Смерть умеет улыбаться - Ника Шахова

C удовольствием побарахталась в измельчавшей речушке, равномерно прогретой солнцем до песчаного дна, устроилась на полотенце, подставив бледную спину кровавому закату, и задумалась.

Принято считать, что блондинки - эгоистичные и тупые создания, они не думают, потому как им, бедненьким, не чем. А маленькие блондинки (я в частности) - вообще туши свет, сливай воду и беги от них, беги, пока не поздно. Не знаю, откуда пошла эта выдающаяся хиромантия, но однажды в теленовостях я услышала, что американские ученые провели исследования, в результате которых выяснилось, что интеллектуальный коэффициент блондинок ничуть не ниже, чем у шатенок или брюнеток. Спасибо, дорогие, утешили. Вам что, нечем было заняться? Спросили бы у меня, я бы и так сказала, без исследований, что мой рост и цвет волос, а также размер обуви и бюста никогда не мешали мне думать.

Итак, думаю. (Назло особо выдающимся кретинам в штанах, поскольку у женщин, верно говорю, ума не хватило бы тратить чистопородные баксы на подобную ерунду.) О чем бы мне подумать? Мыслей столько, что голова пухнет.

Надо выбрать одну и обстоятельно пройтись по ней, а не скакать контуженой блохой по раскаленной сковородке.

Хорошо бы вспомнить точнее, что незабвенный дядюшка говорил о чертовом завещании. Помню, однажды он глубокомысленно изрек, обращаясь ко мне: "Я оставлю все тебе, детка, но и про других родственников не забуду" . Вот. И понимай как хочешь. В другой раз, перед тем, как выгнать меня из дома, а с ним это периодически случалось, сказал: "После моей смерти в семье останется только один мужчина... Макс, как ты догадываешься, не в счет...

Этот мужчина должен будет позаботиться об остальных. И я ему помогу" . Я тогда не обратила внимание на его слова: дядя пребывал в отвратительном настроении, цеплялся ко всем и каждому, ерничал. Оглядываясь назад, я понимаю, что кое-какие шансы занять место главы семейства у Павлика были.

Реализовались ли они - вот в чем вопрос. Хотя какой из Павлика мужчина...

Да никакой. Скупой, эгоистичный, высокомерный. Разве это мужчина?

Недоразумение в портках.

Леший с ним, с Павликом, он свое получил. А выйдет из больницы - я ему еще добавлю... За всех униженных и оскорбленных сородичей. А за себя - отдельно.

А дядя? Мог ли дядя пошутить с завещанием? Мог. Он любил всякие розыгрыши и мистификации.

Например, обещал Гретте гранатовый браслет - и подарил... томик Куприна. Или выдал мою мамулю за муж за светило в области радиоэлектроники.

Светило оказалось бездомным аспирантом, ставшим-таки светилом спустя много лет, в стране восходящего солнца. Или вытащил на свет Мэй Валлоу, - я прыснула в полотенце, - Самая удачная шутка дяди - это Мэй.

Ну и что теперь с ней будет?

И как быть с тетей, Максом и Гретой, которые привыкли жить в тени Великого и Ужасного дядюшки Генриха, не заботясь и не тревожась ни о чем.

Дядя не только содержал их, но и годами жесткой дрессировки приучал к тому, что все решает он, он же за все и отвечает.

В итоге тетя, уйдя со сцены, не пришла никуда. Вернее, она стала домохозяйкой, но рядом с домработницей Нюсей делать ей было нечего, и, жестоко помаявшись от безделья, тетя ударилась в оккультизм.

Макс, который, как говорил дядя, не в счет, после школы закончил курсы автомехаников, затем был отмазан от самой непобедимой армии в мире, после чего несколько лет проболтался гондолой в проруби.

Впрочем, болтается и сейчас.

Красавица Грета закончила среднюю школу, музыкальную школу по классу фортепиано (клавесин по праздникам терзает она), художественную школу, поучилась бальным танцам, походила на курсы кройки и шитья, закончила два курса заочного отделения филологического факультета и, разочаровавшись во всем, осела дома как пыль на мебели...

Стало прохладно. Что-то плохо мне сегодня думается. Я посмотрела на небо, обнаружила, что закат сгорел до тла, и засобиралась домой. Тело пощипывало - наверное, я перестаралась с лунным загаром, а в голове раскачивался и гудел надтреснутый колокол - бэнц, бэнц! Увидев вывеску кафетерия, я поддалась искушению и толкнула дверь. Прошла к стойке, заказала парочку стаканов молочного коктейля. Первый выпила залпом, чтобы утолить жажду, второй - маленькими глотками, растягивая удовольствие.

Пока я взбадривалась, ко мне подсел молокосос приятной наружности и предложил доверительным шепотом:

- Девушка, будьте моей женой.

Наркоман, наверное. Нет, не похоже. Зрачки в норме. Просто псих. Надо с ним поосторожнее. Главное - не противоречить и не делать резких движений.

