Стокгольм. Скандинавская Венеция - Юлия Антонова

На заводе Болиндера произошёл один из первых производственных конфликтов Стокгольма. В мае 1890 г. двое рабочих написали петицию с требованием повысить заработную плату всем сотрудникам организации. Рабочих моментально уволили, но реакцией стала вспыхнувшая забастовка, в которой приняли участие около 600 человек. Бастующие дежурили у ворот, дабы не допустить желающих продолжать трудиться на территорию, однако некоторым всё же удавалось под покровом ночи пробираться в цеха. Газеты сообщали даже о нескольких крупных потасовках и смертельных случаях. В итоге через две недели у бастующих кончились деньги, и люди вынуждены были ни с чем вернуться на свои рабочие места – зарплату им, естественно, так и не повысили.

Механический завод Болиндера – крупнейшее предприятие Стокгольма в XIX в.

В городской архитектуре также произошли изменения: в моду вошли парижские и венские эспланады и бульвары, и в столице появились улицы Карлавэген (Karlavägen), Карлберг свэген (Karlbergsvägen), Рингвэген (Ringvägen) и одна из самых фешенебельных улиц – Страндвэген (Strandvägen), даже в наше дни служащая отличным примером городской планировки конца XIX в. Приток населения вынудил город расти скорее вверх, чем вширь; дома нередко достигали 5–6 этажей и предназначались для нескольких семей, и некогда самые высокие строения – церкви и дворец – скрылись за каменными стенами новостроек.

Перемены коснулись и магазинов. Прежде торговцы и ремесленники выставляли на площадях лоточки либо открывали окошки с откидными столиками в своих домах. Теперь же всё большую популярность приобретали стеклянные витрины, в крупных магазинах порой достигавшие третьего этажа. Огромные универмаги, благодаря лифтам, колоннам, фонтанам, скульптурным композициям и изобилию товаров создававшие атмосферу роскоши, также увидели свет именно в эти годы.

С развитием универмагов и витрин начала появляться и уличная реклама. Первая световая реклама в Стокгольме относится к 1909 г., когда на лифте Катарины (Katarinahissen) у Слюссена вспыхнула вывеска «Stomatol». В несколько изменённом виде в 1933 г. она была перевешена на своё нынешнее место, на крышу дома в переулке Клевгрэнд (Klevgränd) на Сёдермальме, где она ежедневно и блещет 1361 лампочкой.

На протяжении всего XX столетия предприятия оставляли требующие крупных финансовых затрат помещения в центре города и переезжали в менее дорогостоящие, но значительно более вместительные здания на окраине. В середине XX в. власти приняли решение о создании в каждом районе маленького оазиса, где люди могли бы отдыхать и общаться друг с другом после работы. Это был новый проект, получивший название «Город АВС» («ABC-stad», где аббревиатура «АВС» означает «Arbete, Bostad, Centrum» – «Работа, Жильё, Центр») и впервые воплощённый в реальность у станции метро «Вэллингбю» (Vällingby). С тех пор жизнь начала концентрироваться у метрополитена: здесь вырастали магазины, кинотеатры и рестораны. Рядом стояли относительно высокие жилые дома, за которыми прятались более низкие строения, сменяющиеся виллами.

Небоскрёбы, соединившие площади Сергеля и Хёторьйет

Центр всё больше оказывался во власти цемента и бетона; у площади Сергеля соорудили не вызывавшие ничего, кроме негодования, небоскрёбы. Весь Стокгольм превратился в одну сплошную стройку, о которой журналист Ян Улоф Ульссон написал так: «Ничего не знающий о происходящем американский турист, говорят, летом спросил, кто же разрушил Стокгольм на сей раз – русские или немцы? Гордо ответили ему наши сограждане: “Всё это мы сделали своими руками!”»

Своего накала страсти достигли в 1971 г., когда власти решили спилить древние вязы в бывшем Королевском саду Кунгстрэдгорден (Kungsträdgården) ради новой станции метро и современных зданий. После длительной борьбы администрация-таки прислушалась к требованиям горожан и изменила свои планы, хотя скептики утверждают, что в таком шаге не было ни капли понимания: к тому моменту просто-напросто финансовое положение города уже не было столь крепко, как прежде, а потому вкладывать средства во что-то новое было бы неразумно.

В 1973 г. в столице Швеции произошло событие, навсегда вписавшее Стокгольм в учебники психологии и психиатрии: 23 августа в банк на площади Норрмальмсторьй ворвался бежавший из тюрьмы Ян Эрик Ульссон и, ранив одного из полицейских, потребовал доставить в банк своего сокамерника Кларка Улофссона.

В течение шести дней преступники удерживали заложников, которые, однако, начали испытывать к ним сочувствие и даже, если верить некоторым источникам, на свои деньги наняли им адвокатов. Впоследствии Ульссона приговорили к 10 годам лишения свободы; впрочем, даже находясь в тюрьме, он не был обделён женским вниманием, постоянно получая множество восторженных писем от представительниц прекрасного пола.

Происшествие назвали синдромом Норрмальмской площади, однако в мире оно стало известно как стокгольмский синдром, и позже шведы также активно принялись использовать устоявшийся в международной практике термин. Опознать банк, где родился термин, сегодня не так сложно: на его фасаде красуются часы-календарь, показывающие помимо времени день недели, месяц и год.

Со времён утраты Финляндии Швеция официально соблюдала в войнах нейтралитет, которого страна пытается придерживаться и по сей день. Подобная политика зачастую виделась основой благосостояния и процветания королевства и закрепила за Швецией славу спокойной, умиротворённой и безопасной державы. Тем сильнее для жителей оказались потрясения последнего пятидесятилетия: в 1986 г. в самом центре Стокгольма был застрелен видный политик Улоф Пальме (1927–1986), а в 1994 г. страна содрогнулась после громкого убийства четырёх человек около столичного ночного клуба на Стуреплане (Stureplan).

Толерантность к мигрантам и попытка предоставить убежище по сути на неограниченные сроки дала весьма спорные результаты: в 2003 г. сын сербских переселенцев Михайло Михайлович признался в убийстве министра иностранных дел Швеции Анны Линд. В декабре 2010 г. в центре Стокгольма прогремели два взрыва, в результате которых погиб один человек (предположительно, сам террорист) и двое получили ранения. При этом в Службу безопасности поступило письмо с угрозами, в котором говорилось: «Из-за Ларса Вилкса и его изображений пророка Мухаммеда, ваших солдат в Афганистане и вашего замалчивания этого факта ваши дети, дочери, братья и сёстры умрут так же, как умирают наши братья, сёстры и дети». Наконец, недавние беспорядки в стокгольмском районе Хюсбю (Husby), начавшиеся 19 мая 2013 г., волной прокатившиеся по всей стране и окончившиеся повсеместным сожжением автомобилей и массовым вандализмом, заставили власти задуматься о возможном пересмотре миграционной политики.

Несмотря на все перипетии и неприятности, постигшие Стокгольм в последние годы, город столь же гордо, как и прежде, растёт и развивается, принимая в свои объятия всех желающих. Сегодня в столице и её пригородах проживает более 2 миллионов человек, к которым ежегодно добавляются около 7 миллионов туристов – прежде всего самих шведов, желающих прикоснуться к истории и увидеть Королевский дворец, Старый город, музей корабля «Васа», Ратушу и краеведческий музей «Скансен».

Гамла стан – Старый город

Знакомство туриста со Стокгольмом и его историей неизбежно начинается в Старом городе, или, как его называют сами шведы, Гамла стане (Gamla stan), где сегодня проживает около 3000 человек. «Старым» он стал не так уж давно, когда центр жизни сместился от Королевского дворца[1] к Норрмальму, а для первых поселенцев извилистые улочки несколько веков были всего лишь «Городом на острове», Стадсхольменом.

В XI–XII вв. размеры Стадсхольмена составляли треть его нынешней территории, однако этого оказалось вполне достаточно, чтобы заложить здесь оборонительную башню, площадь, гавань да несколько улочек. В южной части, около Железной площади Йэрнторьйет (Järntorget), предпочитали селиться зажиточные купцы; ремесленники же ютились у центральной площади Стурторьйет. В восточных кварталах, вдоль улицы Эстерлонггатан, картина была не столь однородна: этот район облюбовали купцы, рыбаки и даже низшие социальные слои. Подобное распределение сохранялось вплоть до XVII в., когда роскошные дома на набережной Шепсбрун (Skeppsbron) и пышные дворцы на Рыцарском острове перетянули всех богачей к себе.

В средневековом Стокгольме никто не думал о планировке улиц: город менялся благодаря поднятию суши, пожарам и, как бы странно это ни показалось, мусору. Да-да, именно мусор стал причиной появления многочисленных переулков, выходящих на Шепсбрун: первоначально от Эстерлонггатан в воду вытягивались длинные деревянные причалы и мостики, с которых жители охотно выбрасывали в воду всё ненужное. С годами слои мусора настолько уплотнились, что на них стало возможно строить деревянные подсобные помещения – а позже и жильё. Правда, в XIII–XV вв. неоднократно вспыхивавшие пожары уничтожали дряхлые постройки и вынуждали людей возводить каменные и кирпичные дома – именно их следы до сих пор можно встретить кое-где в Старом городе.