Сказки о цветах - Анна Саксе

— Я не могу дольше оставаться с тобой, — шептала Дриада, а то мое дерево начнет засыхать.

Она вырвалась из объятий Камелия и вспорхнула на зеленую ветвь.

Только теперь монах понял, что нарушил обет целомудрия, и, подавленный, побрел домой. Как быть? Донести в орден о том, что он больше не достоин святого сана?

В ночной прохладе разгоряченная голова Камелия понемногу остыла. Он начал спокойно обдумывать случившееся. Нарушил ли он обет? Ведь его поцеловала не женщина, а душа, стало быть, поцелуй этот — не плотская радость. И не ведьма же она, а то испугалась бы крестного знамения. Да и в Священном писании нигде не упоминается о том, что общение с душой — грех.

Сознание, что он не поддался никакому соблазну, так ободрило монаха, что он зашагал легко, как подросток, и только через некоторое время поймал себя на том, что насвистывает какой-то легкомысленный мотив.

В следующую полночь Камелий, подхлестываемый любопытством, опять явился к дереву.

— Дриада! — позвал он, остановившись под развесистой листвой.

— Хи-хи! Ха-ха! — послышался веселый хохоток, по шелесту листьев можно было догадаться, что лесная дева спускается вниз.

Монах еще днем придумал, чем оправдать свой приход к дереву. Когда Дриада уселась на нижней ветви, он, не краснея, объяснил:

— Я пришел посмотреть, не тревожит ли саранча твое дерево.

— Какая-то нахалка забралась на самую верхушку, — пожаловалась лесная дева. — Если бы ты поймал ее, я была бы тебе очень благодарна.

Камелий заткнул полы сутаны под опояску и проворно вскарабкался на дерево. Саранча была поймана, и он получил заслуженную награду.

Вся саранча была выловлена, но Камелий не растерялся и сообразил, как добиться еще нескольких поцелуев Дриады, — он потребовал их в награду за пойманную еще ранее саранчу, а ее было столько, что до самой осени он все носил и носил лесной деве низки сушеной саранчи.

Наступили прохладные дни, приближалась зима, и в одну ночь Дриада сказала Камелию:

— Завтра ты больше не приходи. До весны дерево будет отдыхать, вместе с ним буду отдыхать и я.

Камелия эта новость потрясла. Как жить ему теперь без радости — дни, недели, месяцы, много месяцев? А нежная душа — Дриада — она ведь замерзнет в дупле дерева. Нет, надо что-нибудь придумать, что-нибудь сделать, чтобы спасти ее.

Будь у Камелия больше времени, он, может, что-нибудь и придумал бы, но теперь думать было некогда, надо было действовать. Он схватил лесную красотку, спрятал под широкую сутану и унес к себе домой. Всю дорогу у Дриады рот был зажат, только в комнате, где монах усадил ее на кровать, она воскликнула:

— Что ты натворил? Теперь мое дерево засохнет…

— Пускай засыхает. Разве мало деревьев в лесу? — утешал ее Камелий.

— Как ты этого не понимаешь — если мое дерево засохнет, то умру и я, — грустно промолвила Дриада.

— Это суеверие, и я избавлю тебя от него, — поклялся монах.

К весне, когда начали распускаться листья. Дриада ослабела и заметно осунулась.

— Отнеси меня к моему дереву! — попросила она Камелия, и он с готовностью выполнил ее просьбу, надеясь, что лесной воздух вылечит Дриаду.

— О горе! — воскликнула Дриада, когда Камелий посадил ее на нижнюю ветвь. — Мое дерево умерло.

У Камелия на глазах она растворилась и слилась с деревом. Только какое-то время, точно пышный цветок, пылали ее рыжие волосы, потом и они стали блекнуть.

— Не уходи так, скажи хоть слово! — взмолился отчаявшийся Камелий и услышал слабенький голосок:

— В самой верхушке дерева еще теплится жизнь. Отломи там ветку и скорее посади в землю.

Камелий отломил живую ветку и, убитый горем, отправился домой. Через некоторое время из ветки вырос куст и расцвел густо-красными цветами.

Спустя годы старый монах возвращался из Японии в Европу. Единственное, что он вез с собой, был горшок с цветущим кустом, которым все восхищались. Камелий называл этот куст Дриадой, но люди никак не могли запомнить такое трудное слово и назвали по имени монаха — «Камелией».

ПОДСОЛНЕЧНИК

Когда дочери Солнца, искупавшись, сели в лодку и вышли далеко в открытое море, младшая из них хватилась, что забыла на берегу, на ветви дуба, свой золотой венок. Без венка она не осмеливалась показываться дома и попросила сестер грести обратно. Но старшие сестры сказали, что очень утомились и хотят скорее лечь спать, а если меньшая такая разиня, то пускай возвращается на берег одна, остается на земле до утра и ждет, пока они опять приедут купаться.

