Царь Саул - Валентин Пронин

Слушатели длинной речи главного левита опять переглянулись, понимая глубинную сложность того, что говорилось ночью в подземном зале главой их тайного братства.

— Больше десяти лет назад люди ибрим стали просить судью Шомуэла, который присвоил себе ризу первосвященника, поставить над ними царя. Шомуэл спросил бога, потому что Скиния и ковчег Завета находились у него в доме. Будем здравомыслящи и не уподобимся легковерному народу, который считал, будто Шомуэл часто обращается к богу и говорит с ним, хотя его молитвы не достигали и крыши. Ведь судья не был левитом и знал о боге поверхностно. Итак, Шомуэлу пришлось от имени Ягбе назначить царя. Как вы знаете, царь Саул и сейчас правит Эшраэлем. Поначалу наше братство поддерживало Саула в его сопротивлении самозваному первосвященнику. Левиты даже спорили с «адирим» — старейшинами и судьями северных колен, не желавшими ходить в подчинении у Саула. Но Саул совершил великое преступление. Он обвинил левитскую общину города Номбы в помощи Добиду из Бет-Лехема. Призвав их к себе в Гибу, неправедный царь убил главу общины почтенного и доброго Ахимелеха. А потом, обуянный злым духом, приказал прикончить ещё восемьдесят пять наших ни в чём невиновных братьев. Бог помог уцелеть только сыну Ахимелеха, юноше Абитару. Ему удалось вырваться из рук убийц и бежать в горы, к Добиду, скрывшемуся от царя-безумца. Сейчас Абитар находится среди нас. — Священник в тиаре торжественным жестом указал на юного левита.

Все тридцать белых фигур медленно повернули головы и обшарили любопытствующими взорами Абитара, стоявшего в последнем ряду со скромным лицом.

А речь находившегося в центре пятёрки продолжалась ещё долго. И закончилась она полной неожиданностью для Абитара, не понимавшего — считать ли это заявление изменой богу Эшраэля или умственным помрачением главных левитов.

— И хотя пророк Моше призывал хебраев поклоняться одному невидимому, всемогущему богу, — говорил человек в тиаре, — сам он и его близкие люди сохраняли все сорок лет скитания по пустыне статую медного змея Нехуштана, олицетворявшего божественную мудрость. Эшраэлиты видели эту статую и кадили перед змеем. Правда, они не приносили Нехуштану жертв всесожжения, не резали на алтаре телиц и баранов. Как могло сочетаться отрицание чужих богов в виде статуй с каждением ароматических смол перед медным змеем — трудно постичь и объяснить. И всё же левиты тайно поклонялись Нехуштану, привезённому нашими родоначальниками из Мицраима. Это тайное поклонение стало делом объединяющим левитов. Мы копили в подвалах, о которых не ведали ни судьи, ни старейшины, а теперь не знает и царь, золото и ценные камни, красное дерево и дерево чёрное из страны Куш. Теперь пришло время. Мастера отлили новую статую Великого змея. Только она теперь не медная, как в древние времена, после сорока лет скитаний, а из золота. Вот четыре брата-левита, посвящённые для поклонения Нехуштану: Пинехас, Тур, Гофди и Пасур. Моё же имя не произносится, ибо такова воля первого священника после Моше и Ахаро — нашего предка Лебе. Братья, снимите покрывало, — сказал священник с непроизносимым именем. — Пусть избранные левитскими общинами увидят нового змея и молятся ему сердцем своим.

Четверо левитов склонили мнимо обритые головы, схватили с обеих сторон и сдёрнули блестящее покрывало.

Вздох восхищения и ужаса разнёсся по залу. При ярком освещении факелов перед людьми, одетыми в белое, явился золотой змей. Он изогнулся толстым чешуйчатым туловищем вышиной в два человеческих роста. Хвост его опирался на странную, зигзагообразную подставку из красного и чёрного дерева, олицетворявшую тьму и огонь, дым и пламя преисподнего мира, откуда и вырывался, клубясь золотыми изгибами, Нехуштан — само создание, само понимание и мудрость созданной на земле жизни. Голова змея немного походила на голову человека скуластого, египетского типа. Длинные глаза сияли зелёно-голубыми бериллами. Под шеей человекоподобной головы радужным полукружьем поблескивали драгоценные камни.

Тут же четыре левита, снявшие покрывало с Нехуштана, запели низкими ревущими голосами гимн золотому змею. Абитар не понял ни слова — скорее всего, это было наречие царства Кеме — могучего и древнего Мицраима. Пятый главный левит, так долго произносивший речь перед собранием, взял подготовленные ароматические смолы в маленьком бронзовом сосуде, прикреплённом к длинной цепочке. Взмахивая цепочкой, левит в красной тиаре кланялся и кадил перед Нехуштаном.

