понимает, о чём его спрашивают.

— Что у тебя здесь, под свитером? — пояснила Рита, а Нати потянула за высунувшийся полосатый рукав, похожий на хобот слона.

— Зачем они тебе? — удивилась Рита.

Пытаясь проглотить огромный кусок, Кике бормотал:

— Один для меня, а другой для Китайца. Мы должны играть в очень важном матче и…

— Не дам! Ни за что не дам! — закричала Нати. — Вы их потеряете!

— Нет-нет, мы будем с ними обращаться бережно, я тебе обещаю!

— Сейчас же положи их на место или я скажу обо всём маме, — не желала его слушать Рита.

— Тихо! — умолял их брат, приложив палец к губам. — Это тайна… Наш общий секрет… Знать его будете я и вы… Поняли?

Девочкам понравилось слово «секрет», но они не хотели так просто уступать.

— А что ты дашь нам за то, чтобы мы тебя отпустили? — спрашивали они.

— Неужели вы не можете сделать доброе дело просто так, ни за что? — вздохнул Кике.

— Ты должен дать нам по леденцу на палочке, каждой по леденцу… — вдруг придумала Нати.

— И сейчас же! — уточнила Рита.

— Но сейчас у меня нет ни леденцов, ни денег.

— Хорошо, тогда в воскресенье, — уступила Рита.

— Ладно, — неохотно согласился Кике.

В центре площади, среди клумб и газонов, стояла скамейка. На ней, влюблённо глядя друг на друга, сидела парочка: Пили — старшая сестра Курро и Маноло — брат Тоньо.

На этой же скамейке, скрестив руки на груди, сидит Курро и в упор смотрит на Маноло. Неудивительно, что здоровый парень начинает заметно нервничать, чувствуется, что он вот-вот вспылит. Тем более, что Курро сидит здесь уже давно.

— Что ты к нам пристал? — говорит Маноло. — Иди играй с ребятами.

— Не пойду, — отчеканивает Курро.

— Послушай, Курро, ты мне надоел… — угрожающе шипит сестра.

— Улица для всех, понятно? Я тоже имею право сидеть здесь.

— Чего ты здесь сидишь? — спрашивает Маноло.

— Дышу свежим воздухом. Для лёгких это очень полезно.

— Если ты сейчас же не уйдёшь отсюда, я тебе как… — не выдержав, кричит Пили.

— А я обо всём расскажу папе…

— О чём ты ему расскажешь?

— О том, что вместо того, чтобы идти в школу, ты сидишь здесь, с Маноло. Думаю, что отцу это не понравится.

Девушка готова дёрнуть своего братца за уши, но Маноло взглядом останавливает её.

Он обращается к мальчику и с необыкновенно вежливой улыбкой нежно говорит:

— Ты хороший мальчик, Курро. Пойди купи себе мороженого, вот тебе пять песет.

Маноло лезет в карман, но, прежде чем он успевает вынуть деньги, Курро с невозмутимым видом заявляет:

— Мне деньги не нужны.

— Тогда чего же тебе надо, красавец? — с трудом сдерживаясь, спрашивает Маноло.

— От тебя ничего. А вот от Пили…

— Ладно, дам я тебе пять песет, — говорит сестра.

— Я уже сказал: деньгами меня не купишь…

— Говори сразу, что тебе нужно, и оставь нас в покое!

— Свитер.

— Что?

— Жёлтый свитер, который тебе вчера купили. Пили и Маноло подумали, что Курро перегрелся на солнце, ведь от перегрева люди часто теряют рассудок.

— Зачем он тебе? Объясни толком.

— Уж если объяснять… я лучше всё объясню папе… и про Маноло объясню, и про тебя…

— Да ты шантажист! — возмутилась Пили.

— Оскорбления меня вовсе не трогают. Или ты мне даёшь свитер, или я… — настаивал на своём Курро.

— Оставь его! Соглашайся, а то он вовек не уйдёт, — вмешался в разговор Маноло.

— Хорошо. Бери, свитер лежит в моём комоде, в верхнем ящике… А дома мы ещё поговорим!

Добившись своего, Курро весело побежал прочь.

Пепито переворошил весь мамин шкаф, но ничего не нашел, что бы могло ему пригодиться. Была только блузка в клеточку с длинными рукавами, спереди на застёжке с перламутровыми пуговицами.

Он с досадой махнул рукой, повесил её обратно в шкаф и закрыл его. В соседней комнате слышался стук швейной машины: мама, как всегда, работала.

Пепито подошёл к ней, не зная, с чего начать разговор.

— Становится холодно, — начал он.

— Да нет… что ты… Ведь ещё лето, — ответила мама, не поднимая головы от работы.

— Лето может кончиться в любой день, — предупредил мальчик.

— Всё может быть.

— И тогда наступят холода.

— Конечно.

— И тебе, конечно, нужен будет свитер, ведь тебе нечего одеть…

— У меня есть пальто, — ответила Амелия и с любопытством посмотрела на сына.

— Да, но это не то, — ответил Пепито.

— Как это не то?

— Да так… я хочу сказать, что свитер очень удобная вещь. Почему бы тебе не купить свитер?

— Ещё успеется.

— Лучше сейчас. Тем более, что сейчас идёт распродажа уценённых вещей… можно купить подешевле.

— Да денег-то нет… ты что, забыл? — напомнила мама, грустно улыбнувшись.

— Ты права. Денег нет, — мальчик опустил голову. Он понял, что не имел права заводить разговор о деньгах.

Наступил решающий момент. Во дворе собрались Пепито и его друзья, и с ними, как всегда, их верный Дракон. Все готовились к предстоящей футбольной встрече. По условиям игры, футболисты должны быть в спортивной форме, в команде должна быть аптечка.

Кике и Китаец были в одинаковых свитерах. У Кике, более высокого, свитер не доходил до пояса, и поэтому из-под свитера виднелся голый пупок.

Курро перепоясал свитер верёвкой, потому что его сестра, у которой он выманил его, была в талии немного толще его.

На Пепито, за неимением ничего другого, была надета мамина блузка в клеточку, которую он стянул назад, а рукава закатал до локтя.

Оглядев друг друга, ребята огорчились: и их вид, и предполагаемый проигрыш — всё это портило настроение.

— Представляю, сколько будет смеха… даже в Москве слышно будет, — сердито ворчал Китаец, главный ас команды «непобедимых», но ему никто не ответил. Все думали об одном и том же: гибнет честь и доброе имя команды, по-настоящему играть запрещается, а что касается их экипировки, то… самим смешно. Но обстоятельства вынуждают. Хоть плачь, а деньги отдать нужно.

— Вот для аптечки, — Курро протянул пакет, завёрнутый в газетную бумагу, — там ножницы и банка с мазью.