Дневник княгини Варвары Туркестановой, фрейлины Ее Императорского Величества Марии Фёдоровны, за 1818 год. - Варвара Туркестанова

Калиш, 17 сентября.

Мой первый гонец отправился с русской границы, второй же пуститься в путь с польской. Мы приехали в Калиш полчаса тому назад. Этим утром мы поднялись в четыре часа и сели в карету, когда еще не пробило и пяти. Господа Новосильцев и Брониц распрощались с нами, а остальные сопровождали нас. Обедали мы в двух милях от Ловича, в маленьком местечке под названием Кольс. Целый день дул северный ветер и стояла отвратительная погода. Я не выходила из кареты, читала глупый роман, но была необыкновенна счастлива, что мне не надо поддерживать беседу. Мы встретили здесь князя Антона Радзивилла, который намеревался ехать в Аркадию, но который не поехал туда, уж не знаю по какой причине. Я вчера со слезами на глазах рассталась с добрейшей княгиней, с которой не увижусь, пока не приедут в долину Иозафат. Она завоевала мое сердце, и она мне нравится больше, чем вѣдьма[13] Чарторыйская, которая представляется мне насквозь лживой, угодливой и пустомелей. Дочь Чарторыйской, герцогиня Вюртенбергская, не приехала, хотя ее ожидали. Она не смогла оставить отца и ограничилась тем, что написала императрице письмо. Завтра мы въезжаем в Пруссию и будем обедать у принца Евгения, того самого брата, которого мы видели в Варшаве. Наследный принц Пруссии и его брат, принц Вильгельм, ожидали нас в Бреслау. Одним словом, наше путешествие было триумфальным, однако я безмерно устала. Чтобы немного развлечься, пойду поболтаю со старой графиней. Доброй ночи, сердечно обнимаю вас. Нижайший поклон Рибопьеру, его супруге, Владимиру Голицыну. Передайте от меня привет графине Ожаровской и примите от госпожи Ливен заверения в дружбе. Софи свидетельствует вам свое почтение.

Карлсруэ, Силезия, 18 сентября.

Я начинаю третью тетрадь. Если вы испытываете хоть немного удовольствия, читая мой дневник, то это для меня служит наградой за усилия, которые я прилагаю при его ведении. Сегодня, например, выдался совершенно ужасный день! Уже пробило два часа ночи, а мы только что закончили ужин, начавшийся ровно в полночь. В какой-то момент я даже подумала, что мы просидим за столом до утра. Если все дворы Германии похожи на двор принца Евгения Вюртенбергского, то тогда просто нет слов! Это настолько смешно, что надо видеть собственными глазами: пажи, которым перевалило за 100 лет, оруженосцы с седыми усами, камергер, подающий носовой платок на маленькой серебряной тарелочке с вензелями. А дамы! Ох, уж эти дамы! Он похожи на кукол, которых раньше продавали нюрнбергские торговцы. Они знают, что сейчас носят перья, и у них есть перья. Однако они совершенно не знают, как их носить: у одних они похожи на метлу, другие прикрепляют их сзади, третьи прикрепляют их впереди. Из семи или восьми дам, присутствующих сегодня на ужине, ни одна не была более или менее сносного головного убора. Я не говорю о княгине Бирон. Она весьма хорошенькая и ее волосы были просто уложены в прическу.

Герцогиня Вюртенбергская в молодости, скорей всего, была очень красива, поскольку на ее лице до сих пор заметны следы красоты. Впрочем, она, наверно, наделена большим умом. Во всяком случае, ее манера выражаться позволяет это предполагать. Императрица познакомилась с ней сегодня, раньше они никогда не виделись. Мы встретили здесь молодого принца Евгения и его другого брата, состоящего на прусской службе. Наследный принц и принц Вильгельм соблаговолили приехать сюда, чтобы встретиться с императрицей. Завтра мы приедем в Бреслау, однако они прибудут туда раньше. Великий князь Константин покинул нас сегодня утром на границе с Силезией. Расставание было настолько трогательным, что все присутствующие расплакались. Поляки пришли в восторг от императрицы, а она в свою очередь восторгалась Польшей. Если бы она смогла остаться в Варшаве еще на несколько дней, уверяю вас, она бы это сделала… Князь Антон Радзивилл устроил в нашу честь обед в Шильдберге. Если бы я не чувствовала небольшое недомогание, я бы воздала должное блюдам, которые показались мне превосходными. И напротив, ужин взывал у меня отвращение: он был обильным и вычурным. Надо видеть, как едят немцы! Это заставляет содрогнуться. Если мой сегодняшний сосед по столу еще не умер, то, значит, он будет жить вечно. Но пусть делает так, как ему хочется, а я отправляюсь спать.

Бреслау, 19 сентября.

Вчера — убийственный ужин, сегодня — бал. Согласитесь, госпожа графиня, что это путешествие — настоящая кампания. Мы мчимся во весь опор, а когда прибываем на место, то вместо того, чтобы отдыхать, начинаем думать о туалетах, а затем представляемся обществу или едем на бал! Уверяю вас, не существует в мире такого здоровья, которое всё это бы выдержало. Что касается моего здоровья, то она очень скоро разрушится. Вот уже четыре или даже пять дней, как я страдаю. Я чувствую, как меня отравляет желчь. Мы покинули Карлсруэ в десять часов утра. Но перед тем, как мы пустились в путь, герцог изъявил желание показать свои владения императрице, и мы объехали его парк, английский сад и виноградники. Растительность Силезии, безусловно, очень красивая. Однако я всюду нахожу один и тот же недостаток: здесь не ухаживают, как у нас, за дорожками и газонами, всё пущено на самотек. Вернувшись с прогулки, мы тут же направились в Бреслау. Однако вместо того, чтобы провести в дороге четыре часа, как нам было объявлено, мы ехали семь; и поэтому въехали в город только в пять часов. Прежде чем мы добрались до дворца, нам пришлось несколько раз останавливаться: то для того, чтобы пройти через триумфальную арку, то для того, чтобы прослушать торжественную речь, то для того, чтобы взглянуть на молодых девиц, одетых пастушками. Я не буду говорить о цветах, которыми бросали в нас. Карета была полна ими, и мы были вынуждены выкидывать их горстями. Наконец, прибыв в замок, я возблагодарила Небеса! У лестницы нас встречали принцы Пруссии, княгиня Луиза и князь Антон Радзивилл. В первой зале мы увидели много дам, а соседняя комнаты была битком набита мужчинами, священниками, военными, представителями гражданской власти и так далее. КнягиняЛуиза представляла дам, а наследный принц — мужчин. Затем состоялся обед, закончившийся в половине седьмого, а в восемь часов мы уже были на балу, устроенном в городском собрании. Особняк этот очень просторный; танцевальная зала прелестно украшена; музыка довольно хорошая; но вот ужин, последовавший за балом, продолжался так же долго, как и ужин в Карлсруэ и был весьма скучным. Я познакомилась с очаровательной особой — княгиней Михаил Радзивилл. Она красива, наделена умом и приятнейшим характером. Затем я познакомилась с фрейлинами принцессы Луизы, также весьма достойными особами — госпожой Сарторис и госпожой Неаль. Все родственники дома Радзивиллов встречали нас, как старых знакомых. То ли под воздействием рассказов князя Антона, то ли по каким-либо другим причинам, но мы прекрасно поладили. Княгиня Луиза — необычайно приятная особа. Она во многом напоминает госпожу Свечину. Только я имею веские основания полагать, что супруг побаиваться ее. Он, такой оживленный в прошлом году, более не осмеливался ни за кем ухаживать. Ее дочь, княжна Элиза, совсем недурна собой. Родители ее обожают. Говорят, что в нее влюблен принц Вильгельм. Это было бы вполне естественно. Император Австрии прислал сюда одного из своих камергеров, князя Лобковица, с предложением внести изменения в наш маршрут. Речь идет о том, чтобы в Чехии мы поехали бы другой дорогой. Но этот вопрос будет обсуждаться завтра.