Гончая свора - Иван Граборов

     - Хорошо, Лату. - сглатывая обиду выдавливаю я и задираю голову к уже желтеющим листьям. Ну вот, алый уходит. - Как скажешь - так и будет. Ты старший.

     - Вот и ладно. Нам пора возвращаться. - он задирает голову к верху. - Ша`А набирает свет.

     Вспоминаю. Из всяких предостережений Орно, у меня сложилось мнение, будто кайгарльца только ткни пальцем и он сразу развалиться. Не хочу возвращаться...

     - Не волнуйся, ещё немного времени у нас есть. - ловко пересекает он следующий корень, неловко бодая меня плечом.

     Мы выходим к третьей излучине Веф, которая теперь ну совсем и не река, а самый что ни на есть ручей, который выглядит как ручей и ведёт себя подобающе любому порядочному ручью. Бежит от своего начала к своему концу. Смешной недотёпа, сам наверное не понимает зачем он делает то, что делает. С другой стороны, много ли вообще может понять ручей? Он же всё время куда-то торопиться.

     Редкие кусты молодого лагри чуть подраспускаются, чувствуя скорый восход, чтобы вновь сомкнуться к наступлению ночи. Холмики на другой стороне ручья снисходят зелёными перекатами к стволу поваленного древа, а последний и вовсе обнимает плотными объятиями наросты омертвевшей коры. Длоот украшает тянучками-трубочками прозрачную воду и поднимает её со дна мелкими каплями прямо внутрь скрученных лепестков, затем наливающихся цветом. Как тут красиво.

     Не хочу возвращаться, не хочу...

     Из-за очередного холмика, ломая стебли отцветших трав, вылетает прекрасный шестихвостый оккнум и громко урча проносится мимо нас, сбивая испугавшегося Лату с ног. Какой он смешной. В смысле не зверь, а Лату. Большого зверя я совсем не боюсь, хоть Мектам, когда мы встретились день тому назад, сказал что должна. И что ещё нужно сообщить ему, если в лесу вдруг лишняя ветка хрустнет. А почему я вообще должна? Как можно быть что-то должным тому у кого ничего брал?

     - Окки! - приглядываясь, я узнаю его.

     Оккнум трещит щётками-хвостами, а после, напружинив лапы и скрутив плети канатом, бросается в сторону Фракхи.

     - Окки, куда же ты?!

     Но сетчатый оккнум уже скрылся из виду, проделав своим загребалами глубокие рытвины на утоптанной дорожке. Он не оборачивается, не останавливается, как это обычно бывает во время обращения. Сегодня он ведёт себя чересчур странно и немного нелепо. Окки прямо как река, тоже постоянно бежит неведомо куда.

     - Твой друг? - встаёт с моей помощью Лату и мы вместе начинаем соскребать с себя грязевые комки, прилетевшие с подушечек оккнумовых лап.

     - Друг. - говорю я и только тогда и понимаю, что он действительно мне друг.

     Никогда его так не звала. Окки всегда оставался просто Окки, хорошим знакомым оккнумом, одним из тех, что десятками шныряют по лесу и кого можно потискать за брюшко, если вдруг захочется чего-нибудь большого и пушистого. Мне часто хочется, а Еннт и Теен всё больше в догонялки носятся. Ну точно, ещё две реки. Решено, Окки теперь мой друг. О боги, так необычно произносить это! Оккнум и вдруг друг. Может ли вообще быть другом тот, кто не понимает, что ты принимаешь его как друга? Нет, нет, мои мысли начинают петлять...

     - Пойдём за ним. - наконец говорю я и поворачиваясь начинаю удалятся по тропе. - Нам всё равно по пути.

     - Нукум, но оккнум же побежал в сторону селения, а ты хотела подольше погулять.

     Я заворожена и почему-то поглощена мыслью идти за ним.

     - Нукум? - вопрошает Лату, тормоша меня за плечо.

     Не отвечаю и в этот раз, а через какое-то время Лату перестаёт на меня поглядывать с вопросом, покорно продолжая ковылять вслед.

     Проходит время и у самой первой излучины его выражение лица меняется.

     - Что такое? Запах?

     Да, я чувствую какой-то запах. Это очень похоже на добрую стряпню хозяйки Нущ с края менного закутка, но приправы больно острые и щекочут ноздри. Каждое Эшту кто-то да наделает дел. Старейшины наверняка прямо сейчас не в настроении.

     - Нет, Нукум, всё хорошо. - он честное слово переменился. Стал похож на безлицых щепачей Тилшама или доверенных Мектама. Впрочем, это считай одно и тоже - ни одной эмоции. - Давай пойдём к селению побыстрее. Моей ноге стало немного получше, наверное расходил.

     - Добрая весть. - соглашаюсь. - Пойдём, а то без нас съедят весь убранный урожай!

