Политический сыск, борьба с террором. Будни охранного отделения. Воспоминания - Л. Сурис(ред.)

Высший контроль за всеми расследованиями политического или уголовного характера был сосредоточен в Департаменте полиции Министерства внутренних дел.

Он включал несколько подразделений, из которых особенно важным был Регистрационный отдел. Там содержались точные шифры дел всех, кто когда-либо попадал под наблюдение уголовной или политической полиции. Таким образом, власть имела в своем распоряжении очень тщательно подобранные архивы, содержавшие не только фотографии, отпечатки пальцев, антропометрические данные, но и клички и псевдонимы. Директор Департамента полиции занимал исключительно ответственный пост, и, с учетом важности этого учреждения, назначение директора Департамента полиции было делом министра внутренних дел. Если сменялся министр, директор Департамента сразу же покидал свой пост, чтобы новый министр мог назначить человека, которому он доверяет.

Механизм политической полиции включал расположенные по всей империи губернские жандармские управления и собственно охранные отделения в больших городах. Как правило, охранные отделения создавались в городах, где возникали комитеты революционных партий. Охранные отделения имели свои регистрационные отделы и библиотеки с революционной и иной запрещенной литературой. Надо отметить, что весь руководящий состав охранных отделений должен был быть хорошо знаком с революционной литературой и ясно представлять себе истоки всех разрушительных движений.

Кроме того, охранные отделения имели в своем штате квалифицированных специалистов: фотографов, экспертов по почерку, а во многих округах даже еврейских экспертов, знающих все об иудаизме, которые предоставляли ценные сведения.

Наблюдение за подозреваемыми осуществлялось двумя различными способами, которые должны были дополнять друг друга. С одной стороны, так называемая система наружного наблюдения, а с другой – внутренняя агентура.

Первое вели состоящие на службе в полиции филеры, которые официально считались агентами наружного наблюдения. Эти филеры составляли отряды под командой штатных сотрудников, специально подготовленных к этой службе. Их обязанностью было следить за подозреваемыми в революционной деятельности на улицах, в театрах, гостиницах, железнодорожных станциях и других общественных местах и стараться узнать все об их окружении и возможные детали их образа жизни.

Служба филеров была очень трудной и рискованной. Только люди, наделенные большой выносливостью и наблюдательностью, могли исполнять ее, так как революционеры, конечно, знали о присутствии этих агентов и пытались помешать им и разнообразными способами сбить со следа. Часто филеры, опознанные террористами, погибали во время исполнения своих обязанностей.

Филер в течение ряда лет приобретал уникальные способности: если он однажды тщательно рассмотрел фотографию, черты оригинала так прочно отпечатывались в его памяти, что он никогда их не забывал, и человека, которого хотя бы раз видел, мог узнать среди сотен других людей.

Конечно, филеры чаще всего маскировались под швейцаров, дворников, продавцов газет, солдат, чиновников или железнодорожных служащих. Носить эти маски так, чтобы никто их не заметил, было большим искусством. И охранные отделения содержали для этих целей собственный склад самой разнообразной одежды и формы, имели конюшенный двор, лошадей и экипажи. В Московском охранном отделении был даже специальный двор для нескольких агентов, изображающих извозчиков.

Публика имела в общем весьма преувеличенные представления о количестве секретных агентов в царской России. Было широко распространено мнение, что каждый город, независимо от размера, наводнен сотнями филеров, а уж в Петербурге – их тысячи. На самом деле весь корпус секретных агентов Охраны по всей России не намного превышал тысячу человек, а в Петербурге их было только около сотни.

Заграничная агентура, об эффективности которой так много говорили в кругах революционеров, должна была проводить свои операции с очень небольшим штатом сотрудников. Только когда речь шла о наблюдении за рубежом, например, за конгрессом социалистов или тайной организацией заговорщиков, несколько агентов посылали из Петербурга или Москвы для усиления службы в Западной Европе.

Обязанности наружного наблюдения и средства, которые должны использовать во всех случаях агенты, были детально указаны в циркулярах и инструкциях Департамента полиции. Эти циркуляры хранились в строжайшей тайне, но, несмотря на все предосторожности, они стали в конце концов известны революционерам. Только это обстоятельство позволяет мне на следующих страницах сослаться на эти инструкции, которые предусматривали наиболее подходящие средства для каждого случая, чтобы дать читателю достоверную информацию о действиях охранных отделений.

