Пророчество Предславы - Сергей Фомичев

Калика был человеком больших способностей и редкого по проницательности ума. Не напрасно многие посвященные люди считали его тайным правителем новгородских земель.

Он писал об извечных спорах с Москвой да о своём бывшем воспитаннике — Михаиле Микулинском. Большие надежды возлагал архиепископ на внука тверского великомученика. Он приготовил московским князьям сильного соперника, о чём не без гордости и сообщал другу-чародею. Больше ничего примечательного в письме не содержалось. В общем, старый священник вовсю занимался своим излюбленным делом, а именно плёл интриги.

Сокол убрал письма в ларец, а тот спрятал в тайник

Затем вытащил змеевик.

Сидя за столом, он задумчиво вертел его перед собой. От подарочка колдуна до сих пор исходила неведомая мощь, вернее какое-то отражение той силы, что вошла и растворилась в чародее. Сама по себе сила его не страшила. Смущала неизвестная её природа. Чародей не любил нерешённых загадок, от которых неизменно проистекали какие-нибудь неприятности, вроде неурожая или великих завоеваний. Но и проникнуть в тайну змеевика с наскока, ему не удалось.

— Полагаю, тебе тоже нечего сказать… — спросил Сокол у пса, лежащего на своём привычном месте.

Пёс фыркнул, словно лошадь, и лизнул собственный нос.

— Я так и думал, — вздохнул чародей. — Пожалуй, стоит наведаться к Мене.

Сказав это, он тут же нахмурился. В последнее время, каждая его поездка к молодой ведунье неизбежна влекла за собой опасные приключения. Девушка, конечно, здесь ни при чём. Просто нужда, приводящая к ней чародея, всегда имела серьёзные корни.

Казалось бы, что может таиться в змеевике страшного, если Сокол не поддался чуждой силе в самый опасный миг, когда упокаивал Вихря. Ан нет! Раз он решил ехать к Мене, то будьте спокойны — приключения не заставят себя ждать.

Впервые он ввязывался в новое дело один. Молодые друзья спешили жить, и с приходом весны разбежались из глухого лесного угла. Рыжий с вурдами промышлял где-то под Владимиром. Тарко пропадал в Муроме…

А старый князь уже отходил потихоньку от дел, и беспокоить его лишь смутными намёками Соколу не хотелось.

Впрочем, заскочить на княжеский двор всё равно пришлось. Для поездки в Елатьму нужна была лошадь. Своих чародей не держал, а одолжить, не вызывая лишних расспросов, ни у кого, кроме князя, не мог.

Ук же никогда не отказывал в помощи. И вопросов не задавал. Надо, значит надо. Сочтёт чародей дело важным, сам расскажет.

— Бери любую, — сказал князь и уточнил только. — Какой дорогой поедешь?

— В Елатьму мне нужно, — объяснил Сокол. — Туда и обратно. Надеюсь, за день управиться.

— Тогда смени лошадь в Полутино, — посоветовал Ук. — Тамошний конюх тебя знает. Заартачится, сошлись на меня.

Ук нахмурился.

— Не знаю, что за напасть случилась, да и знать не хочу. Но удачи тебе, чародей!

Вот и весь разговор. Поблагодарив князя, Сокол отправился в конюшню.

Тридцать вёрст хорошей дороги с мощёными спусками и подъёмами, с конной подставой в Полутино, заняли у него ровно полдня. На добрых княжеских конях одно удовольствие с ветерком прокатиться. Единственное чего он опасался, так это что девушки не окажется дома.

Но опасался зря. Мена вышла, едва заслышав под окнами ржание.

— Заходи, — улыбнулась ведунья. — Рада видеть тебя. Отдохни с дороги.

— Отдыхать не стану, извини, — отмахнулся Сокол. — Я ненадолго. К вечеру надеюсь вернуться.

— Опять по делу? — усмехнулась Мена. — Нет бы хоть разок просто так заглянул, без спешки твоей всегдашней. Я бы уж нашла, чем тебя угостить, чародей. Уж, поверь, не обидела бы.

— По делу, — согласился тот, пригибаясь в дверях. — Если ты не поможешь, то и не знаю к кому обращаться.

Мена хмыкнула.

— Ты уж не прибедняйся. Сильнее тебя чародея не сыщешь. Меньше бы в молодости по бабам бегал так, глядишь, и вовсе в боги бы вышел.

— Богом мне быть без надобности, — буркнул Сокол. — Хлопотное это дело. А что касаемо силы, то я ведь не всемогущ — умею всего понемногу. Но знаю, в каком случае и к кому можно обратиться за помощью. Так что не откажи.

— Тебе не откажу. Ни в чём не откажу, — завораживающе улыбнулась Мена, явно имея в виду не только просьбу, хотя чародей годился ей, в лучшем случае, в деды. — Опять разыскать кого требуется?

— Нет, — Сокол вытащил змеевик. — Можешь сказать про вещь эту что-нибудь? Покоя она мне не даёт, чувствую за ней опасность какую-то, а что за беда — не ведаю.

Мена осторожно вязла змеевик и долго рассматривала, поворачивая то так, то эдак. Затем вернула и произнесла не слишком уверенно:

— Работа старая, славянская. Думаю, в Рязани змеевик сделан. Только вряд ли найдёшь теперь потомков того мастера. Нет больше Рязани, и мастеров её великих больше нет. Если только в степи кого сыщешь. А силу, извини, я не чувствую вовсе. Не мне эта вещь предназначена, потому и не отзывается. Лишь отблеск смутный коснулся, но понять что к чему не по моим способностям.

Гость закусил губу. От Мены он надеялся узнать больше.

— Дал его мне колдун умирающий, — уточнил он. — Вихрем назвался.

— Вихрь? — девушка прищурилась. — Помер, значит, старик?

Сокол кивнул.

— Вихрь Чёрному Богу был посвящен, ему служил. В этих местах не знаю я больше чернобоговых слуг. Может в вечерней стороне кого найти можно. Хотя не думаю. Старых богов теперь мало почитают. Перуна разве только, да Сварога с Велесом.

Чародей задумался.

Вот еще напасть — Чернобог. Это имя совершенно сбило его с толку. Сокол не верил в Чернобога. Не в том смысле не верил, что не поклонялся и не почитал. Чёрного бога мало кто почитает. А в том смысле, что совершенно отрицал его существование, считал все россказни такого рода чистым вымыслом или на худой конец искажённым преданием. Сокол немало знал про богов и местных, и чужих. Знал не понаслышке — приходилось и сталкиваться на неведомых дорожках. Ну не значилось среди них никакого Чернобога. С другой стороны, и вихрева сила была необычной, незнакомой. Так что появилось теперь над чем поразмыслить.

— За помощь спасибо, — протянув руку, чародей провёл ладонью по волосам девушки. — Что до остального, то не те уже мои годы. Так что прощай.

Он вышел из дома и лихо, как бы опровергая свою речь про годы, вспрыгнул в седло.

Москва. Две недели спустя.

После краха изящной затеи с захватом Муромского княжества и неудачи Серой Орды в диких Мещёрских лесах, власть викария пошатнулась. Нет, никто из владык, или, тем более, подчинённых, не почувствовал этого, но Алексию хватило собственных ощущений. Только их он всегда и считал единственным верным мерилом.