Быть корейцем... - Андрей Ланьков
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
И тем не менее, Россия и Корея остаются соседями, так что можно быть уверенным в том, что в отношении корейцев к России произойдёт ещё немало перемен.
Российская эстрада в Корее
Один из вопросов, который очень часто приходится слышать мне в России, звучит просто: «А что они там, в Корее, думают о нас?» Пожалуй, самым честным ответом на этот вопрос было бы: «А ничего особо не думают!» Действительно, нравится нам это или нет, но Россия занимает довольно скромное место в корейском сознании. Конечно, есть в Сеуле многочисленные (и неплохие) специалисты по русскому языку, по русской культуре и экономике, некоторое количество корейцев учится или училось в вузах Москвы и Санкт-Петербурга, а корейские фирмы всё более активно проникают на российский рынок. Есть, наконец, и люди, просто интересующиеся Россией. Однако по большому счёту основная масса корейцев довольно безразлична к тому, что происходит за пределами их страны (чтобы убедиться в этом, достаточно пролистать корейскую газету, в которой из 30–40 страниц международным новостям обычно отведено не больше двух). Если какие государства и вызывают их интерес, то это, бесспорно, Америка, Япония и Китай. Место же России, как, скажем, и Германии или Индии, в корейской картине мира весьма скромное.
В то же самое время корейская интеллигенция питает немалое уважение к русской классической культуре. Имена Толстого, Чехова, и даже впавшего сейчас у нас в немилость Горького знакомы любому образованному корейцу. Хорошо известны в Корее российский балет и российская классическая музыка.
Однако есть у Кореи одна любопытная особенность. Как ни странно, но корейцы знают не только классическую, но и современную российскую массовую музыкальную культуру. Странно это потому, что в целом в мире Россия ассоциируется не с Алой Пугачевой или Борисом Гребенщиковым, а с Еленой Образцовой и Дмитрием Шостаковичем. Наш рок или наша поп-культура (не исключая и самых громких имён) за пределами России, в общем-то, мало кому известны и мало кому интересны. Когда тот или иной российский исполнитель возвращается с гастролей на Западе и начинает вдохновенно рассказывать о том громадном успехе, которым он там якобы пользовался, он, как правило, врёт – или, скажем осторожнее, выдаёт желаемое за действительное. Если успех у него и был, то наверняка только среди бывших советских эмигрантов, да и то, скорее всего, недавних. Коренные же американцы или австралийцы ни малейшего желания появляться на концертах российских эстрадных звёзд не испытывают, и трудно представить, чтобы на улицах американских городов звучали песни Высоцкого или Кобзона (разумеется, если в этих городах нет больших эмигрантских общин).
Однако Корея – это исключение, что становится ещё более удивительным, если вспомнить, что Южная Корея ни в социалистический лагерь никогда не входила (совсем наоборот – отличалась весьма истовым антикоммунизмом), ни под заметным русским влиянием не находилась.
Столкнулся в первый раз я с этим «распространением нашим по планете» осенью 1992 года, вскоре после того, как приехал в Корею. Помнится, шёл я по улице, и вдруг – слышу: из вполне обычной корейской лавчонки доносится русская песня. Вначале я даже ушам своим не поверил. Остановился, прислушался – действительно, русская музыка. Это звучала «Я склонюсь пред твоими коленями...» (слова Заболоцкого, в исполнении группы «Петербург»). Только потом узнал я, что в Корее эта песня была одним из шлягеров того лета.
Вообще в популяризацию русской эстрады немалый вклад вносит местное телевидение. Почему-то корейские телевизионщики часто используют в качестве заставок к сериалам русские песни. В частности, прошедший лет восемь назад и пользовавшийся огромной популярностью сериал «Песочные часы» начинался с песни «Журавли» в исполнении Иосифа Кобзона. Сериал этот стал сенсацией (главным образом, из-за того, что затрагивал некоторые острые вопросы недавнего корейского прошлого), и как следствие кассеты и лазерные диски с песнями Кобзона появились во всех корейских магазинах. Не один десяток раз приходилось слышать мне в Корее и Владимира Высоцкого. Его песни также использовали на телевидении, да и кассеты Высоцкого в Корее часто появляются в продаже. Представить такое, кстати, в какой-либо западной стране невозможно. На Западе Высоцкого ведь воспринимают во многом так же, как в своё время Есенина: не как поэта, а как экзотического русского мужа западной знаменитости. Для европейца Высоцкий – это никто иной как «русский муж Марины Влади» (Есенин, кстати, в западных изданиях для массового читателя обычно упоминается всего лишь как «русский муж Айседоры Дункан»).
