Ты всё ещё моя - Елена Тодорова

Ближе ее прижимаю. Касаюсь губами лба.

– Так что «сегодня», Лиз? – повторяю тише, очень терпеливо и, как мне кажется, нежно.

Дикарка вцепляется пальцами в мою футболку.

– Приходила мама… Моя… – шепчет, наконец. – Я вошла в квартиру, она Соне как раз жаловалась, что ты у них был… Был?

Резкий глубокий вдох, который совершаю, раздувает грудь на максимум. Сглатываю… Так тяжело, что сам это слышу. Какие-то заслонки абсолютно невовремя срабатывают. Кислород заканчивается, а их не поднять.

– Был, – короткий и емкий ответ.

Но Лизе, конечно, мало.

– Когда?

– В первую ночь, – продолжаю после вздоха нейтральным тоном. – Не мог уснуть. Все внутри кипело. Подрывало там все разнести, размазать всех… Не знаю, как сдержался. Хотел, чтобы эта тварь… – срываюсь. Натужно перевожу дыхание. – Прости… – извиняюсь, сугубо ради Лизы. – Хотел, чтобы твоя мать знала, что вся правда вскрылась… Чтобы спать боялась… Прости… Чтобы забыла о твоем существовании навсегда… Прости…

– Она очень испугалась... Ко мне бы точно не решилась вломиться. Через Соню действовать вздумала… Наверное, твоими деньгами заинтересовалась… Прости…

– Через Соню, значит… – повторяю на выдохе. Задерживаю паузу вместе с новым вдохом. А потом несколько жестковато высекаю: – Жоре скажу. Пусть он еще заедет. Сам не рискну второй раз. Реально убью. Прости.

Чувствую, как моя Дикарка кивает.

Не ужасается. Не пытается опротестовать. Не осуждает. И мне самому вдруг удается отпустить эмоции.

– Так, а с приездом родителей что? – поднимает тему, от которой меня снова заносит. – Зачем все это? При них… Неужели думал, что я откажу?

– Ну, перестраховался, Лиз… – выдаю максимально искренне.

Придерживаю ладонями спину чуть ниже лопаток, пока она отстраняется, чтобы посмотреть мне в лицо.

– Боже, Чарушин!

– Что?

– Ты порой такой дурачок!

– Да, дурак, – признаю с ухмылкой. – Когда дело касается тебя, еще какой…

– Помнишь, что я люблю тебя, да?

Помню, конечно. Но иду на провокацию.

– Напомни, Лиза, – прошу и недвусмысленно надвигаюсь. Целую в шею, ключицы, пробираюсь под ткань футболки… Легонько прикусываю. – Напомнишь?

– Э-э-э… Твои родители, Артем… – шепчет так, словно боится, что кто-то услышит. И при этом охотно подставляется под мои ласки. – Давай ночью… Потерпим…

– Не могу терпеть, Лиз… Раздевайся, м?

– Боже, Чарушин…

Я на этот выдох только смеюсь. Ей в шею, между легкими поцелуями.

– Весь в тебе. Прости.

– Они догадаются, – в Лизином голосе улавливаются нотки паники. – Будут думать обо мне… М-м-м… Плохо…

– Не будут, конечно, – уверяю я. – Никогда.

– Точно?

– Точно. Расслабься.

Раздеваю ее и принимаюсь за свою одежду.

– Знаешь, что я хочу? – не успеваю закончить, как Лиза опускается на колени. – Знаешь… – ухмыляюсь довольно и спускаю штаны.

Налитый похотью член свободно покачивается секунды две. Не больше. А потом моя Дикарка ловит его ладонью и без колебаний вбирает в рот.

– Ух… Блядь… Да, Лиза… Да, девочка… Соси… Соси, родная…

Всасывает, и у меня внутри все дрожью сворачивает. Разбивает током на атомы. Наполняет горячей пульсацией.

Жарко, влажно, одуряюще приятно… И красиво.

Пухлые розовые губы на мокром от слюны члене – это завораживающе красиво.

У меня не возникает потребности спешить, жестить и нетерпеливо толкаться в Лизин рот. Я просто наблюдаю, принимаю ее ласки и наслаждаюсь. Особенно когда она сама оказывается готовой вобрать меня до упора.

Добровольно взгляд не отвести, но мои глаза закатываются от кайфа. Откидывая голову назад, тяжело, с нотами хрипа выдыхаю излишки своего напряжения.

Лиза слегка царапает ногтями мой живот. Соскальзывает ладонью к паху. Выпускает член на волю и обратно насаживается, заставляя резко задохнуться. Таскаю кислород рывками и глухо постанываю.

Смотрю… Смотрю, что вытворяет моя Дикарка.

Яйца поджимаются, знаменуя о готовности выбросить сперму. С трудом, но сдерживаюсь. Хочу кончить ей в матку. Плевать, как это звучит. Теперь это мой фетиш.

Сам подаюсь назад, выскальзывая из теплого рта.

– Иди сюда, – командую отрывисто, перебивая слова шумными вздохами. И сам ее на руки подхватываю. Прошагав к кровати, устраиваюсь у изголовья и притягиваю на член раскрытые бедра Лизы. – Седлай, – сиплю, глядя ей в глаза.

Вздыхает и опускается, вбирая меня теперь уже промежностью.

Жгучий зрительный контакт. Непрерывно. Не мигая. Накаленно.

Пока не ощущаю влажный жар плоти яичками. В тот момент со стонами подаемся друг другу навстречу. Мягко сталкиваясь лбами, топим двусторонне взглядами. Сердце самостоятельно натуральным образом вздрагивает. Сжимается, ломается и одержимо раздувается.

– Люто, Лиза.

– Люто, Тёма.

Синхронизируемся. Спаиваемся. Идем на взлет. Слаженно и чувственно, стремительно несемся по вертикали. Стрелою разделяем наш космос. И крайне быстро достигаем вершины.

Сливаясь ртами, замираем в сладком любовном поцелуе. Ни одного движения. Пульсирует лишь наша плоть.

Она меня сжимает. Я ее наполняю.

Души крепко-накрепко сплетаются. Жгутом, до скрипа. Не разорвать.

Рассыпаемся искрящими звездами.

Когда спускаемся вниз, застаем родителей в гостиной перед телевизором. Мамин любимый фильм пересматривают, ничего необычного. Часто так делают. Уже даже я все фразы наизусть знаю, а уж они подавно.

Папа отрывает взгляд от экрана. Направляя его на нас с Лизой, приподнимает бровь и, очевидно, не удерживается от шутки.

– Вы что, там стены перекрасили? – выдает абсолютно серьезно, но я-то по взгляду понимаю, что угорает.

– Почему стены? – задушенно уточняет Лиза.

– Долго вас не было. Думаю, может, ремонт затеяли…

– Нет… Конечно, нет. Со