- Обязательно, дорогой, вот только допью свой коктейль.

Молокосос с длинными ресницами, которые поднимали сквозняк не хуже лопастей вентилятора, засмеялся задорным мальчишеским смехом:

- Вы единственная в этой дыре, кто прошел тест.

Я расслабилась. Не псих. Со сдвигом по фазе, но не псих.

- Да что вы говорите? Это был всего лишь тест? А я губу раскатала.

Нехорошо, юноша, смеяться над святым.

- Вы правда особенная, - заверил молокосос. Он заметил, что я поглядываю на дверь, и уточнил, - Надеюсь, мы еще встретимся?

- Земной шарик круглый, - уклончиво ответила я, поставила пустой стакан на стойку, быстро расплатилась и выскочила на улицу.

По прямой дойду быстрее, чем по кривой, вдоль забора, - легкомысленно заключила я, отодвинула доску, болтающуюся на честном слове и на одном гвозде, и нырнула в сад. И немедленно попала в заросли одичавшей малины.

Кое-как выпутавшись из них, обожглась крапивой. И напоследок угодила ногой в ямку.

Каблук зацепился за что-то твердое - корень или палку - и я полетела навстречу судьбе, расчищая путь лбом и включив для острастки сирену.

- Ай-ай-ай!

Ткнулась лбом в невесть откуда взявшуюся железобетонную стену.

Бу-ум-м... - загудел лоб.

- Хук! - отозвалась стена. Закрыв глаза, я сползла на землю. Алес.

- Ты че дерешься? - возмутилась неясная фигура, едва различимая на фоне темного сада.

- Ты кто? - спросила я мужественно. "Бандит! Вор! Грабитель!" - мелькнуло в голове. Или в том, что от нее осталось.

- Встать можешь? - полюбопытствовал бандит. Я покрутила головой, пошевелила руками и ногами и сделала вывод, которому чрезвычайно обрадовалась:

- Могу.

Бандит протянул руку и помог мне подняться.

- Ты кто? И что ты здесь делаешь? Это, между прочим, частное владение, - затараторила я, топя липкий страх в бурном словесном потоке.

- Меня зовут Андрей. Я сосед. А ты кто?

- Какой такой сосед? - не унималась я, - Я всех соседей знаю...

- Значит, не всех. Дом с мансардой знаешь? Недавно я купил его у старика Нестерова.

- Допустим, - не сдавалась я, - А что ты делаешь в чужом саду?

- Иду к Приваловым. Они пригласили меня на чай. А что, нельзя?

- Можно, - смилостивилась я.

Наверное, Греткин жених. Вот стерва, ни словом не обмолвилась!

Сестрица называется!

- А ты кто?

- Я тоже Привалова. То есть не совсем... Я хочу сказать, что моя мама

- Привалова, а я - Шахова.

- Так ты невозможная Ни! - воскликнул сосед с непонятным для меня восторгом.

Я вздрогнула. Так меня называл один-единственный человек на свете да и тот уже умер.

Когда дядя пребывал в хорошем настроении, у него находилось много разных имен для меня - Ника, Венька, деточка, Ни... Но когда он сердился и топал ногами, то называл неизменно - мерзавкой и исчадием семьи. К мерзавке и исчадию я больше привыкла.

- Откуда знаешь? - осипшим голосом спросила я.

- Слышал от Генриха Карловича. Он много чего рассказывал о тебе.

Было темно, и я не могла разглядеть выражение его лица, но мне показалось, что Андрей усмехнулся.

Ну и пусть себе. Какое мне дело до того, какие небылицы травил обо мне злопамятный дядя Греткиному жениху.

- М-м... Ну что, пошли?

- А ты сможешь идти?

- Смогу, только медленно.

Андрей взял меня под локоть и повел к дому, приноравливаясь к моему шагу. Он уверенно лавировал между яблонями и кустами. Я обнаружила, что в нашем саду он ориентируется лучше меня. Наконец, мы выбрались на утоптанную тропинку.

- Куда, если не секрет, ты летела?

- На шабош... - я почувствовала, что Андрей напрягся. Кажется, я произвела неизгладимое впечатление.

Слабонервный, наверное. Придержу-ка я свой язык. И покажу, что нам,

Приваловым, свойственны светские манеры и обходительность, - Шучу. Вы, надеюсь, не пострадали?

- Мы же были на ты, - напомнил Андрей.

- Простите, это от растерянности. А вообще у меня железное правило не тыкать незнакомым людям.

Так вы не пострадали?

- Отделался легким испугом. Давай на ты, - потребовал он.

- И куда я попала? - уточнила я, проигнорировав последнюю фразу спутника.

- В живот, - я почувствовала, что он улыбнулся и сжал мой локоть сильнее, чем требовали того обстоятельства, - Похоже, кратчайший путь к сердцу тебе известен. Я прав?