Договор - Александр Лонс

— Потом они такого наворотили! Зимние сады с самой настоящей тропической зеленью, искусственные водопады, скалы и озера, птички поют и бабочки летают. Потолок сделан с подсветкой — как голубое небо, через Большой зал даже извилистая речка течет между камушков. Вода — чистейшая, через нее все камни видно, а в прудиках лилии цветут и живые рыбы плавают.

— Усраться можно! А сколько там всего залов?

— Три. Большой, Африканский и Таиландский.

— Таиландский? Почему такие названия?

— По антуражу, наверное. А в залах — скальные гроты, и уже через них попадаешь в коридоры. Обычные такие коридоры, совершенно пустые, как в каком-нибудь банке. Справа-слева двери, а за дверьми — пустые комнаты. Когда там охраняли мои ребята, в этих комнатах было почти пусто. Туда только что подвели мощные коммуникации: в каждую комнату — водопровод, горячую воду, силовые кабели, вентиляцию и канализацию. Не комнаты, а контейнеры какие-то. Веришь — стены из нержавеющей стали, только трубы и краны торчат. Вытяжная вентиляция. Швы проварены на совесть, я в химвойсках служил, тут можешь мне доверять, понимаю, что говорю.

— И как этот эдем называется?

— Клуб "Волшебный аттракцион". Но это далеко не Эдем. Ты не шути так, я — человек верующий.

— Так при чем тут этот аттракцион? Наверное — очередной закрытый бордель. К чему вспомнил?

Иван почти вплотную придвинул к моему лицу свою красную рожу и, дыша перегаром, прошептал:

— Я там был потом — мы у них забыли кое-какие бумажки подписать. Ребята мои все в разгоне, вот и поехал сам. Так вот, входил я, по старой памяти, через сопредельную территорию, служебным входом. Там завод какой-то, и у меня еще пропуск остался. Ну вот, я сам видел, как с задних ворот этого клуба в небольшой фургон грузили черные пакеты с "молниями" и мешки поменьше — с арбуз величиной. Причем очертания этих мешков специфические.

— Чего грузили-то? — "не поняла" я.

— Да расчлененку оттуда увозят, сам видел! — просипел Иван. — Но самое непонятное — для чего им это надо?

— Как? — удивилась я.

— А так! Ты когда-нибудь видела большую промышленную мясорубку? Ту, которая на мясокомбинате делает фарш — начинку для пельменей и колбасу? Я видел. Так вот, последнее, что я наблюдал, пока мы там еще работали — это привоз двадцати контейнеров с такими агрегатами.

— Ты хочешь сказать…

— Я хочу сказать, — перебил меня Иван, — что они могли установить эту технику, сразу подключить ее к сливным трубам, перемалывать все что угодно и незаметно смывать в канализацию.

Честно говоря, в эту историю верилось с трудом — наверняка очередная милицейская байка, вялая попытка меня заинтриговать. Узнав напоследок у своего пьяного приятеля адрес и месторасположение этого загадочного клуба, я откланялась. Что, кстати, было не так просто сделать, поскольку Иван как раз дошел до такой стадии алкогольного опьянения, что начал ко мне усиленно приставать.

23

Большинство неврозов — это конфликт между способностями и тем, что мешает им проявиться. Если женщина замыкается на бытовых проблемах, если ее основные занятия — это мытье полов, приготовление обедов, стирка и — "на сладкое" — сидение у телевизора, то очень скоро она почувствует разочарование в жизни. В наше время женщине недостаточно быть нужной только своему дому. Я уже давно перестала думать о своем доме и своем здоровье, как телесном, так и духовном, то бишь психическом. А тут неожиданно пришлось вспомнить и о том и о другом.

Этот ночной скрежет стальных когтей о бетон меня так достал, что я медленно, но верно становлюсь невротичкой. Свою долю добавило и это дурацкое дело скульптора, конца которому не видно. Хотела сходить к нашему психоаналитику, а потом плюнула и решила попробовать таблетки — феназепам — по половинке на ночь. Не помогло — сплю, как и раньше, да и спокойнее не стала.

Ни для кого не секрет, что в нынешнем мире технического прогресса, постоянного ускоренного развития и изменения общества, погони за неуловимой модой, — основное человеческое состояние — стресс. Проблемой всего общества стали депрессия, внутреннее одиночество, нервные срывы и психические расстройства. Поэтому в последнее время так возрос спрос на психоаналитиков и психологов. Люди хотят найти покой для своих душ: латинское слово "психос" по-русски значит — "душа". Вот почему так популярны в нашем современном обществе специалисты с приставкой "психо", но они могут принести только временное облегчение, или просто научить с этим жить, с этой внутренней болью…

Я пока не умею в полной мере управлять собственной психикой.

Я много чего не умею, и не буду уметь, наверное, уже никогда.

Кататься на коньках не умею до сих пор, хотя давно мечтаю. Помню, в школе учитель физкультуры меня просто ненавидел. Я тогда вообще ничего не могла: ни перепрыгнуть через козла (когда я к нему подбегала, почему-то казалось, что козел сам хочет на меня накинуться), ни исполнить кувырок вперед (казалось, что от этого может переломиться шея), ни бросить условную гранату на подобающее расстояние (не знаю даже, почему), и никогда не могла поймать брошенный в меня мяч (страшно).

Еще я совсем не умею играть ни на одном музыкальном инструменте, хотя, мне кажется, при желании смогла бы на барабанах. Петь я тоже не умею, потому что нету у меня ни слуха, ни голоса. А петь, не имея слуха — совестно, так поют только нетрезвые придурки, шляясь по ночным улицам. Я могу, конечно, исполнить "Пусть всегда будет солнце" и одну малоприличную песню на английском языке. Очень хорошая песня, изумительная. Но что-то никто, как я заметила, не вызывает меня на бис. Более того — в семьях моих знакомых считают, что очень хороший признак, если маленького ребенка не устраивает мое пение, и он начинает горько плакать. Это может означать, что у него у самого, возможно, имеется музыкальный слух.

Идея проследить за Петерсоном, составить его распорядок дня, очертить круг знакомств и выяснить его постоянные маршруты возникла у меня почти сразу. Но почему-то только сейчас появилось время для осуществления.

Примерно в десять утра "Форд" Петерсона выехал из подворотни дома на Ленинском проспекте и поехал в сторону центра. Я вела его до тех пор, пока Петерсон не направился на Сретенку, видимо, на переговоры к какому-то богатому клиенту, и сумел вклиниться в довольно плотный ряд машин окаймляющих тротуар Сретенки. Свой собственный автомобиль мне каким-то чудом удалось припарковать возле тротуара совсем неподалеку от серебристого "Форда".

Я вылезла из машины, немного размялась, не упуская из виду машину клиента, заглянула в соседние магазинчики, даже купила там какую-то мелочь. Когда мне это надоело, я подошла к своему беленькому "Вольво", открыла дверцу, села за руль и стала ждать. Петерсон обязательно должен был проехать мимо — улица с односторонним движением. Через несколько минут я увидела его залезающим в серебристый "Форд". Машина вырулила с обочины, встроилась в левый ряд и проскочила мимо меня. Я включила двигатель и потащилась следом за ним.