Договор - Александр Лонс

— А вы всегда здесь живете? Или у вас есть загородный дом?

— Я постоянно живу в Москве. Загородный дом также имеется, хотя, в общем-то, я больше городской житель, так как прикован к своей мастерской, связан с людьми, которые живут в моем городе. Мастерская — это, конечно, тоже, но она — в другом месте.

— Традиционный вопрос: когда вы бывали в Петербурге, что вам там понравилось, а что — нет?

— Естественно, я был в Питере множество раз и сделал в вашем прекрасном городе ряд работ, в том числе по заказу Военно-морского музея скульптуру "Вечность", несколько барельефов для города. Мне всегда нравились музеи Петербурга, его городские скульптуры, решетки, мосты, фонари… Но очень раздражает индустриализация Северной Столицы, я имею в виду ее современную архитектуру — конструктивистскую, уродливую. Что они сделали на Приморской набережной? Но такое не только в Питере, в Москве этого еще больше. Мне ближе историческая застройка города, я считаю, что в этом его душа, его сущность.

— И последний вопрос, снова извините за его банальность, но над чем вы сейчас работаете?

— Так сразу трудно сказать. У меня обычно сразу несколько работ в производстве. Вот совсем недавно я сделал монумент для Ханты-Мансийска. Сделал мемориальную доску для Института хирургии, а также целый ряд станковых работ. В общем, приходите в мою мастерскую, где можно увидеть последние работы — в них-то и выражена сущность художника. Настоящей скульптуре, выполненной с мастерством и чувством, не нужен разъясняющий голос искусствоведа…

— Вам показать статью, прежде чем отдавать в номер?

— Зачем? Пишите, что считаете нужным.

Беседа заходит в очередной логический тупик. Я прощаюсь, он галантно провожает меня до двери, и мы формально раскланиваемся. То, что я хочу спросить, я спросить не могу, я то, что могу, мне не особенно и нужно. Главное — я составила свое мнение об этом человеке, и хоть приблизительно, но представляю, с кем мне придется иметь дело.

А наблюдения мои были не утешительны. Я как женщина его абсолютно не заинтересовала. У него что, другой вкус? Интересно, какой? Чего он мне тут наворотил? Насколько я разбираюсь в людях — в прослушанных мною словах совсем не было искренности, а позерства и лжи — сколько угодно.

22

А знаете ли Вы, что денежки растут на деревьях? Скажете, это звучит глупо? Тогда могу привести доказательства! Вот один из примеров. Кто из нас не читал "Гарри Поттера", не смотрел фильмы о нем, или хотя бы краем уха не слыхал о мальчишке-волшебнике? Скажу, к примеру, что когда у меня появлялась очередная книга "Гарри Поттера", то практически вся жизнь кругом останавливалась — я ничего другого не делала — только читала. И пока не "добивался" очередной том — вернуться к нормальному режиму было нереально. Создательница Гарри Поттера и автор книг о нем, Джоан Роуллинг, — богаче королевы Англии. Она сейчас владеет состоянием в сотни миллионов фунтов стерлингов, что значительно больше, чем у самой Елизаветы Второй. Говорят, что последняя книга госпожи Роуллинг раскупается с быстротой восемь книг в секунду.

Впечатляет? А теперь ответьте на вопрос: возможно ли заработать сотни миллионов, разгружая вагоны, копая канавы или как-то еще не менее тяжело ишача? Ответ тут один — нет! Нельзя! Никоим образом!

Так что хорошие деньги — это всегда новые идеи. Идеи носятся вокруг в воздухе, растут на деревьях, лежат у нас под ногами — хватайте и употребляйте. Но большинство из нас до такой степени сроднились с идеей "ишачь-ишачь-ишачь", что просто перестали замечать возможности вокруг себя. Однако довести любую идею до ума дано единицам, поэтому нужно или обладать сверхспособностями (как я), или хорошими знакомствами, или стать большим начальником (как один мой однокашник).

Есть у меня один такой знакомый — Кретов Иван. В универе на юрфаке вместе учились, когда я перевелась в МГУ из Питера. В отличие от многих наших ребят, он пришел с рабфака, уже после армии, и мнил себя крутым, хотя учился так себе. Но меня уважал, за связи, за умение вести беседу, и, по-моему, я ему просто нравилась как баба. Нормальный был парень, коренной москвич, но пошел в ФСБ, служил где-то на Волге (по-моему, в Саратове), а затем, в результате перетрясок и разных там реформ, оказался в какой-то службе, подчиненной МВД, и перевелся назад в Москву. Звание — майор милиции, но должность — полковничья, поэтому мой товарищ жизнью вполне удовлетворен и собою доволен, поскольку должность свою придумал себе сам. Пришла в его светлую голову своевременная идея, а начальству она понравилась. Сейчас он практически ничего не делает, только на подчиненных иногда орет и бабки получает.

Кто из нас любит милицию вообще и ментов в частности? Да никто! На вызовы не приезжают, дела не заводят, на улице придираются, а гибэдэдэшники… Вот только хочется спросить всех критиканов — вы хоть знаете, как и в каких невероятно чудовищных условиях работает эта самая милиция? Нет? Не знаете? А что тогда бухтите? На самом деле надо не возмущаться плохой работой милиции, а изумляться, как в таких обстановках менты ухитряются хоть кого-то ловить. Наша милиция работает не по "стахановскому методу", а по "палочной системе". Это когда каждый сотрудник должен обеспечить выполнение определенного количества показателей в месяц — как говорят сами менты, "нарубить палок". Опера должны раскрыть, ну, скажем, десять преступлений, патрульные — задержать, например, сотню хулиганов и так далее. Ну а начальство оценивает работу именно по численности. По начальственной логике следует, что если ты не укладываешься в количественные показатели — значит, работаешь хреново. Со всеми вытекающими отсюда неприятными для тебя последствиями.

Прихожу я как-то по старой дружбе к своему знакомому ментовскому майору, вышеупомянутому Ивану Кретову, в его контору. Нужно было вытрясти все, что ему известно про обезглавленные трупы в Москве. Сидим у него в кабинете, пьем чай с печеньем, разговариваем о житье-бытье. Поговорив о службе, о мотоциклах, об автомобилях и о технике вообще мы плавно так перешли к стрелковому оружию. Майор поворачивается к сейфу и достает свой табельный пистолет весом килограмма два.

Поскольку я являюсь экспертом по личному оружию, то сразу опознала германский "Вальтер П-88" — никелированный продукт западной оружейной мысли. Он имеет модифицированную предохранительную систему "Кольта-браунинга", а также ударно-спусковой механизм двойного действия для стрельбы с обеих рук. Произвести выстрел из этого пистолета можно, лишь нажав на спусковой крючок, поскольку курок снять с предохранителя невозможно, уронив пистолет случайно или каким-либо другим образом нанеся ненамеренный удар по его корпусу. В короткой рукоятке находится многозарядный магазин, который вынимается при помощи защелки, удобной также для левшей. В армиях стран НАТО пистолет снабжается стандартными патронами "Парабеллум", однако его можно заряжать также и более мощными патронами, лишь бы калибр подходил.