Солдаты эры Водолея - Дмитрий Агалаков

В этот же вечер, оставшись с Прозерпиной наедине, Лонгин рассказал ей о человеке, который обладал великим Оружием.

— Мне нужна кровь жертвенного петуха, — сказала девушка.

— А мне кажется, она не нужна тебе, — улыбнулся Лонгин. — Твой дар сильнее, чем птичьи потроха. Оставь их кухне и прислушайся к своему сердцу. Его имя — Доротеос.

— Хорошо, — сказала она. — Я последую вашему совету.

И когда он закончил, девушка закрыла глаза и долго сидела так, не произнося ни слова. А потом открыла глаза, в которых эхом отозвались тревога и боль, и сказала:

— Я знаю, где он жил…

— Жил? — переспросил Лонгин.

— Да, — ответила она. — Его больше нет в этом мире. Но есть другой человек, который сможет поведать о нем.

— А Меч? — спросил сенатор.

— Он там, где живет чудовище, которое мы видели на обелиске.

— Этого не может быть, — возразил Лонгин.

— Почему? — удивилась Прозерпина.

Константин Лонгин не знал, поймет ли она его. Вряд ли! Как было объяснить этой девочке, что стоит за подобным оружием. Как было рассказать ей о Великой битве, ведь она верила в сонм богов, сластолюбивых и порочных, отважных и дерзких, трудолюбивых и благородных, одним словом, так похожих на людей. На самых обычных людей!

— Этот мир изменил бы свой лик, девочка, будь он у него, — вздохнул Лонгин. — Изменил в худшую сторону. Ты уверена, что не ошиблась?

— Я сказала только то, что увидела, — ответила внучка авгура Маруллуса. — А вы оказались правы, мне не нужна петушиная кровь и кофейная гуща. — Она улыбнулась. — Я рада, что отважилась поехать с вами, сенатор Лонгин.

Патриций с благодарностью привлек девушку к себе, по-отечески поцеловал в темечко. Теперь им оставалось передать Прозерпину с рук на руки ее деду Маруллусу и продолжить путь.

3

Из Рима четверо путешественников устремились на юго-запад Апеннин, в портовый город Кротон, откуда и отплыли в Грецию. За семь дней они пересекли Ионическое море, обогнули остров Кефаллению и вошли в пролив, разделяющий материк и полуостров Пелопоннес. И еще сутки спустя вышли на берег вблизи Платеи.

Через три дня, в начале августа, путешественники подъехали в древним Афинам. Некогда этот город составлял славу европейской цивилизации, а теперь оказался всего лишь еще одной провинцией Рима. Но Афины не утратили былой красоты — мудрые римляне никогда и ничего не разрушали без нужды! Над невзрачными домами простых граждан, сложенных из белого камня, поднимались величественные храмы, исполинские статуи богов, роскошные портики — места полуночных свиданий, и алтари, столь любимые греками.

В толчее Панафинейской улицы, на стороне, противоположной Одеону, где шумел базар, они отыскали дом, обросший темным плющом.

Им открыла дверь смуглая молодая женщина с черными волосами, в коротком грубом хитоне, по всему — служанка.

— Кто там? — прозвенел девичий голос из дома.

— Римляне! — отступая, громко и с опаской ответила служанка.

К ним торопливо вышла девушка лет шестнадцати, в расписном ионийском хитоне с длинными широкими рукавами.

— Кто вам нужен? — спросила она.

Мужчины переглянулись.

— Мы можем войти? — спросил Лонгин.

— Но мы ли нужны вам? — тоже отступая, спросила девушка, еще надеясь, что римляне ошиблись.

— Как зовут тебя? — не отставал Лонгин.

— Эвлалия, — ответила девушка.

— У тебя есть мать?

— Моя мать умерла. У меня есть бабушка, но она очень больна…

— Скажи, как ее имя?

— Феодора.

Лонгин кивнул товарищам. Он вошел первым, за ним последовали остальные.

— Мы хотим поговорить с ней, — сказал сенатор.

— Поговорить — о чем? — спросила девушка. — Ей очень плохо, правда! Клянусь Афиной!

— Есть о чем, Эвлалия, — сказал пожилой гость. Он старался быть грозным, но в меру. — Я — сенатор Рима и наделен большими полномочиями, поэтому лучше предупреди о нас свою бабушку. Мы пришли с добром. Всего лишь несколько вопросов, которые касаются даже не ее, а человека, которого она когда-то знала. Ступай же, Эвлалия.

Тон гостя не позволил более пререкаться с ним. Им предложили вина и лимонной воды.

Вскоре вернулась Эвлалия.

— Бабушка просит вас пройти к ней, — сказала она. — Я проведу вас.

— Оставайтесь здесь, — приказал Лонгин Аристарху и Варению.

Те с радостью согласились. А Лонгин и Александр прошли за Эвлалией несколько комнат и оказались в спальне. Там, на кровати, у окна, укрытая покрывалами лежала женщина лет шестидесяти. Под ее глазами пролегли тени — женщина несомненно была тяжело больна.

Лонгин поклонился первым.

— Кто вы? — спросила женщина.

— Попросите вашу внучку оставить нас, — сказал Лонгин.

— Но почему?! — возмутилась Эвлалия.

Она смотрела то на бабушку, то на мужчин.

— Выйди, — примирительно сказала пожилая хозяйка дома.

Эвлалия покорно вышла. Лонгин подошел ближе к кровати.

— Нам нужна женщина, у которой на теле есть ожоги — следы зверства ее бывшего хозяина. Это… вы?

— Я знала, что кто-нибудь однажды придет и спросит меня об этом, — тихо проговорила она. — Но ведь вас интересуют не лошадиные тавро, а на мне их немало. Что-то другое?

— Дракон в шестиконечной звезде, — сказал Лонгин. — Прошу вас…

Женщина отвела рубашку и обнажила плечо — там отпечаталась копия амулета, который они извлекли из гробницы в Кампании.

— Кто вы? — возвращая край материал на место, спросила женщина.

— Долго объяснять, — сказал Лонгин. — Мы искали не вас, а того, кто был когда-то с вами. С кем вы путешествовали по миру. Того, у кого был Меч. Мы искали Доротеоса…

— И это я ожидала услышать, — слабо улыбнулась она. — Давно никто не произносил его имя: «Доротеос».

— Подарок Бога, — улыбнулся Лонгин. — Он… умер?

— Его убили люди моего бывшего хозяина. Я — беглая рабыня. Но когда-то я была свободной женщиной — я гречанка, из Коринфа. Наше судно захватили пираты, всех, кто был на борту, продали в рабство. Я была совсем еще юной.

— Ваше прошлое в неволе нас не касается, — покачал головой Лонгин. — Откуда ваш бывший хозяин, издалека?

— Да, он живет за морем, или жил, на земле древней Финикии. Его княжество называется Шамсур. Я дважды бежала оттуда.

— Как его имя?

— Одно из его имен — Тифон.

Лонгин взглянул на племянника.

— И оно же — одно из имен дракона, — кивнул он. — Все совпадает.

Женщина молчала, точно подбирала слова.