Некоторые из находившихся в подземном святилище начали подпевать жрецам — они и выглядели так, чтобы быть похожими на египетских жрецов. Очевидно, более искушённые и опытные в познании левитских тайн знали истоки священных текстов.

Грозное и чуждое пение, ароматический дымок кадила, сияние золота, отблескивавшего от чешуйчатого змеиного тела, стало воздействовать на притупившееся в постоянных скитаниях сознание Абитара. Его захватило это победно-торжественное ликование. Голова его закружилась, необъяснимый восторг проник в его сердце. Ему захотелось петь вместе со всеми, хотя он не знал слов. Слушая рокочущее гудение жрецов и благостные, нежно блеющие восклицания левита в тиаре, юноша тоже что-то мычал. Он раскачивался всем туловищем и невольно притоптывал ногами, пускаясь в пляс.

Когда служение перед статуей Нехуштана закончилось, дверь на шарнирах вновь открылась. Четверо «лысых» (как их мысленно назвал Абитар) укатили золотого змея на скользких полозьях в гулкую темноту. После чего стена строго замкнулась тяжёлой дверью, скрывая кощунственную тайну левитского братства.

Главный жрец в тиаре и «лысые» скрылись. Слуги внесли низкие столы и расстелили возле них мягкие войлоки. Люди в белых одеждах, поджав под себя ноги, уселись на войлоках перед столами и приготовились к долгому ожиданию.

Однако пятеро начальствующих левитов скоро появились откуда-то сбоку. Они были без грима, с обычными волосами и бородами. Тиара, золотая цепь и плиссированные белые одеяния тоже заменились простыми рубахами и накидками. На столы подали хлебы из пшеничной муки тонкого помола, мёд, финики и чаши с разбавленным вином. Трапеза совершалась в молчании.

После её завершения каждый из левитов подходил к главе братства, целовал его бороду, кланялся, доставая рукой пола, и покидал помещение со смиренным видом. Подошёл и Абитар, собираясь следовать ритуалу. Но ему сказали: «Подожди».

Юноша скромно отошёл в сторону. Наконец в дверном проёме мелькнула последняя белая фигура. На дворе уже отступали в дальние углы фиолетовые тени. Чёрное небо стало тёмно-синим, подкрашенным на востоке розовой чертой приближающегося утра.

Абитара пригласили в небольшую комнату. Здесь сидели седобородые левиты, проводившие молитвенную службу перед статуей змея. Были ещё двое незнакомых людей в зелёных плащах. Оба отличались решительностью движений и властными взглядами. В ушах незнакомцев блестели золотые подвески. Всё это указывало на богатство и высокое положение. Говорили они на более живом и легко звучащем наречии северных колен Эшраэля, со свойственными этому наречию звуками «с», «в» и (вместо гортанного) раскатистым «р».

Абитар случайно припомнил, что среди левитов сохранялись тёмные домыслы о том, что лишь часть народа, верящего в бога Абарагама, Ицхака и Якуба, ушла в давнюю пору к гиксосским фараонам, правившим тогда Мицраимом. Лишь часть хебраев, обитавших в Ханаане, поселилась на зелёных пастбищах земли Гошем, а потом вернулась с пророком Моше. Остальные это время продолжали жить среди хананеев и не особенно радушно встретили родственные племена, ворвавшиеся из пустыни полудикими, свирепыми завоевателями.

Главный левит обратил к Абитару желтовато-бледное лицо старого человека, уставшего от бессонной ночи. Его сухие губы приветливо улыбались.

— Сын мой, ты находишься среди приближённых Добида из Бет-Лехема. Каким образом молодой вождь и ведомые им оказались в пелиштимском городе Шекелаге? — Все присутствующие приготовились с вниманием выслушать ответ юноши. Было понятно, что сведения о Добиде важны для них.

— Добид и скитавшиеся с ним люди почти два года прятались от царя Саула. Он преследовал нас с лучшими элефами своего войска. Но бог помогал Добиду. Мы избежали гибели и ушли из Эшраэля. В Шекелаг нас поселил гетский князь Анхус.

— Князю понадобилась служба Добида?

— Да, господин мой и учитель. Под начальством Добида мы разбили гессурцев, напавших на пелиштимские селения. Их шейх Гешшурах убит в поединке. Прочих Добид привёл в Гет со связанными руками и петлями на шее. Он освободил захваченных Гешшурахом пелиштимцев. Вернул им скот и имущество. Князь Анхус остался доволен умом и доблестью нового слуги.

— Я думаю, мало кто не знает о том, как пастушок из Бет-Лехема сумел одолеть прославленного поединщика страны Пелиштим, — по-прежнему улыбаясь, сказал главный левит. — И потом его победы над врагами побуждали женщин восславлять юного полководца.