Меньшая поплыла к берегу, но — о ужас! — венка на ветви дуба не оказалось. А под деревом стоял красивый юноша, черноволосый и голубоглазый. Он протянул к дочери Солнца сильные руки и обнял ее, говоря при этом слова, сладкие, точно мед золотых пчел.

— Останься со мной на всю жизнь, мы будем любить друг друга и никогда не расстанемся, — шептал он дочери Солнца, долго и крепко целовал ее, ласкал и просил стать его женой.

— Как же мне остаться на земле? Ночи тут темные и холодные, а дома я живу в золотом дворце, где под потолком горят бриллиантовые звезды, днем пряду золотые нити, а вечером купаюсь в море. В праздники мы танцуем с сыновьями Месяца и катаемся на серебристых жеребцах. Какую жизнь ты можешь обещать мне тут на земле? — спросила дочь Солнца.

— Я могу обещать тебе росистые утра, которые приятно охлаждают ноги, песни птиц и шелест деревьев. Могу обещать тебе дни полные труда, и сладкую истому по вечерам. А ночью тебя будут согревать мои объятия, — отвечал сын Земли.

— Покажи мне прелести земли, и я решу, остаться мне у тебя или вернуться на родину, — сказала дочь Солнца.

И сын Земли повел ее к реке, где цвела черемуха и щелкали соловьи.

— Слышала ты когда-нибудь такую чудесную песню? — спросил сын Земли.

— Никогда, — призналась дочь Солнца.

— А слышала ты когда-нибудь, как журчит река, мчась к морю? Чувствовала ты, как пахнет черемуха? И знала ли ты, что такое любовь?

— Ты моя любовь, я останусь у тебя, — обещала дочь Солнца, и сын Земли повел ее в клеть, где она увидела свой венок, висевший там на гвозде.

Напрасно Солнце на другое утро звало дочь домой, напрасно говорило ей о том, какая трудная ее ждет доля на чужбине. Дочь упорно отказывалась вернуться, ибо жизнь на земле казалась ей лучше, чем во владениях Солнца, где ей надоело изо дня в день сидеть за прялкой. Тут цвела черемуха, журчали реки и щелкали соловьи. Пускай Солнце присылает ей приданое, и она отпразднует свадьбу с сыном Земли.

— Любить сына Земли я не хочу, но запретить тебе любить его не могу. Только ради любви нельзя пренебрегать родиной. А что, если ты затоскуешь по дому? — спросило Солнце и задернуло облачную занавеску в знак того, что разговор с дочерью окончен.

— Я обратно не попрошусь, — гордо крикнула в ответ меньшая дочь Солнца.

Отпраздновали свадьбу, и мать Земля сказала, что невестке пора взяться за работу. Пускай в саду за пчелами смотрит, с другой работой этакой белоручке ведь не управиться.

Теперь дочь Солнца день-деньской стояла посреди сада и следила за пчелами, чтобы те не забирались в чужие ульи. Дни текли, такие же однообразные, как жужжание пчел. Где лихая езда на серебристых жеребцах, где веселые пляски с сыновьями Месяца, морские прогулки на лодке с сестрами?

Загнанные в плуге кони едва волочили ноги, а муж, измученный работой, перестал говорить ей ласковые слова.

— Принеси мне с реки черемухи, — попросила однажды дочь Солнца.

— Не вечно черемухе цвести, — сердито ответил сын Земли.

— Поведи меня послушать песню соловья.

— Не вечно соловьям петь.

— Ты так давно не целовал меня. Неужели и любовь не вечна?

— И любовь не вечна.

— Что же тут вечно?

— Вечен труд, — ответил сын Земли и, взяв косу, ушел на луг.

Дочь Солнца опять осталась одна. И так затосковала по родине, что забыла о своей гордости и, повернув голову к Солнцу, взмолилась:

— Солнышко, милое Солнышко, выслушай меня. Я истосковалась по родине. Я вижу во сне тропы детства, слышу жужжание сестриных прялок. Прости меня и возьми обратно к себе!

Солнце молчало.

А меньшая дочь не переставала умолять:

— Солнце, Солнышко, разве ты не чувствуешь, как несчастна твоя дочь на чужбине? Позови меня к себе, и если не захочешь признать меня своей дочерью, то буду твоей служанкой.

— Слишком долго ты оставалась на чужбине, так долго, что твои ноги вросли в нее, точно корни. Я уже не могу помочь тебе, — отвечало Солнце и закрыло глаза белым облачным полотенцем. Дочке на руки упали хрусталинки — слезы Солнца.

Меньшая дочка попыталась шевельнуть ногами, но в самом деле — земля крепко держала их. Так она и осталась на земле и превратилась в цветок, который, тоскуя по родине, всегда поворачивается к Солнцу. Вот почему этот цветок называют Подсолнечником.