Неправильное воспитание Кэмерон Пост - Эмили М. Дэнфорт

– А что, было смешно? – спросила я.

– Нет.

– Тогда, надо полагать, шутка не удалась. – С одной стороны подъездной дорожки к домику я когда-то приклеила соцветие полыни. Предполагалось, что оно изображает кусты. Я подцепила его пальцами и дернула. Полынь была с ранчо Коули. Я сжимала сухой стебель все сильнее, слушая, как он хрустит под моими пальцами.

– Отлично, – сказала Рут. – Теперь мне все ясно.

– Да, – согласилась я.

Она подошла к кровати, на которой – одно на другом – лежали наряды.

– Платья красивые. Ты можешь надеть любое, даже если не будешь свидетельницей.

– У меня есть форма «Обетования». Ее и надену.

– Ну если это то, чего ты на самом деле хочешь, – начала она, – тогда я их заберу.

Она подняла с кровати чехлы, на этот раз уже не так бережно, перекинула их через руку и вышла. Я слышала шуршание жесткого пластика, задевавшего ее, когда она спускалась по лестнице.

Потом я позволила себе немножко пострадать: помучилась из-за того, что сказала, утвердилась в правильности решения, еще немножко помучилась, и так несколько раз подряд. Все это время мои руки изучали кукольный дом, ощупывали разные кусочки и клочочки, наклеенные на его поверхности. Я ждала, когда же приду в себя, услышу щелчок и стану собой прежней, ведь я вернулась домой. Но почему-то ничего не щелкало.

* * *

Говорили, что свадьба вышла чудесной; не знаю, возможно, это просто дежурные слова. Мне, например, понравилось, хотя, не сомневаюсь, все эти годы Рут мечтала о куда более роскошной церемонии. Но увы. Я вообще-то не часто бывала на свадьбах до того, раза три или четыре ходила вместе с родителями, так что мне трудно сравнивать.

Венчание назначили сразу после рождественской службы в «Воротах славы». Собрались все: Коули со своей мамашей и Таем, Бретт с семейством. Они сидели в том же ряду, довольно далеко от нас, почти в центре. В церкви, освещенной свечами, как обычно на Рождество, яблоку было негде упасть: нарядное шумное море слегка волновалось, люди оживленно перешептывались. Однако мое появление не прошло незамеченным. Возможно, дело было в моей синей форменной юбке в складку, белом воротничке рубашки, выглядывавшем из-под болотного цвета джемпера, аккуратно заправленных за уши блестящих волосах – опрятном и приличном виде ученицы «Обетования»? Да нет, конечно же нет. Я перехватила несколько взглядов, в которых читалось неприкрытое отвращение, кое-кто ухмыльнулся, видела все эти выставленные вперед подбородки, нацеленные на меня с явным неодобрением. Полгода – слишком короткий срок, чтобы смыть пятно, избавиться от клейма извращенки. Бретт встретился со мной взглядом, когда ленивая река прихожан заструилась к выходу. Люди не спеша надевали пальто, нагибали головы, придерживая молнии на куртках, надетых поверх пушистых свитеров, поправляли шапки на головах детей. Рут с Рэем зашли в класс, где проводились занятия воскресной школы, – переодеться к церемонии. Мы с бабулей пережидали, пока основная масса покинет церковь. Бретт глядел на меня во все глаза, не скрываясь, но я не могла прочесть по его лицу, о чем он думал. Миссис Тейлор осуждающе поджала губы, отчего лицо у нее исказилось, но в конце концов отвернулась. Коули была зажата между ними. Миссис Тейлор и Бретт держали ее за руки, но она даже не смотрела в мою сторону, ну или ловко делала вид. Она была все так же хороша, но я устояла, ничего во мне даже не дрогнуло, вышло совсем не то, что я представляла. Сначала-то, когда я заметила ее затылок во время службы, сердце у меня заныло. Я словно перенеслась обратно в класс, когда я неделями таращилась на ее волосы. Во мне что-то перевернулось, но этому чувству я могла сопротивляться.

Теперь же, когда она прошла мимо, мне только хотелось смотреть ей в спину, следить за тем, как она пересекает вестибюль, пока не скроется из виду, потому что эта новая Коули была мне незнакома, я точно видела ее впервые. Однако я чувствовала, что бабуля наблюдает за мной, и, вероятно, не она одна. И я отвернулась. Тай теперь был сам по себе, и я не помню, когда он успел проскользнуть мимо нас на улицу.

К нашей скамье приблизилась мама Джейми, и я, должно быть, начала с надеждой оглядываться по сторонам, выискивая его в толпе, потому что она нахмурилась, но потом, видимо, поддавшись рождественскому духу, склонилась надо мной и сказала:

– Джейми у отца в Хайшеме. Уехал на каникулы.

– Передавайте ему привет. Скажите, что я скучаю, – попросила я.

– Передам, – пообещала она и направилась дальше по проходу, потом передумала, вернулась и добавила: – Ты хорошо выглядишь.

Церковь опустела. Кроме группки из пятидесяти с чем-то человек, сгрудившейся у передних рядов, все разошлись по домам к своим елкам и рождественскому яичному коктейлю. Рут и Рэй выглядели точь-в-точь как пластмассовая парочка со свадебного торта: классический смокинг, белое платье, букет роз. Рут, как поведала мне бабуля, стоило усилий подобрать себе платье по вкусу. Опухоль у нее на спине, которую не вырезали, потому что она была слишком близко к позвоночнику, сильно увеличилась в размерах, превратившись из грецкого ореха в мячик для гольфа, что, понятно, смущало Рут. Она нашла какого-то доктора в Миннеаполисе, обещавшего удалить часть, во всяком случае, посмотреть, что можно сделать, но не раньше апреля, то есть слишком поздно для платья с открытой спиной. По-моему, то, что было на ней, ей тоже шло. Сзади у него развевалась такая штука, вроде непомерно длинного атласного шарфа, который окутывал ей плечи и полностью скрывал все, что нужно.

У Рэя была большая семья: три родные сестры и брат и целая россыпь двоюродных. И все они приехали, кое-кто вместе с семьями. Церковный органист, мистер Крэнуолл, исполнил несколько гимнов, Тэнди Бейкер спела «Крепка, о Святые, основа основ». Рут плакала во время обетов. Возможно, Рэй тоже. Потом все прошли в трапезную, которую подружки Рут, шумные и веселые стюардессы (бабуля не раз вздохнула, вспоминая старые добрые времена), украсили старомодными колокольчиками из папиросной бумаги. Еще они где-то раздобыли проигрыватель с пластинками. Мне трудно представить, что Рут мечтала о такой свадьбе, но это было все, что она получила.

Мы ели влажный «Красный бархат» и разноцветные драже с начинкой из мягкого сыра, которые приготовила бабуля. Я съела не меньше дюжины – мне нравилось разгрызать хрустящую сахарную корку, прежде чем язык коснется нежной, податливой начинки. Драже были такие сладкие, что у меня заболели зубы и начало подташнивать. Гости танцевали, пили имбирный