Популярен в Корее и Виктор Цой, что и понятно – тут сказалось его корейское происхождение. Любопытно, кстати, что корейцы почему-то воспринимают его довольно странно: как политического певца, борца против коммунизма, чуть ли не автора политических песен протеста (короче говоря, как своего рода Галича от рок-музыки). Песни Цоя звучат в Корее не очень часто, но вот само имя его известно неплохо, а несколько лет назад вышел даже роман, в котором он является главным героем.
Впрочем, список этот далеко не полон, в Корее неплохо известны и некоторые другие наши эстрадные певцы и музыканты. Такая вот любопытная и, во многом, исключительная ситуация.
Корейцы и Япония
Как мне не раз приходилось убеждаться, для большинства русских и японцы, и корейцы – почти что одно и то же. Помнится, несколькор лет назад назад попалась мне на глаза в одной российской газете заметка о Сеуле, где было что-то сказано о «самурайском упорстве» корейцев. А между тем для корейцев уже само слово «самурай» – тяжёлое оскорбление, да и вообще сравнения своей страны с Японией (типа «подобно японцам, корейцы...») они воспринимают, как правило, с обидой.
Вообще говоря, во всем мире отношения двух соседних народов редко бывают добрососедскими. Наличие общей границы само по себе существенно увеличивает шансы на возникновение территориальных споров, равно как и иных столкновений экономических, военных и политических интересов. Так что непростые отношения двух соседних держав – это скорее правило, чем исключение, и подтверждением этому служит история постоянных войн и взаимной неприязни, омрачающей или до недавнего времени омрачавшей связи Франции и Германии, Австрии и Италии, Вьетнама и Китая, России и Польши. Однако даже на этом фоне историю отношений Кореи и Японии трудно назвать простой.
С одной стороны, в культурном отношении и японцы и корейцы имеют немало общего. Оба народа примерно полтора тысячелетия назад оказались в сфере культурного влияния Китая, но смогли сохранить политическую независимость, не стать частью Поднебесной Империи. Японский и корейский языки состоят в родстве, хотя и довольно отдалённом (примерно в таком, как русский и английский), и, вдобавок, чрезвычайно насыщены китайскими заимствованиями. Культурный обмен и торговля между двумя странами на протяжении веков была весьма интенсивной, в отдельные периоды в Японии жило немало корейцев, а в Корее – японцев. Однако сходство и традиционные связи не сделало Корею и Японию друзьями. Скорее, наоборот: история отношений двух стран была омрачена постоянными вооружёнными конфликтами. В начале XX века Япония смогла, справившись со своим главным соперником – Россией, на целых 35 лет превратить Корею в свою колонию.
Колониальный период был временем преследований национального языка и культуры, насильственной японизации. Преподавание на корейском языке, издание корейских газет и журналов на протяжении этих 35 лет или вовсе запрещалось, или всячески ограничивалось. Сотни тысяч корейцев были угнаны в Японию работать на шахты и стройки, или же были мобилизованы в японскую армию. Корейцы были неполноправными гражданами, как правило, они не могли учиться в высших учебных заведениях, занимать руководящие посты (во всём Сеульском Университете, например, в 1945 году было только два корейских профессора). Поэтому нет ничего удивительного в том, что и сейчас всё японское вызывает у корейцев по меньшей мере настороженность, во многом подпитываемую и националистической пропагандой, которая не устает напоминать о реальных или мнимых преступлениях японцев и разнообразных подвигах, совершённых отцами-основателями нынешнего южнокорейского государства в борьбе против колонизаторов.
В Корее существуют официальные и очень жёсткие запреты на распространение в стране продукции японской массовой культуры. Например, прокат японских фильмов в Корее до 1998 года был категорически запрещен, и являлся уголовно наказуемым действием. Даже американские фильмы, в которых участвовало слишком много японских актёров, пробивали себе дорогу на корейский экран с немалым трудом и после немалых дискуссий. Нельзя было в Корее и распространять записи японской популярной музыки. Наконец, в самом престижном корейском вузе – Сеульском Государственном университете до самого недавнего времени не было кафедры японского языка, причём её отсутствие объяснялось всё теми же «принципиальными» соображениями.