Мятные леденцы - Кармен Васкес-Виго

— Я тоже принёс ножницы и липкий пластырь, — сказал Кике и развернул свёрток, в котором были ещё и бутерброды. — Я думаю, что тоже пригодится… Ведь когда занимаешься спортом, нужно постоянно поддерживать силы…

Пепито тоже принёс ножницы и питьевую соду.

— Питьевая сода? Зачем? — удивился Китаец.

— Вдруг у кого-нибудь заболит живот.

— От всех дел у меня уже болит, — хмуро пошутил Китаец.

Сам он принёс для аптечки ещё одну пару ножниц и кусок бинта сомнительной белизны. Пепито сложил всё в целлофановый мешок — аптечка была готова.

— Насчёт ножниц мы молодцы… — пытался развеселить всех Курро, но безрезультатно: друзья даже не посмотрели в его сторону.

И Дракон, казалось, понимал, что наступает ответственный момент. Он сидел смирно, не решаясь вильнуть хвостом, не обращая внимания на пробегавшего мимо кота.

Команда Тоньо явилась в новеньких белых майках с длинными рукавами; они шли, перепасовывая друг другу настоящий кожаный мяч. Лишь Гойо, младший брат Тоньо, был в простой рубашке. Он нёс в руке аптечку.

Увидев Пепито, Кике, Китайца и Курро в их живописных костюмах, противники ехидно захихикали.

— Сегодня у нас нет настроения веселиться. А тем более мы не позволим, чтобы над нами смеялись, — угрожающе предупредил Китаец, шагнув навстречу противникам.

— Первому, кто начнет хихикать…

— Мы пересчитаем зу… зу… зу…

— Аптечку принесли? — строго спросил Тоньо.

Пепито отдал мешок Гойо, объяснив при этом, что коричневая мазь в банке особенно помогает при ушибах и переломах. Перед самым началом игры Китаец заявил:

— Предупреждаю, что подножки запрещаются. Тот, кто будет играть грубо, удаляется с поля.

— Случайные нарушения могут быть обжалованы, — в свою очередь предупредил Тоньо.

Команды заняли свои места. Ворота обозначили кучами камней, не раз служившими для этого. Гойо — судья — засвистел, и игра началась. Китаец стремительно бросился к мячу, завладел им и повёл его к воротам противника. Увидав это, Пепито кинулся ему наперерез, пытаясь отобрать у него мяч. Он бежал бок о бок с Китайцем и шептал ему:

— Надо дать им выиграть… Они должны выиграть…

Китаец, гордость и звезда команды, стиснул зубы и, проклиная всё на свете, отбежал в сторону. Через несколько минут после начала игры команда Тоньо с лёгкостью забила гол. От радости ребята стали прыгать, обниматься, хлопать друг друга по спине, как это делают футболисты-профессионалы.

— Нет, я такого не выдержу! — шептал, чуть не плача, Китаец.

Остальные «непобедимые» делали вид, что ничего не замечают.

— Помни, что голы их, а наши пятьдесят песет, — напомнил ребятам Пепито.

Игра возобновилась. Не обращая внимания на противников, Тоньо и его друзья развлекались, перепасовывая мяч, подкидывая его. Игра больше всего походила на учебно-показательные выступления спортивной футбольной школы, причём одна команда играла как следует, а вторая — как во сне.

Даже Дракон не совсем понимал, что здесь происходит. Опустив уши, он отвернулся и сел спиной к футбольному полю.

Вдруг Китаец опять завладел мячом и повел его к воротам противника. Глаза его горели, он зло улыбался; очевидно, решил проучить противника. Гол был неминуем.

— Китаец! Китаец! — кричал из угла площадки Пепито в надежде, что его друг опомнится.

Китаец услышал умоляющий голос Пепито и послал мяч за ворота.

— Эй, Китаец! Да ты ослеп! Придётся тебе купить очки! — кричал Лео-вратарь, подражая женскому, визгливому голосу.

Его товарищи хохотали, а Китайцу приходилось лишь молчать.

Команда Тоньо забила второй гол. И опять они ликовали, прыгали, смеялись, только шума в этот раз было побольше. Игру, как говорится, «продули». И это была пощёчина, это было посрамление чести футболистов. Китаец чувствовал себя униженным больше всех остальных, хотя он держался стойко, как настоящий мужчина.

После перерыва игра стала напряжённей. Китаец вскоре опять завладел мячом и вдруг оказался прямо против ворот Лео. Соблазн был велик. Китаец колебался, он знал, что если ударит по воротам, мяча никто взять не сможет.

— Бей, бей, давай, деточка! Посмотрим, как это у тебя получится! — опять завизжал Лео.

Его приятели вторили ему. Такого Китаец снести не мог: мяч точно влетел в ворота, будто им выстрелили из пушки.

— Я вас предупреждал, что у меня нет желания веселиться! — обернулся он к вратарю.

