Мятные леденцы - Кармен Васкес-Виго

— Такое бывает, когда съешь перед сном много сладкого, — с видом знатока объяснил Кике, когда Пепито рассказал ему о своём странном сне. — Я как съем перед сном полкило конфет или ещё чего-нибудь, так мне тоже всю ночь кошмары снятся.

Они брели по улице без всякой цели, засунув руки в карманы.

— Теперь, раз с Тоньо сорвалось, мы ни одной песеты не можем отложить в коробку… — вздыхал Пепито.

Ребята хранили деньги в старой консервной банке из-под айвы, перевязанной резинкой. Давненько они её не открывали.

— У меня от той драки до сих пор памятка осталась, — сказал Кике, показывая заплывший глаз зеленовато-лилового цвета. — И ещё сестрам пришлось купить шесть леденцов на все воскресные деньги.

— А я соврал матери, что не знаю, куда девались ножницы, — признался Пепито.

— Подумаешь! И я, и Китаец тоже. Мы, наверно, их в грязь затоптали… Скоро там целое поле ножниц вырастет.

Мальчики остановились у витрины кондитерской, с интересом разглядывая большие торты с затейливыми узорами, румяные сдобные булочки. Дом Тоньо находился прямо против кондитерской. Он и Лео как раз стояли на балконе и жевали резинку, а Лео ловко выдувал из неё огромные шары.

— Смотри… эти тоже здесь, — сердито проворчал Тоньо.

— Пусть пооблизываются на пирожные…

Пепито и Кике продолжали стоять возле витрины. Но заинтересовали их не пирожные, а объявление, на котором было написано: «Требуется помощник».

— Наверное хорошо заплатят, — заметил Пепито.

— Да ещё и угостят булочками, пирожными! Ведь в кондитерских всегда их полно…

Пепито с укором посмотрел на друга и решительно толкнул дверь.

— Спроси, может быть, нас обоих возьмут, — с надеждой попросил Кике.

Кондитерская была довольно маленькой и скромной. Видно, её недавно открыли, и поэтому всё в ней блестело: и стекло, и полки, и подносы. Рядом с кассой стояла чёрная кукла, на левом плече она держала кувшин с искусственными цветами. Всё, казалось, здесь было выкрашено светящейся краской.

Хозяином кондитерской был дон Хиларио, рыжий толстяк в белоснежной куртке и таком же фартуке.

Когда мальчики вошли в магазин, он что-то подсчитывал возле кассы. Пепито поздоровался.

— Мы пришли по объявлению, — робко произнёс он.

— Кто из вас хочет устроиться на работу? — человек внимательно оглядел их.

— Мы. Оба, — ответил Кике, опасаясь, как бы его приятель не забыл про него.

— Мне нужен только один, — пояснил дон Хиларио.

— А что нужно делать?

— Разносить заказы.

Пепито посмотрел на пирожные, торты, безе, расставленные в витринах, и, быстро оценив обстановку, сказал:

— Тогда я.

Кике, поняв соображения друга, промолчал.

— Пятьсот песет в месяц и плюс чаевые. Будешь стараться, заработаешь прилично.

Пепито подсчитал про себя и сказал:

— Я смог бы у вас поработать приблизительно месяц и одну неделю.

— Почему же месяц и одну неделю?

— Да так… У меня есть на то свои соображения.

Он подсчитал, что его заработка за это время будет достаточно, чтобы отдать долг дону Хоакину.

— Ладно, посмотрим, — сказал дон Хиларио. — Главное для тебя — научиться быстро и хорошо работать.

— Я остаюсь! — не стал больше раздумывать Пепито. — Уверяю вас, я буду бегать быстрее поезда.

Пепито начал работать на следующий же день. Он решил, что станет самым лучшим и самым знаменитым разносчиком пирожных.

Кике сначала даже обиделся, что его не приняли, но потом согласился с Пепито, тем более что тот обещал поделиться с ним пирожным или ещё чем-нибудь, если только хозяин угостит его.

Дон Хиларио вручил ему белоснежную, твёрдо накрахмаленную куртку и большой деревянный поднос. Фартука он ему не дал, поэтому Пепито в своей новой форме выглядел довольно странно: сверху сверкающая белизной новая куртка, а снизу старые поношенные брюки с обтрёпанными штанинами, с заплатами на коленях.

Обязанности у него были простые: уложить на поднос упакованные заказы, не забыть взять адреса, не потерять их и для экономии времени идти по адресам кратчайшей дорогой.

Все деньги, что он получал, он отдавал Кике, у которого по арифметике было «отлично», и тот вёл счёт деньгам.

Однажды Кике пошёл проводить Пепито до кондитерской.

— Если так пойдёт, мы мигом заплатим дону Хоакину весь долг, — сказал Кике.

— Сколько уже у нас?

— Триста двенадцать.

— Сколько же ещё до тысячи?