Департамент полиции считал необходимым предварительным условием любой успешной работы, чтобы агенты, кроме всего прочего, были способны запомнить черты людей, находящихся под наблюдением. Агенту настоятельно рекомендовалось пользоваться каждой возможностью для тренировки и усовершенствования зрительной памяти и приобретения способности, бросив на человека быстрый взгляд, вызывать в памяти, закрыв глаза, его образ. Кроме лица, они должны были хорошо запомнить рост, сложение тела, походку, цвет волос и осанку.

Все замеченные детали должны были быть отражены в дневнике наружного наблюдения, ежедневно представлявшемся руководителю охранного отделения, в котором служил агент. Специальные регистрационные тома с красными, зелеными и белыми страницами облегчали руководителям службы сыска знакомство с постоянно поступающими материалами.

Каждый месяц руководители охранных отделений составляли списки лиц, за которыми велось наблюдение, фиксирующие все известные подробности о них, а также мотивы дальнейшего содержания их под наблюдением.

Письменная и телеграфная связь между агентами и их начальством никогда не осуществлялась на обыденном языке, чаще всего использовался язык деловой переписки. К примеру, если агент хотел сообщить, что человек, за которым он следил, отправился в Тулу, то его телеграмма гласила: «Заказанный товар прибыл в Тулу».

Что касается личных качеств агентов, то инструкции, о которых я выше упоминал, содержали требования к агентам сыскной службы быть политически и морально надежными, неподкупными, спокойными, смелыми, ловкими, умными, терпеливыми, осторожными, честными, исполнительными и здоровыми. Лица польского или еврейского происхождения в принципе не использовались для службы наружного наблюдения. Всем вновь поступившим агентам объяснялось, как важна их служба для безопасности державы, а затем они приносили присягу в присутствии священника.

Первым делом нового агента было подробное знакомство с городом, в котором ему предстояло служить, особенно с кабаками, пивными, трактирами и домами, выходящими на две или более улицы. Затем он должен был узнать все о дрожках и автомобилях, их остановках и стоимости проезда; часах прибытия и отправления основных поездов дальнего следования; времени начала и конца работы различных фабрик и мастерских. Он должен был запомнить форму разных родов войск, школьную и студенческую. Во время обучения он должен был с самого начала в ежедневном рукописном докладе демонстрировать свои успехи в этой сфере. От этих докладов зависело, способен ли он служить в полиции.

И только после этого ему доверяли выполнять службу наружного наблюдения, для начала под присмотром более старшего и опытного сотрудника, в чьи обязанности входило указывать ему на ошибки. В то же время его политическая надежность проверялась другими агентами, которые вовлекали его в разговор и завоевывали его доверие.

Частная жизнь филера тоже не оставалась без внимания. Он, конечно, мог быть женат, но считалось нежелательным, чтобы он демонстрировал привязанность к семье. Для опасных и важных заданий такие люди были непригодны, так же как и те, кто был вовлечен в отношения с женщинами легкого поведения и с другими сомнительными знакомыми.

Конечно, каждому агенту, поступающему на службу, твердо внушали, что все ставшее ему известным во время исполнения своих обязанностей должно храниться в строжайшей тайне.

Лиц, за которыми велось наблюдение, надлежало называть не их настоящими именами, а прозвищами. Начиная наблюдение за подозреваемым, агент должен был сразу дать ему кличку, которая впоследствии всегда обозначала этого человека. Кличка должна была быть короткой и выразительной, отражая, если возможно, какую-нибудь отличительную черту внешности подозреваемого.

Если кто-то находился под наблюдением достаточно долго, агенты, следящие за ним, периодически менялись, чтобы человек, за которым велось наблюдение, не привыкал к виду определенного лица. В результате все агенты знали всех лиц, за которыми ведется наблюдение, что часто оказывалось очень полезным. Конечно же, каждый агент делал все возможное, чтобы наблюдаемый его не заметил или, по крайней мере, увидел только на мгновение и издалека. Это предполагало владение навыками, которые было нелегко усвоить.