Стокгольм. Скандинавская Венеция - Юлия Антонова

В доме № 31 когда-то жили супруги Мюрдаль, ярые политики, подарившие свою квартиру Социал-демократической партии Швеции в надежде, что её председатель согласится там проживать. В начале 1983 г. сюда и впрямь переехал премьер-министр Улоф Пальме: кто мог отказаться от трёхэтажной квартиры площадью 227 м² с отдельным лифтом и видом на Риддарфьерден? После смерти Улофа его супруга ещё 10 лет продолжала здесь оставаться. С 1997 г. квартира сдавалась Посольству Великобритании; а после громкого развода премьер-министра Йорана Персона правительство вновь задумалось о предоставлении квартиры политику.

Дом № 49, в котором разместилось кафе, также заслуживает посещения – прежде всего благодаря своему погребу, появившемуся в XV в., то есть столетие спустя после постройки главного здания. Кирпич подвала сегодня считается первым в истории Стокгольма, произведённым специально для частного жилья. В 1948 г. дом выкупил Стокгольмский сберегательный банк, свидетельством пребывания которого сегодня остаётся только банкомат.

В самом начале Вестерлонггатан – кстати, самой дешёвой в шведской версии игры «Монополия», – на пересечении с улицей Стурщюркубринкен (Storkyrkobrinken) фасад здания украшен позолоченным вороном, с давних времён зазывающим посетителей в аптеку имени себя.

Аптеки появились в Стокгольме только в XV в., то есть на три столетия позже, чем в Италии, откуда они, собственно, и берут своё начало. В первые десятилетия своего существования аптекам разрешалось продавать лекарства только членам королевской семьи и представителям высшего дворянства; остальные же жители вынуждены были довольствоваться знахарками, предлагавшими травяные настойки в лавках, торгующих спе циями.

Сделать аптеки народным достоянием решился Юхан III (1537–1592) в 1575 г., велевший аптекарю переехать из дворца на площадь Стурторьйет. Справедливости ради надо сказать, что мысли его были довольно далеки от заботы о народе – прежде всего он опасался порчи хранившихся во дворце лекарств. Так или иначе, но основанная им аптека стала первым в Швеции общедоступным заведением такого рода.

На заре своей жизни аптеки даже производили и продавали сладости (а позднее и минеральную воду, ведь она обладала лечебными свойствами): известно, что та же королева Кристина с завидным постоянством приобретала у провизоров вкусности на сумму не менее 12 000 риксдалеров – по тем временам это были огромные деньги!

В 1635 г. аптекарям даруют право исключительной реализации ряда продуктов: так, все специи и травы, которым приписывались медицинские свойства, а также масла и алкогольные напитки отныне можно было приобрести только в этих лавках. Кстати, вплоть до 1907 г. шведские аптеки обладали монополией и на продажу бензина как одного из масляных продуктов!

Долгое время торговавшие лекарствами учреждения находились в руках частных лиц, но в 1970 г. государство взяло эту деятельность под своё крыло, хотя и ненадолго: с 1 июля 2009 г. индивидуальным предпринимателям вновь предоставили право открывать аптеки.

Были времена, когда в Старом городе насчитывалось целых семь аптек, что неудивительно: их количество напрямую зависело от преследовавших города и страны эпидемий. К примеру, только в XVII в. Стокгольм шесть раз страдал от чумы, а во время последней эпидемии, в 1710 г., столица потеряла целых 20 000 жителей!

Со Средних веков сохранилось немало чудесных рецептов, помогавших исцелиться от чумы. Одним из средств лечения было так называемое «золотое яйцо»: куриное яйцо с извлечённым белком наполняли шафраном и поджаривали, после чего добавляли дягиль, мирру и прочие ингредиенты. Сдобренной сиропом смеси придавали форму яйца, но эффекта от такого зелья, разумеется, не было никакого.

Сегодня мало что осталось от некогда процветавших аптек: часть из них переехала, часть закрылась. Старейшая общественная аптека в Швеции, открывшаяся на Стурторьйет в 1575 г., спустя сто лет была переименована во «Льва» (Lejonet) и дис-

лоцирована в Норрмальме, где и находится по сей день. Появившийся в 1649 г. «Ангел» стал первой аптекой, управляемой коренным шведом, но после нескольких смен адресов вынужденной закрыться в 1969 г. Правда, памятью о ней служат вывески над популярным одноимённым рестораном в двух шагах от Йэрнторьйет, на площади Курнхамнсторьй.

Одной из самых примечательных аптек в наши дни можно назвать «Аиста» (Storken) на углу улиц Стургатан и Стюрмансгатан (Styrmansgatan), построенного в 1895 г. Сегодня это настоящий музей, представляющий лучшие образцы зодчества конца XIX столетия.

Неоренессанс встречается здесь с неоготикой, на деревянных ящичках и полках всё ещё находятся старые эмалированные таблички, а к потолку взмывают гербы Стокгольма, провинции Упланд и двух крупных частей Швеции: Свеаланда и Ёталанда. Стеклянный потолок украшен росписью работы русского художника, символически изобразившего здоровье, жизнь, болезнь и смерть. Повсюду видны медальоны с портретами известных врачей и исследователей в области медицины, внёсших неоценимый вклад в развитие здравоохранения.

В Старом городе до наших дней дожила лишь одна аптека – «Корпен» (Korpen – «Ворон») с соответствующей фигуркой на фасаде. Давным-давно, когда на домах не было нумерации, зданиям давали прозвища, связанные с внешним видом, именем или деятельностью хозяина, – или же просто с украшением строения. Нередко владельцы заказывали вывески или скульптурки, символизировавшие уже закрепившееся в народе прозвище. Подобное справедливо и в отношении аптек, хотя им зачастую присваивали наименования, помогавшие «защитить и спасти» людей, а потому свои имена таким учреждениям не раз одалживали, скажем, библейские персонажи и святые.

«Ворон» открылся в 1674 г. и, в отличие от других шести аптек Стадсхольмена, изначально находился вовсе не в Старом городе, а на Сёдермальме, и назывался «Орлом». Переехав уже спустя три года на площадь Стурторьйет, аптека через полсотни лет сменила название на «Позолоченного ворона», а ещё столетием позже на «Ворона». Своё нынешнее место аптека обрела в 1948 г.

В двух шагах от «Ворона», по дороге к церкви Стурщюркан, на фасаде дома (Storkyrkobrinken, 3) красуется блестящая королевская корона. Экскурсоводы любят рассказывать легенду о том, как Карл XII, восседая на коне после собственной коронации, чуть не потерял ценный головной убор на этом самом месте – благо, его ловкий слуга успел подхватить корону и снова водрузить на голову государя.

Однако история появления здесь символа монаршей власти куда более прозаична: в 1693 г. в здании открылась одноимённая аптека, знаком которой были державшие герб мощные львы и надпись «Officina Regia Pharmaceutica» («Официальная придворная аптека»), ведь заведение снабжало лекарствами весь королевский двор. Для простого же люда, не знавшего латынь, чуть позже установили корону – так было легче понять смысл тайных букв.

Практически напротив бывшей аптеки, у самой дворцовой площади высится шестиэтажное красное здание, будто бы обрубленное со всех сторон. Это дворец видного политического деятеля XVII в. Акселя Оксеншерны (1583–1654), считающийся сегодня одним из чудеснейших и наиболее хорошо сохранившихся примеров позднего Ренессанса в Стокгольме (Axel Oxenstiernas palats).

Предки Акселя владели кусочком земли в этих краях и даже построили на нём небольшой дом, напоминавший замок с круглыми башенками. Правда, в городе теперь всё больше возводили здания другого типа, и родное гнездо Оксеншерны устаревало прямо на глазах, а потому в 1625 г. и в 1634 г. чиновник выкупил прилежащие к постройке участки, дабы задуманный им новый дворец ни в чём не уступал по пышности и великолепию окружающим каменным шедеврам. Строительство, правда, началось только в 1652 г. и не было завершено, поскольку заказчик скончался уже через два года.

Во «внезапной» смерти Оксеншерны местные жители не видели ничего странного: как может быть иначе, если человек прикупил себе землю в аду? Да-да, именно Адом назывался этот отрезок Прэстгатан (а ныне и весь квартал), ведь в прежние времена считалось, что царство мёртвых находится где-то на севере. Во многих городах земля к северу от церкви была местом изгоев, и нередко там селились самые презираемые члены общества – палачи и их помощники.

Как правило, заплечных дел мастеров набирали из низших слоёв, часто преступников, которым предоставлялся сомнительный выбор: смерть на виселице или должность палача. В Стокгольме сохранилась запись 1485 г. о том, как два вора обратились в суд с просьбой назначить их обоих палачами. Совет утвердил лишь одного из них, и первым заданием для него стало повешение конкурента.

После вступления в должность палачам ставили клеймо и отрезали уши – понятное дело, такого общества сторонились даже самые заядлые злодеи!