Завет Сургана - Владимир Михайлов

– Ладно, – согласился наконец Арбарам. – Сделаем, как ты хочешь. Но только зачем все было при нем говорить?

– Не волнуйся. Он не расскажет. Никому и никогда. Сури прекрасно понимал, что значат эти слова. Но все же пока голова еще оставалась на плечах.

А там – ну, видно будет…

* * *

Они пролетели еще несколько минут. Онго тревожно проговорил:

– Эй, ты слишком рано снижаешься – перевал лучше пройти на высоте.

Пилот не ответил. Часто-часто поворачивая голову из стороны в сторону, он пробегал взглядом приборы, а пальцы его в это время плясали по клавиатуре, исполняя какой-то дикарский танец. Машина же продолжала терять высоту.

– Что стряслось?..

Пилот кивнул на дисплей бортового компьютера. На нем горела красная табличка с надписью:

"Время смены разрешительного кода".

А пониже в белом квадратике бежали, ежесекундно меняясь, цифры: пятьдесят пять, пятьдесят четыре, пятьдесят три…

– Что это?

Пилот ответил сквозь зубы:

– Корабль оказался с защитой: через час или два меняется код пользования им, надо ввести новый.

– А иначе…

– Иначе – иначе – стоп машина, и пешком на землю …Двадцать семь, двадцать шесть…

– Вводи же, чего ждешь?

Пилот усмехнулся углом рта:

– Подскажи его, если знаешь…

– Арук…

Слишком поздно Онго сообразил: надо было оставить с собой хотя бы одного пленного пилота ОСС или хотя бы подробно допросить их обо веем на свете – раньше чем передавать на ВС. Но такое тогда и в голову не пришло хотя бы потому, что Онго и понятия не имел о таком способе защиты агракоров. До этого он не успел еще доучиться.

– Запросим ВС – пусть узнают у пилотов…

– Не успеем даже вызвать…Три, два, один…

– Что же делать? Ноль.

– Да прыгать же! Кошельки работают? Табличка на дисплее сменилась:

"Новый код не введен. Вам дается три секунды…"

Пилот с лихорадочной быстротой начал набирать цифры.

– Нашел?!

– Прыгать немедленно! "Код не соответствует".

Онго понял: пилот, предлагая взятые с потолка комбинации, пытался потянуть время, пока моторы еще работали.

– Слушать всем! Срочно покидаем борт: машина падает. Кошельки ко включению!..

Наверное, уже сам вид Онго свидетельствовал о серьезности положения; так или иначе, никто не стал переспрашивать.

– Снаряжение – с собой! Мори – первый. Пошел!.. Онго бросил последний взгляд на дисплей.

"Вы исчерпали три попытки. Моторы стоп. Системы стоп".

Все приборы разом погасли. Наступила тишина. Она была бы полной, если бы не свист воздуха за бортом, становившийся все сильнее и пронзительнее.

– Как вы там? – донеслось из кабины. Последний – Соки – уже исчез в люке. Онго занял его место. Из кабины услышал:

– Ухожу через свой люк!

Тогда и Онго, сильно оттолкнувшись ногами, прыгнул, не снимая левой руки со включателя кошелька. В воздухе выровнялся и поспешил нажать кнопку – пока скорость падения не сделалась слишком большой, когда маленький приборчик уже не смог бы погасить ее. Оказавшийся было неподалеку агракор сразу словно провалился: его падение не задерживало ничто, – кроме сопротивления воздуха.

Теперь отпала угроза столкнуться с ним в воздухе.

Онго осмотрелся. Первым делом глянул вниз и встревожился: он не увидел под собой ни одного из прыгавших. Левее, примерно на его уровне, снижался пилот. Поймав взгляд Онго, он показал пальцем вверх. Онго поднял глаза: да, все они оказались выше. Он понял: так и должно быть, они ведь выпрыгнули раньше и раньше начали замедлять свое падение, отставая от падавшей машины. И, облегченно вздохнув, насколько позволял бивший в лицо тугой воздух, Онго стал смотреть вниз, туда, куда в самом скором будущем им предстояло приземлиться.

Он сразу же заметил: земля под ними не была неподвижной, иными словами – они падали не вертикально вниз, но как бы скользили по склону средней крутизны. А еще был ветер, который они не ощущали, потому что сами как бы летели в нем. Куда же он нес их?

Онго быстро понял, что ветер дул со стороны плато и уносил их все дальше от тех мест, куда им нужно было попасть. Это уже само по себе было нехорошо; но, пожалуй, еще хуже выглядели те места, куда стихия, похоже, вознамерилась их зашвырнуть: ни тропы, ни даже сколько-нибудь ровного пятачка; да и найдись он – как смогли бы они вырулить к нему? Кошельки лишь замедляли падение, но не позволяли управлять им; наверное, у людей опытных имелся какой-то набор приемов, при помощи которых можно было изменять траекторию своего снижения, но ни Онго, ни его люди к специалистам прыжкового дела не относились. У Онго в активе были четыре прыжка, из которых три он выполнил при обучении на пилота, у остальных же разведчиков – всего по одному, да и то вынужденному – при падении с плато. Их же падение оставалось неуправляемым, а там, куда их несло, виднелись лишь скалы, обрывы, расщелины, кое-где забитые снегом, а может быть, и льдом – короче говоря, трудно было придумать что-то менее пригодное для посадки. Онго тоскливо прикинул: какие у них шансы разбрызгаться по камням красными лоскутьями? Сто сорок из ста сорока четырех, пожалуй, а то и больше…

Что-то, промелькнувшее в стороне, совсем близко, заставило его отвлечься от мрачных предчувствий. То был пилот; вытянувшись в струнку, параллельно той воображаемой линии, по которой гравитация и ветер общими усилиями снижали их, он уменьшил сопротивление воздуха и, пронзая его, десятка на два шагов обогнал Онго в падении. Потом изменил позу и полетел спиной вперед, лицом к остальным падавшим – это сразу замедлило его скорость.

Размахивая руками, он привлек к себе внимание разведчиков. Потом – азбукой жестов – передал: "Делай, как я". Затем расстегнул форменную куртку, захватил одной рукой левую полу, другой – правую и развел их, становясь похожим на бабочку, пусть и слишком массивную. Перевернулся грудью вниз и, приспустив одну полу и приподняв другую, начал входить в вираж, меняя направление. Онго последовал его примеру, оглянулся на остальных – они выполнили тот же маневр.

Пилот продолжал играть роль направляющего, но прошло не менее полуминуты прежде, чем Онго понял, куда именно старался попасть агралетчик. На первый взгляд это было самым плохим местом из всех, какие имелись в поле зрения: группа тесно столпившихся утесов с угрожающе-острыми вершинами. Но, наверное, было в них что-то такое, что заставило пилота рулить именно туда: как-никак, он был воздушным разведчиком, имел опыт и лучше всех остальных представлял, как должно выглядеть сверху то, в чем они сейчас больше всего нуждались: место для мягкой (пусть и очень относительно) посадки. Так что единственным, что нужно было сейчас делать – это по возможности точно следовать за пилотом, замечая и повторяя все его маневры. Так вся шестерка и поступила.