Больше всех разозлился Тоньо: ведь о таком уговора не было. Сжав кулаки, Тоньо бросился к Китайцу, тот же, окрылённый недавней победой, бежал к мячу, не замечая опасности. Только он собрался послать мяч в ворота, как к нему подскочил Тоньо и с размаху ударил его по ноге носком ботинка. Китаец схватился за ногу и упал на землю. К раненому подбежал Гойо и стал поливать его водой из кувшина. Он был счастлив, что может, наконец, употребить аптечку в дело.

— Осторожно! Свитер! — завопил Курро, но было поздно.

Китаец, мокрый и грязный, сидел на земле и громко стонал, а Гойо мазал ему ногу коричневой мазью и перевязывал бинтом.

Едва боль утихла, разъярённый Китаец одним прыжком вскочил и бросился на противника.

— Сейчас мы увидим, кто из нас «непобедимые»! — кричал он.

Никто не мог его уже удержать, и он тут же забил ещё гол.

— Эй, послушай! — закричал Тоньо, обращаясь к Пепито. — Мы с тобой так не договаривались…

— Да ведь вы играете хуже нас! Если ты раньше не знал об этом, то знай теперь, и ребята твои пусть помнят об этом! — рассердился Пепито.

В ответ Тоньо с кулаками бросился на Пепито, точно лев, у которого из-под носа выхватили добычу. Увидев такое, игроки обеих команд кинулись друг на друга.

Гойо со своей аптечкой еле поспевал за ними. Он бегал от одного к другому, мазал всех подряд коричневой мазью и освежал водой из кувшина.

Кончилось всё тем, что Тоньо и его команда отступили, а Пепито с друзьями, грязные, исцарапанные, в синяках и ссадинах, ползали по земле, собирая разбросанное содержимое аптечки.

Китаец сидел на земле и, зажав голову руками, охал и повторял:

— И всё это из-за меня… Ведь пятьдесят песет потеряли…

— Да ладно, — утешал его Пепито, — придумаем ещё что-нибудь и заработаем кучу денег.

— Ой, что же скажут мои сестрички?.. — вздыхал Кике, рассматривая со всех сторон грязные мятые тряпки — то, во что превратились полосатые свитера.

Тем временем Курро, завинчивая банку с мазью, внимательно вгляделся в этикетку и громко прочёл:

— При первом признаке простуды следует нанести мазь толстым слоем на грудь и спину боль… боль… боль…

— Больного, — мрачно дочитал до конца Кике.

VII

Лето было такое тёплое и ясное, что казалось, конца ему не будет. Солнце сияло, свежий ветерок шевелил цветы на балконах, но Пепито ничего этого не замечал. Он ничего не видел, не хотел ни во что играть. И ел через силу: через силу съедал хлеб, через силу пил какао и делал всё это лишь для того только, чтобы не волновать мать. В мыслях у него было одно — где достать деньги и побыстрее выплатить долг. Он не мог ни войти, ни выйти, чтобы лавочник его не заметил и не напомнил о долге.

Как-то он договорился с Кике пойти погулять, но, проходя мимо лавки, он услыхал противный голос дона Хоакина:

— До каких это пор они будут меня дурачить?

Несомненно, слова эти относились к Пепито. Мальчик остановился.

— Вы что думаете, — продолжал лавочник, поднимая свои густые брови, — деньги мне даром достаются?

— Нет, сеньор, — тихо ответил Пепито. — Я так не думаю…

— «Нет, сеньор! Нет, сеньор!» — передразнил его дон Хоакин. — Я это уже слышал. Я много работаю, не то что вы… целый день бездельничаете или гоняете мяч во дворе. Я бы тоже с удовольствием.

— Бездельничали?

— Мяч бы гонял! Когда-то я хорошо играл в футбол. Не скажу, что очень хорошо, но играл… — Казалось, что воспоминания немного смягчили его гнев.

— Уверен, что вы хорошо играли, — сказал Пепито, чтобы доставить ему удовольствие.

— Я играл центральным нападающим. Когда я вёл мяч, меня никто не мог остановить!.. (Пепито показалось, что дон Хоакин немного смягчился, но не тут-то было.) Не думай, что я позабыл о долге! Я жду только до конца месяца! Ни дня больше!.. И если мне не заплатите… — скрипучим голосом кричал дон Хоакин в спину Пепито.

И хотя лавочник был уже далеко, Пепито продолжал слышать его голос. Слишком хорошо он знал эту песенку. Она звучала в его ушах, даже когда он спал. В ту ночь ему приснился страшный сон. Ему снилось, что за ним гонится огромный зверь с головой курицы, ногами слона и туловищем акулы. Охваченный ужасом, он старается спастись, убежать от него, но не может сдвинуться с места, как будто его парализовало. Зверь сбоку подкрадывается к нему, и тогда он видит, что у него лицо дона Хоакина. Зверь кричит: «Навес, навес!..» — и изо рта у него вырываются языки пламени.