— Много.

— Не страшно, — успокаивал Пепито. — С такой работой мы скоро наберём… Знаешь, о чём я подумал? Быть кондитером не так уж плохо… Хорошая профессия!

— И я так считаю! — обрадовался Кике.

Но Пепито, здраво подумав, решил, что если его друг станет когда-нибудь кондитером, то, наверно, разорится: он ведь в один день съест всё сам.

Так разговаривая, они подошли к дверям кондитерской, Кике распрощался с Пепито и пошёл дальше.

Как только Пепито вошёл в лавку, сразу зазвонил телефон.

— «Сахарный цветок»… Слушаю… Хорошо, сеньора, одну минуту… Сейчас запишу.

С листком бумаги и карандашом в руке он вернулся к телефону.

— Слушаю… Да, хорошо. Всё будет в порядке. До свиданья.

— Кто звонил? — дон Хиларио выглянул из комнаты, расположенной позади лавки.

— Заказ. Два десятка безе, кофейного и земляничного, на улицу Королевы Изабеллы.

— Ты точно записал адрес?

— Конечно. Я ведь учусь в школе! — обиделся мальчик.

— Хорошо. Приготовь пакет, а я пойду взгляну на духовку.

Через некоторое время Пепито уже звонил у двери дома на улице Королевы Изабеллы.

— Из кондитерской «Сахарный цветок», сеньора, — сказал он женщине, открывшей ему дверь. — Безе, как вы просили. Два десятка.

— Я не понимаю, о чём ты говоришь.

Пепито прислонил к стене поднос, вынул из кармана записку и внимательно прочёл записанный адрес.

— Улица Королевы Изабеллы, четырнадцать. Правильно?

— Правильно. Только я ничего не заказывала.

Женщина закрыла дверь, а Пепито поплёлся обратно в кондитерскую, ничего не понимая.

Узнав о случившемся, дон Хиларио очень удивился. Он подумал, что мальчик ошибся, и не стал его бранить, но на следующий день опять кто-то позвонил, заказал безе, и дон Хиларио сам записал адрес. Звонила опять женщина, но заказ был сделан для мужчины, для какого-то дона Карлоса Ариаса, проживающего на площади Вильи, четыре.

И опять Пепито с подносом на голове стоит посреди прекрасной мадридской площади — площади Вильи. Взглядом он отыскал дом под номером четыре. Это было старинное здание с широким подъездом. Мальчик никогда не бывал здесь и не знал, что это здание ратуши.

— Будьте любезны, скажите, могу ли я видеть дона Карлоса Ариаса? — спросил он привратника.

— Как ты сказал? — рассеянно переспросил привратник.

Пепито заглянул в бумажку с адресом и уверенно повторил:

— Дон Карлос Ариас. Площадь Вильи, четыре. Здесь это?

— Да, здесь, но…

— Я должен вручить ему это, — сказал он, показывая пакет с пирожными.

— Давай, я отнесу ему.

Но Пепито решил не отдавать пакет, чтобы не было недоразумений.

— Я должен отдать ему лично.

— Прямо наверх, — небрежным жестом указал привратник на лестницу.

Всё здесь было как во дворце: и лестница, и большие окна, и внутренний двор. Пепито вспомнил, что такие дома он видел только в кино, в исторических фильмах.

Поднявшись наверх, он очутился в широком вестибюле и увидел швейцара, беседующего со своим приятелем.

— Извините… — подошел к ним Пепито.

— Чего тебе надо?

— Мне сказали, что здесь я могу найти дона Карлоса Ариаса.

— Зачем он тебе?

— Он заказал пирожные безе в кондитерской «Сахарный цветок».

— Пирожные безе? — переспросил швейцар.

Он удивлённо посмотрел на своего приятеля.

Тут открылась дверь одного из кабинетов, и в вестибюль вышел какой-то сеньор с бумагами в руках.

— Извините, сеньор секретарь… — обратился к нему швейцар. — Этот мальчик принёс пирожные для сеньора мэра. Говорит, что он заказывал.

— Не он сам… — стал объяснять Пепито. — Какая-то сеньора. Но она указала это имя и дала вот этот адрес.

— Не может быть, — приветливо сказал сеньор. — Должно быть, кто-то подшутил над тобой.

Пепито начинал кое о чём догадываться.

— А вы не возьмёте? — со слабой надеждой спросил он.

— Нет, сынок, спасибо. Я не люблю безе.

Дон Хиларио, хотя и был человеком добрым и терпеливым, пришёл в ужас, когда увидал Пепито, возвращавшегося с пакетом в руках.

— Кто-то зло шутит надо мной, — сказал он, но Пепито подозревал, что шутили не над хозяином, а над ним.

В тот же вечер он собрал во дворе своих ребят и рассказал им обо всём. Слушая его, Кике уписывал за обе щеки бутерброд, а Курро лакомился мороженым.