     Лату не взял за силу даже улыбнуться на мою шутку. Окаменел в мускулах щёк. С ним будто что-то вдруг стало не так. Наверное всё думает, будто раз хромой, то с ним не станут танцевать. Странные кайгарльцы, очень странные. Жаль, что я так мало о них знаю. Если бы все просто могли быть одним, вместе...

     Алый всё больше желтеет в прожилках миллиардов громадных листов великого Ша`А. Последний такой листок я просмотрела у середины тропки и больше они не появлялись.

     Рассвет, заняв почётное место на мириадах листках, встречает нас у самых ворот.

     ***

     Часы Флойда показали '11:07'. Они проснулись с первыми лучами жалящего солнца, уколовшего их в глаза, и так же рано, оставив лишь половину часа на всю подготовку, двинулись к спуску до края Ша`А. Заметать свои следы особенным способом не стали, только припорошили угольки снежной шапкой и тотчас же ушли прочь.

     Светило будто изгалялось. День вступил в права и Кайгарльцы начали понемногу свыкаться со смертью дорого товарища. Их утешала надежда, что она, эта смерть, была не напрасна. Утглар успел послать сообщение в Кайгарл, а значит, возможно, только благодаря нему город продержится. Кто знает, сколько к Самшаду вырвалось отрядов? Если с постами будет туго, то Колп - Гартвиг в этом не сомневался - назначит Мивильха заправлять гарнизоном. Ворчун конечно поупрямиться, жалуясь на хрупкие кости, но Кайгарл в беде не оставит. Впрочем, какое мёртвым дело до тягот живых? Экрит, как и верховный ловчий, соглашался с доводами рассудка, но грусть от понимания того, что он больше никогда не будет беспричинно посмеиваться с другом над всякой незначительной незначительностью, унять не мог. Да и кто бы смог? Аттвуду стало по отечески жаль парня и он пытался в меру сил чем-нибудь отвлечь его от изводящих нутро мыслей. Иногда получалось, иногда нет.

     С тучами, появившимися к часу дня, путь перестал быть нормальным. Они, будто какой похититель, держали пушку у виска грядущей дороги. Валлур из-за этого торопил отстающих.

     У плато, изобилующего древами дилкадт, повернули налево. Проверять берег Валм не имело смысла - она не впадала в нужную им Веф ни одним рукавом. Внизу у шалашей сбойщиков искать также было совершенно нечего, как объяснила Адайн, первая спустившаяся по маршруту прошедших отродий и разведавшая там всё вдоль да поперёк. Чтобы проверить крайнюю деревню в пределе им следовало сделать внушительную петлю за реку по правой стороне и поискать тропку у северной части восточных хребтов, отделявших их от Кайгарла. На это предприятие не было рассчитано ни времени, ни провианта, как верно подсказал Гартвиг, покопавшийся в несомых ёмкостях.

     Нарвались на миграцию тожжис, переваливавшихся через тропу на север - мадагаскарские тараканы и рядом не стояли. Посоветовались и свернули направо от родника до его малого протока. Спуск к старейшему лесу выглядел слишком опасно со стороны; буйный психопат и тот бы не полез. После малого родника, стоило перейти налево по двенадцатифутовому каменистому карнизу, их повстречал сплошной обрыв в добрые две мили, что скрывались за завесой горного тумана. На уровне обрыва обманками-лугами качались пышные, светившиеся золотым кроны древ, сколько видел самый зоркий глаз. Они напоминали поля ржи или пшеницы. Хвойные иголки-колоски заворожили даже Лэрда, а ловчие, при виде открытого участка, съёжившись, полностью скрылись в плащах.

     Паровало. Тропа начиналась с примыкающего участка, заваленного поободранными деревцами, на коих пришлые древщики наделали горизонтальных засечек. Таких деревьев и уже готовых срубов здесь валялась целая куча. Земля участка, столь же однородная, как и на всём плато, засасывала ноги, подобно знакомой некоторым болотной грязи.

     Они вышли к краю. Обзор открывался неплохой даже по здешним меркам. Экрит с Орно высказались с мнением, что, видимо, это местно было их постоянной стоянкой под заготовку горелых схронов. Через ярда два Гартвиг один такой нашёл почти у края, затем случайно опрокинул держащую палку и комплект бревен, сперва покатившись, полетел вниз. На смешливо-неодобрительное покачивание головы Адайн он всего-то пожал плечами. Выражение лица его после этого виноватым не выглядело. С правого края у выхода скалы, наполовину высунувшегося с обрыва изгибающимся языком, был вбит обтёсанный колышек. Завязанная на него жёлтая лента походила на те, что крепят к чив и показывала направление. Ширина самой тропы не превышала полутора ярдов, а о уместных перилах, вроде тех, что ставят на горнолыжных курортах Земли, не могло идти и речи. Стенки отсырели. Более того, край постоянно норовил осыпаться и ниспослать идущих в пропасть. Боявшийся высоты Аттвуд, и обычно то острый на колкие словечки, в ёмких характеристиках этого места превзошёл самого себя - опасность располагала.