Секрет виллы «Серена» - Доменика де Роза

Доменика де Роза

Секрет виллы «Серена»

Моей маме и сестрам Джулии и Шейле

Впервые опубликовано на английском языке в 2007 году издательством Headline Review.

All Rights Reserved including the rights for reproduction in whole or in part in any form.

Все права защищены, включая право на воспроизведение целиком или частично в любом виде.

Данное произведение является художественным вымыслом.

Любое сходство с реальными людьми, компаниями, событиями или местами случайно.

DOMENICA DE ROSA

THE SECRET OF VILLA SERENA

Text copyright © 2007 by Domenica de Rosa

© Влада Гоголадзе, перевод, 2021

© ООО «Феникс», оформление, 2022

© В оформлении обложки использованы иллюстрации по лицензии Shutterstock.com

Часть I

Лето

Глава 1

Мысли из Тосканы

Эмили Робертсон

Сегодня я вспоминала час пик. Как добиралась до работы в Лондоне: освежающая прогулка с ароматом выхлопных газов, мешки для мусора, хлопающие на ветру; недолгая, но жестокая борьба за место в метро, всю дорогу в котором я провожу, уютно уткнувшись в чью-то подмышку, извиняясь каждый раз, когда кто-то на меня наступает; подъем по эскалатору, и в конце концов я, измученная, на своем рабочем месте.

Сейчас же мой путь на работу выглядит следующим образом: проснуться под оперное пение нового петуха соседей, распахнуть тяжелые ставни, чтобы утреннее солнце осветило каждый сантиметр спальни с деревянными балками и каменным полом. Спуститься вниз на чашечку эспрессо с кусочком свежей дыни и инжиром; принять душ в ванной с захватывающим видом на бескрайние холмы Тосканы; надеть тонкую хлопковую юбку с футболкой, затем медленно прогуляться к своему столу на террасе под оливковыми деревьями. Сесть. Думать. Дышать.

В такие дни я не переживаю из-за последней идеи супруга купить свинью и стать охотником за трюфелями. Я не переживаю, что старшая дочь взяла привычку сидеть на площади и строить глазки молодым итальянцам; что младшая дочь отказывается есть что-то помимо очищенного винограда и батончиков Mars. Я не переживаю из-за того, что, как сказал дорогой старина Романо, мы должны начинать сбор оливок, когда Луна в Тельце, или что acqua minerale[1], которая (что потрясающе) проведена из нашего собственного колодца, превратилась в жалкую струйку. Нет, я не переживаю ни о чем. Я сижу и думаю.

И когда я думаю про час пик, то улыбаюсь.

– Мам, воды опять нет.

Эмили Робертсон смотрит на свою старшую дочь, которая стоит в лучах золотого солнца. Позади нее серебристая оливковая роща сливается с бледно-желтыми холмами, превращаясь в охру там, где встречается с небом.

Сосны стали завораживающе темными, а сам дом, терракотовый в сумерках, сейчас выцвел до бледно-розового. Все это до невозможности красиво – и совершенно ее не трогает.

– О господи, – говорит она слабо. На столе перед ней сверкает экран ноутбука, и она нажимает «Отправить». Еще одни «Мысли из Тосканы» готовы.

– О господи? И все? О господи? Это все, что ты можешь мне сказать? – Праведный гнев Сиены вот-вот поднимет ее в воздух, вознесет как современную Богородицу. – Мне через час идти к Джанкарло, а я не могу даже волосы вымыть. Потому что в этом чертовом доме нигде нет воды. Господи! Неудивительно, что папа здесь не бывает.

– Он завтра приезжает, – говорит Эмили, испытывая совсем маленький, крошечный укол страха.

Сиена пропускает это мимо ушей.

– Что мне делать с волосами?

– В чайнике оставалась вода, – вспоминает Эмили. – Я принесу.

Она встает из-за стола и морщится, выходя из-под тени террасы. Уже почти полдень, и солнце жарит вовсю. Эмили чувствует, как оно бьет ей в голову, пока она идет по выжженной траве и поднимается по узким каменным ступеням к двери кухни. Сиена следует за ней молча и настороженно, не желая успокаиваться.

В кухне темно и прохладно. Босые ноги Эмили сжимаются от удовольствия, коснувшись холодного каменного пола. Остатки завтрака – хлопья, паста Marmite[2], коробка Coco Pops, привезенные из Англии, – так и лежат на столе. Чайник на газовой плите (в Италии невозможно найти электрические) наполнен наполовину. Эмили робко протягивает его Сиене.

Сиена сквозь зубы бормочет: «Спасибо» – и идет к узкой лестнице, ведущей в спальни. В дверях она останавливается. Эффектно уходить – ее фишка.

– Кстати, мам, – говорит она, – у тебя юбка сзади порвана. Видела?

Младшая дочь Эмили, Пэрис, пишет в дневнике: «О мрак, бескрайний мрак среди сияния полудня…» Она останавливается на секунду, чтобы взглянуть на черные слова на белоснежной странице и подумать, что, скорее всего, в мире нет другой тринадцатилетней девчонки, которая бы цитировала «Самсона-борца»[3] запросто и так к месту. В конце концов, вот она сидит под этим ужасным, добела раскаленным итальянским солнцем, льющимся в окно (не совсем, конечно, полуденное сияние, но все великие писатели позволяют себе немного вольностей с фактами), и она, совершенно очевидно, в черном отчаянии.

Немножко успокоившись от мыслей о черноте своего отчаяния, Пэрис переворачивается на спину и смотрит в потолок. На ней только белая майка и футбольные шорты, но все равно безумно жарко. Девочка чувствует себя вялой и вымотанной от духоты. Мама дала ей в комнату вентилятор, но, кажется, он только и делает, что гоняет горячий воздух по углам. Потолки в доме – гордость и радость Эмили: темные, изогнутые арками балки тянутся вдоль необычной кирпичной кладки – как в соборе, по ее словам. Но Пэрис, глядящей вверх, кажется, что она находится в грудной клетке какого-то доисторического монстра. «Все так сохранилось, – говорит мама, – словно мы вернулись в