Прекрасные создания - Кэми Гарсия

Итан, мы должны что-то сделать!

Что?

Было уже слишком поздно что-либо делать. Лена повернулась и побежала, а я последовал за ней. Не успели мы добежать до двери спортивного зала, как включились все разбрызгиватели на потолке, и сверху хлынула вода. Звуковое оборудование замкнуло, оно заискрило, мы вот-вот все могли оказаться на импровизированном электрическом стуле. Мокрые снежинки тяжелыми блинами падали на пол, искусственный снег из мыла превратился в пузырящееся месиво.

Все начали кричать. Девушки с текущим макияжем и опадающими прическами побежали к двери, путаясь в объемных юбках. В этом беспорядке сложно было отличить Маленькую Мисс от Южной Красавицы, все они сейчас выглядели как мокрые крысы, бегущие с тонущего корабля.

Добравшись до двери, я услышал ужасный грохот. Я обернулся на сцену как раз вовремя, чтобы увидеть, как огромная декорация в виде блестящей снежинки рухнула вниз. Эмили с трудом сохраняла равновесие, балансируя на скользком полу. Махая руками толпе бегущих, она пыталась устоять, но ее ноги разъехались, и она повалилась на пол ворохом персиково-серебристой тафты. Тренер Кросс пробежала мимо.

Мне не было жаль Эмили, хоть я и чувствовал сожаление к людям, которых потом обвинят во всем этом кошмаре: Студенческий совет за их опасное и ненадежное оформление помещения, Дики Уикса за использование себе во благо бедственного положения располневшего чирлидера, Реда Свита за непрофессиональное и потенциально опасное для жизни освещение в спортивном зале Джексона Хай.

Увидимся, сестричка. Это было даже круче, чем на выпускном.

Я вытолкнул Лену в дверь перед собой:

— Идем!

Она была такая холодная, что я с трудом выдерживал прикосновение к ней. Когда мы подошли к машине, Страшила Рэдли уже ждал нас.

Мэйкону не было причины беспокоиться о комендантском часе.

Еще не было и половины десятого.

Мэйкон был взбешен, или просто нервничал. Я не мог точно сказать, потому что каждый раз, когда он смотрел на меня, я отводил взгляд. Даже Страшила, лежавший у Лениных ног, не осмеливался смотреть на него и лишь стучал хвостом по полу.

Дом больше не напоминал о танцах. Готов поспорить, Мэйкон больше не позволит ни единой снежинке проникнуть в Равенвуд. Сейчас все: пол, мебель, занавески и даже потолок — было черным. Только огонь по-прежнему горел в камине, освещая комнату. Может быть, дом отражал настроение Мэйкона, и сейчас он явно был не в духе.

— Кухня! — черная кружка какао появилась в руках Мэйкона, и он протянул ее Лене. Она сидела около камина, закутанная в шерстяной плед. Она обхватила кружку двумя руками, ее влажные волосы, заправленные за уши, тянулись к теплу. Он расхаживал перед ней:

— Вам стоило уйти сразу же, как только увидели ее, Лена.

— Я была вроде как занята, пытаясь выбраться из мыла, пока вся школа смеялась надо мной.

— Ну что ж, теперь у тебя не будет таких проблем. До твоего дня рождения ты под замком. Это для твоего же блага.

— Совершенно очевидно, что именно мое благо в расчет не берется, — она до сих пор дрожала, но теперь я был уверен, что ее трясло не от холода.

Он перевел взгляд на меня. Его глаза были темными и холодными. Он был взбешен, теперь я был уверен.

— Ты должен был ее увести оттуда.

— Я не знал что делать, сэр. Я и представить себе не мог, что Ридли разнесет спортивный зал. К тому же, Лена никогда не была на танцах, — звучало все это довольно глупо.

Мэйкон сверлил меня взглядом, взбалтывая скотч в своем бокале.

— Хотелось бы отметить, что вы так и не потанцевали. Ни единого раза.

— Откуда ты знаешь? — Лена поставила кружку.

Мэйкон опять начал ходить из стороны в сторону:

— Это неважно.

— Мне важно.

Мэйкон пожал плечами:

— Это Страшила. Он, за неимением лучшего эпитета, мои глаза.

— Что?

— Он видит то, что я. Я вижу то, что видит он. Он же пес Магов, в конце концов.

— Дядя Мэйкон! Ты шпионил за мной!

— В целом, не только за тобой. Как, по твоему мнению, мне удается оставаться городским затворником? Я не преуспел бы в этом деле без лучшего друга человека. Страшила все видит, и я все вижу.

Я посмотрел на Страшилу, и опять увидел человеческие глаза. Я должен был догадаться, а может уже и осознавал это раньше. У него были глаза Мэйкона.

А еще он что-то жевал. В пасти у него был какой-то непонятный комок. Это был помятый обслюнявленный снимок Полароида. Он нес его всю дорогу от спортивного зала.

Наша фотография с бала. Я стоял там с Леной посреди искусственного снега. Эмили ошибалась, Ленин вид проявлялся на фотографиях, только нечетко. Ниже талии ее контуры были размытыми и полупрозрачными, словно она собиралась раствориться в воздухе как какое-то призрачное видение. Словно она на самом деле начала таять еще до того, как на нее обрушился снег.

Я похлопал Страшилу по голове и спрятал фотографию. Лене не стоит ее видеть, только не сейчас. До ее дня рождения осталось два месяца, и мне не нужны были фотографии, чтобы знать, что наше время на исходе.

Глава 25

Шестнадцатое декабря. Глас безгрешных

(переводчик: Дарья Just_She Буряк)

Лена сидела на крыльце, когда я подъехал. Линк хотел поехать с нами, но никто не должен был увидеть его в катафалке, поэтому, по моему настоянию, за рулем был я. А я не мог отпустить Лену одну. Я вообще не хотел, чтобы она шла. Но отговорить ее было невозможно. Вид у нее был боевой — черный свитер с высоким воротом, черные джинсы и черный жилет с отороченным мехом капюшоном. Ей предстояло встретиться с расстрельной командой, и она это понимала.

Со дня танцев прошло только три дня, и ДАР не теряли времени даром. Заседание Дисциплинарного комитета Джексона во второй половине дня будет мало отличаться от суда инквизиции, и не надо быть Магом, чтобы понять это. Эмили хромала в гипсе, катастрофа на зимнем балу была главной темой всех разговоров в городе, а миссис Линкольн, наконец-то, получила всю необходимую ей поддержку. Свидетели становились в очередь. Если перемешать все то, что кто-то якобы слышал, видел или помнил, а потом вывернуть собственные мозги наизнанку, то начнет прослеживаться логика — виной всему Лена Дюкейн.

Пока она не приехала в город, все было спокойно.

Линк выскочил и открыл Лене дверь. Он так мучался от чувства вина, что, казалось, скоро лопнет:

— Привет, Лена. Как дела?

— Я в порядке.

Врунишка.

Я не хочу, чтобы он переживал. Это не его вина.

Линк откашлялся: