Гарторикс. Перенос - Юлия Борисовна Идлис

С тех пор он прибегал к складам почти каждый вечер. Голод понемногу отступил, дав возможность думать, так что он всякий раз выбирал новую дорогу, следя за тем, чтобы не попадаться никому на глаза, и заранее проверял, кто из надсмотрщиков принимает гиросферы у ворот, а кто дежурит на складе.

Однажды Эштон припозднился, и ему пришлось возвращаться кружным путем, через двор. Трое рабочих драков всё еще таскали тяжелые ящики, которые два низкорослых облезлых прима ставили им на спины, снимая с платформы, прицепленной к маленькой гиросфере.

За разгрузкой следил Халид. Проверив последний ящик, он щелкнул электрокнутом, и драки потрусили к складам, придерживая ношу хвостами и гребнями.

Чуть погодя из гиросферы вышел высокий худой бриген в не слишком чистой набедренной повязке. Впалую серую грудь покрывали широкие кривые шрамы, под которыми почти не было видно обычных огненных прожилок. Все четыре рога у него были спилены под корень, открывая лысый бугристый череп, вместо рук – короткие культи с парой хитиновых лапок, как у секта.

Увидев бригена, Халид замер, недоверчиво глядя в янтарные глаза с вертикальными трещинами зрачков.

Уже проскользнув было мимо бытовых построек, Эштон вдруг дернулся и тоже застыл, забыв, что в любой момент его могут увидеть. Изуродованное тело бригена с Периферии отчетливо пахло яростным оранжево-черным, как плавящийся металл. Запахом сознания Сто шестьдесят пятой.

– Иффи-фэй, – прошептал бриген одними губами, но Эштон всё равно услышал, и понял, что Сто шестьдесят пятая назвала свое имя – земное имя, по которому ее можно было узнать.

– Господи, – всхлипнул Халид, не сводя с нее жадных счастливых глаз. – Хвала Старейшему.

Эштон, дрожа, отступил в тень, прижавшись к еще теплой металлической стенке. Значит, Сто шестьдесят пятая была жива; но как?! Чип Переноса был у нее деактивирован, как у всякого драка в Ангаре. После гибели тушки она должна была просто исчезнуть, как Сорок первый…

– Теперь ты знаешь, что́ было в той капсуле.

Издевательский хрупкий голос раздался прямо у него в голове, и Эштон подпрыгнул.

Старичок стоял в тени козырька, защищавшего от песка и пыли узкое вентиляционное отверстие в стенке барака. В наступивших багровых сумерках его было почти не видно.

– Халид принес ей камень, – то ли сказал, то ли подумал Эштон, – и активировал чип устройством…

От одной этой мысли по всему телу его поднялись гребни. Халид спас Сто шестьдесят пятую ценой выпоротого рабочего барака; но на что он купил активатор чипа? За лекарства, которые доставлялись в Ангар в кишках «мула», надсмотрщики платили втридорога. Эштон боялся даже представить, сколько мог стоить нелегальный активатор. Вряд ли Халид и остальные были достаточно богаты, чтобы оплатить такую поставку…

– Он купил гораздо больше, чем ты думаешь, – хмыкнул старичок, подметая у себя под ногами. – Кроме активированного чипа для Переноса еще нужна его копия – и вторая тушка.

Эштон задумался. Безрогий бриген не был клоном – в его движениях не наблюдалось характерной для клонированных тушек неуклюжести. Скорее, он был результатом «ремонта», широко практиковавшегося на Периферии, когда тушкам вживляли любые «запчасти», какие мог позволить себе заказчик.

Безрогий бриген постоял молча, потом повернулся и, встряхнув головой и плечами, словно расправляя несуществующие гребни, полез обратно в гиросферу. Халид отошел в сторону и махнул рукой. Привратники натянули цепи – тяжелые створки ворот поползли в разные стороны.

Значит, из Ангара был выход? Можно купить себе тушку, активировать чип и затеряться среди торговцев с Периферии?

«Нам всем будет его не хватать», – вспомнил Эштон слова Халида, уносящего капсулу с активатором так, словно это было бездыханное тело ребенка. Сорок первый, проведя столько лет в Ангаре, наверняка знал о существовании такого способа. Почему же он не воспользовался им, вместо того чтобы с риском для жизни по крупице зарабатывать себе на токен? Вряд ли его можно было испугать вынужденным самоубийством; скорее, он не мог или не хотел платить ту же цену, какую Халид заплатил за свою Иффи-фэй. Но что это была за цена и в чем она выражалась?

Накануне выезда весь молодняк согнали в отдельный барак: изголодавшиеся рептилии грызлись на тренировках, не обращая внимания на щелчки электрокнутов.

Как только над горизонтом поднялось бледное белое солнце, надсмотрщики вывели их во двор, куда уже выкатили вереницу гиросфер с пристегнутыми клетками.

На этот раз в клетки сажали по двое. Эштону досталась Двести пятая. Она нервно топорщила гребни и грызла толстые железные прутья, капая зеленой слюной на землю. К каждой клетке пристегнули по драку из новых сортировок – их оседлали надсмотрщики-бригены, обычно ехавшие в гиросферах: сейчас нужно было следить, чтобы голодные драки не передрались в клетках.

Скорость набрали сразу: мастер Сейтсе явно спешил довезти весь свой боевой груз в целости. Клетки тряслись и грохотали, подпрыгивая на ухабах. Эштону приходилось цепляться за прутья в полу, чтобы на поворотах его не швыряло из стороны в сторону.

Двести пятой приходилось труднее. Эштон видел, как голод захлестывает ее изнутри, заволакивая бурой пеленой нежное молочно-розовое сознание и заставляя бросаться на прутья клетки всякий раз, как из клубов пыли выныривала оскаленная морда молодого драка, на котором ехал надсмотрщик. На подъезде к району птеров драк придвинулся слишком близко – и Двести пятая в ярости едва не перевернула клетку. Новенький шарахнулся, надсмотрщик, чертыхаясь, поднял электрокнут, – Двести пятая, завизжав, замотала обожженной мордой и наступила Эштону на хвост. Выдернув из-под нее свою хвостовую пику, он размахнулся и плашмя стукнул ее по черепу.

Оглушенная Двести пятая развернулась было к нему, но он вытянул перепончатую лапу и положил ладонь ей меж ноздрей. От неожиданности глаза Двести пятой широко раскрылись – Эштон только сейчас заметил, что они темно-желтые и холодные, точно старинные драгоценные камни. Продолжая почесывать место между ноздрями, он почувствовал, как бурая пелена истончается и сквозь нее опять пробивается нежный молочно-розовый запах.

– Это всего лишь тело, – пробормотал Эштон первое, что пришло ему в голову. – Оно просто хочет есть. Это не ты.

Новый разряд с треском разорвался над крышей клетки, обдав их обоих искрами.

– Ну-ка отошел сейчас же, – надсмотрщик сверлил Эштона взглядом, держа наготове электрокнут. В мутноватом бутылочном запахе его сознания отчетливо ощущался страх.

Эштон разжал перепончатые пальцы и убрал лапу.

– Спасибо, – тихо сказала Двести пятая, глядя на него своими удивительными глазами. – Я бы сама не справилась.

К тоннелю, ведущему на Арену, они подъехали сразу после полудня. Эштон немного боялся неизбежной встречи с Майло: